Лидия Чарская - Записки сиротки
— А ямщику дали водки? — спросил неожиданно дядя. — Яша, отнеси-ка ему! — добавил он, подавая стакан мальчику.
— А он обедал? — осведомилась всегда о всех заботливая Лизочка.
— Обедает, будьте покойны, добрая барышня, — ласково улыбаясь, сказал хозяин.
Он все время ласково поглядывал на нас своими добрыми старческими глазами.
Было уже довольно поздно, когда мы, отдохнувшие и насытившиеся, сели в возок и тронулись с постоялого двора, напутствуемые добрыми пожеланиями старика-хозяина.
Погода изменилась к худшему. Мелкий снежок, моросивший с самого утра, стал к вечеру падать крупными хлопьями. На опушке леса ямщик наш повернулся к нам с козел и спросил дядю:
— А что, барин, не вертать ли обратно?
— А что?
— Да как бы метелица не разыгралась… ведь след потеряем — в лесу заночевать придется.
— И то, не вернуться ли? — озабоченно вставила тетя.
Но мы, дети, всполошились против этого. Провести ночь в возке на открытом воздухе нам казалось так сказочно заманчиво!
— На постоялом дворе тараканы, а я ужасно боюсь тараканов, — тянула капризным голоском Лизочка, высовывая из-под теплого платка свой покрасневший носик.
— А волков не боишься? — засмеялся дядя.
— Нет, не боюсь, — храбро заявила девочка, — ведь с тобой ружье, папа!
— Ну, ладно, не трусить только, едем! — согласился дядя и громко прибавил, обращаясь к ямщику: — Подгони-ка маленько, чтобы до ночи выбраться из лесу.
Тот только головой мотнул да прикрикнул на свою тройку.
Лошадки побежали еще быстрее. Колокольчик громко звенел под дугой, над самой гривой коренной серой, и возок быстрее заскользил по гладкой снежной дороге.
А ветер делался все сильнее и сильнее. Хлопья снега все чаще и чаще ударяли о верх кибитки.
Дядина борода, усы и шапка казались совсем белыми. Тетя плотнее закутала нас с Лизочкой большими оренбургскими платками и останавливала поминутно, прося не разговаривать. И Яша приумолк. Он забился в самый угол кибитки и, кажется, дремал, положив голову на теплый рукав дядиной шинели.
Я уже не видала больше впереди нас серой спины ямщика. Его кафтан сделался весь белый от снега, и сам он был очень похож на тех белых старичков-кукол, которые вешаются на елку.
Начинало заметно темнеть. Дядя приказал зажечь фонари, но, как ни старался наш ямщик, фонари гасли от порывов сильного ветра, и мы ехали в густых сумерках.
Мне стало холодно ногам и захотелось спать. Лизочка давно дремала в своем уголку, забавно потягивая носиком. Я подвинулась к ней поближе и очень скоро уснула сама.
Глава пятая
МЕТЕЛЬ. ВОЛКИ
Проснулась я, когда было совсем темно. Возок не двигался. Лизочка, позабывшая спросонья, что мы находимся в дороге, требовала, чтобы зажгли лампу. Яша старался зажечь спичку, но руки его окоченели и не слушались.
— Что, сбились? — тревожно спрашивала тетя, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не испугать нас.
— Известно, сбились, — ответил ямщик недовольным голосом и стал понукать тройку.
Но лошади стояли. А кругом белели сугробы и ветер жалобно выл какую-то дикую песенку.
У меня сильно закоченели ноги, и я старалась отогреть их, ударяя одну о другую.
— А где же папа? — испуганно вскрикнула Лизочка, видя, что дяди Пети нет на его прежнем месте в кибитке.
— Успокойся, деточка, папа пошел искать дорогу! — поспешила ответить тетя.
Но Лизочка еще сильнее взволновалась. Она плакала и твердила, что папа заблудится и что его съели волки.
Мне самой было страшно в этом большом лесу, где так громко свистела и выла вьюга.
Один Яша был спокоен по-прежнему. Он, как умел, помогал тете успокоить расходившуюся Лизочку, говоря, что дядя сейчас вернется и что в этом лесу волки не водятся.
Но в ту самую минуту, когда неожиданно появившийся, весь запушенный снегом дядя сказал, что нашел дорогу, где-то недалеко раздался неприятный вой.
— Что это? — встрепенулись мы. — Что это?
Но старшие нам не ответили. Я только слышала, как тетя прошептала совсем тихо:
— Господи, помилуй нас!
Дядя торопил ямщика, и оба они изо всех сил старались вытащить завязнувшую в снежном сугробе тройку.
А страшное завывание все приближалось… Где-то, не очень далеко, засветились какие-то огоньки…
Наконец лошади попали на дорогу и дядя, поспешно усевшись в возок, приказал ямщику ехать что есть силы.
— Сам понимаю! — сурово ответил он с козел, в то время как тетя передавала дяде длинный и тяжелый ящик, лежавший позади нее.
Я догадалась, что это были ружья, и еле удерживалась, чтоб не вскрикнуть. Соседство хрупкой и болезненной Лизочки, страх окончательно испугать девочку удержали меня.
А вой делался все громче и страшнее. Я поняла, что за нами гналась волчья стая.
Я никогда не забуду этой ночи… Наш возок мчался быстро, быстро… Лошади хрипели и дрожали, чувствуя врагов.
Дядя зарядил оба ружья, одно держал наготове, другое — передал Яше.
Лизочка рыдала и билась от страха… Я твердила молитву, которой научила меня няня: «Да воскреснет бог и да расточатся врази его!» Тетя обняла нас с Лизой и прижала к себе крепко-крепко. Я не видела в темноте ее лица, но мне послышалось, что она тихо, сдержанно плачет. И мне стало невыносимо страшно! А волки были близко, совсем близко.
Они гнались, не отставая, за нашим возком и страшно выли, щелкали зубами. Вот двое из них, самые храбрые, забежали вперед и хотели броситься на одну из лошадей, но дядя выстрелил, и четыре огонька, светившиеся так близко, вдруг потухли.
— Наповал! — радостно прошептал Яша, подавая дяде другое ружье.
Метель между тем поутихла. Бледная луна чуть-чуть выглянула из-за облака и слабо осветила дорогу. Осветила и бесчисленное множество волков, гнавшихся за нами.
— Яша, — прерывающимся голосом приказал дядя, — заряди, родимый, да повали-ка вот этого, что подбирается к пристяжной.
И Яша, не говоря ни слова, храбро зарядил ружье и выстрелил в указанного зверя. В моей голове мелькнула мысль: где научился стрелять Яша? — но тут же я вспомнила, как дядя брал его с собой на охоту и как мы с Лизочкой горько плакали над убитым им зайчиком и долго дулись за него на Яшу.
Казалось, волков не пугали ни выстрелы, ни их убитые товарищи, потому что они все бежали и бежали, не отставая ни на шаг от возка.
Лизочка уже не плакала, она лежала без чувств на руках испуганной тети.
А страшные хищники уже обежали возок и бросались на лошадей с оглушительным воем…
Яша по-прежнему заряжал ружья. Дядя стрелял. Волки так и валились убитые по обе стороны кибитки, но это не останавливало их стаю.
Вдруг совсем близко, рядом со мной появилась длинная, острая морда с двумя сверкающими углями вместо глаз и оскаленными зубами. В ту же минуту раздался чей-то страшный крик и все смешалось.
Я потеряла сознание.
Глава шестая
СПАСЕНЫ. ДАЛЬНЕЙШИЙ ПУТЬ. НА НОВОСЕЛЬЕ
Я очнулась в незнакомой комнате, на большом бархатном диване, подле бледной и испуганной Лизочки.
Передо мной стояла тетя и подавала мне рюмочку с лекарством.
— Прими валерьяны. Катюша! Слава богу, очнулась, девочка! — ласково говорила она.
— А где же волки? — испуганно и недоумевающе спросила я.
— Эх, что выдумала! Давно отстали. Как зажгли пучок сена да бросили в самую стаю — они и отстали, — весело говорил дядя. — Волки огня боятся! Ну, слава богу, было да сплыло. Вот Яшук у нас герой. Он так того серого долбанул по голове прикладом, что у того желанье пропало заглядывать в кибитку!
— А где же мы? — спросила я.
— На железной дороге. Мы вас с Лизочкой сюда привезли в обмороке… Эх вы, девочки… — насмешливо протянул Яша, гордый похвалой дяди и точно выросший на целую голову после своего геройского поступка.
Лизочка молча улыбнулась. Она пила сахарную воду и была такая бледная после пережитых страхов.
— Вот няне-то расскажем! Они там в Петербурге с Маврушей и не подозревают о наших происшествиях, — говорила тетя веселым и беззаботным голосом, стараясь успокоить нас после страшной ночи.
Но я видела, что сама она очень взволнована, и к тому же я не забыла того страшного крика, который вырвался из ее груди при появлении у нашего возка волка. И я молча поймала ее белую дрожащую руку и крепко прижалась к ней губами.
— Катюша, — удивилась она, — что с тобой, детка?
— Ах, тетя, — вырвалось у меня с горячими слезами, — я так люблю всех вас и так рада, что все вы целы и невредимы.
И мы обнялись крепко-крепко…
С этой минуты тетя, кажется, еще больше привязалась ко мне.
Мы были уже на платформе, успокоенные и одетые, когда подкатил громадный локомотив с длинным хвостом вагонов. Поезд стоял всего пять минут. Поднялась давка и суматоха. Дядя с трудом отыскал место и усадил нас в вагон.
