Рустам Карапетьян - А у нас во дворе

Рустам Карапетьян

А у нас во дворе

Пират

Вышел я на улицу, сел на корабль и поплыл. Корабль у меня боевой, пиратский. А за поясом у меня пистолет заряженный. Вдруг вижу — с берега Танька-Рыжик рукой машет, кричит что-то. Платье у неё ярко-красное, издалека видно. Подплыл я ближе и спрашиваю:

— Чего тебе, Рыжик?

— Ты что делаешь? — спрашивает. И глаза свои кошачьи щурит.

— Не видно что ли, — отвечаю — на корабле пиратском плыву. Ищу необитаемый остров.

— А можно и мне поплавать?

— Ага, разбежалась. Как же я тебя на корабль возьму? Ты ж девчонка…

Танька обиделась, губы надула:

— Сам дурак — говорит, — и вали-ка от меня подальше, пока не получил, — сказала и в сторону отошла.

Ну я и поплыл. И тут буря началась. Ветер свистит, волны выше дома. Ужас! Но я штурвал двумя руками схватил:

— Спустить паруса! — ору, — лево руля!

А Танька в мою сторону даже не взглянет. Достала мел, классики расчертила и давай скакать. А ещё на корабль хотела. Одно слово — девчонка.

Я в это время к острову необитаемому пристал. Слез с корабля, пошёл по острову бродить.

Нашёл воду питьевую. Еду ещё нашёл. Принёс всё на корабль. Опять по острову хожу. Остров необитаемый — ни дикарей, ни зверей. Скучно.

— Эй, Танька — кричу, — если хочешь, можешь дикарём быть!

Танька на одной ноге скачет. На меня ноль внимания. Я поближе подошёл и ещё раз говорю:

— Глухая что ли? Будешь дикарём?

Тут Танюха ко мне как развернется, да как зашипит:

— Уматывай на свой остров, а ко мне не лезь. Вот, видел! — И кулак показала. Странная какая-то. Я ж к ней по нормальному, а она ёжится.

Вернулся я на остров. Костёр разжёг, сижу, мясо жарю. Танька по квадратикам своим скачет, а сама искоса поглядывает. Я опять на корабль залез. Поплавал-поплавал. На остров вернулся. А Танька скакалку достала. Давай скакать. Коленки у неё царапанные — это мы вчера в догоняшки играли. А на скакалке она ловко скачет — у меня так, наверное, и не получится.

Подошёл я к Таньке снова и говорю:

— Слышь, Рыжик, хватит дуться, давай вместе пиратами будем.

Танька хмуро на меня посмотрела, но потом заулыбалась и говорит:

— Ладно, давай, — и на корабль бегом. Одно слово — девчонка. Я вот, например, если на кого-то обиделся, то могу и до вечера дотерпеть. Потому что характер у меня твёрдый, мужской.

А Танька уже на корабль забралась и давай руль крутить.

— Эй, — кричу ей, — не трогай руль. Его только капитан может крутить!

Вижу, Танька опять мрачнеет. Сейчас влепит что-нибудь.

— А давай, — говорю, — ты будешь рулевым. Он тоже корабль может вести.

Танька обрадовалась. А мне не жалко. Просто всё по правилам должно быть, а иначе это уже и не игра, а хлюзда какая-то. Но Танька, молодец, она всё понимает.

И сразу классно заигралось. Сначала мы несколько кораблей на абордаж взяли. Я Таньке даже свой пистолет отдал. А себе шпагу из палки сделал. Потом мы все награбленные сокровища на остров свезли и закопали. Танька домой сбегала, принесла листок с карандашом. Мы карту нарисовали и на ней сокровища крестиком пометили.

Тут Вовка маленький из дома вышел и к нам. Но мы его прогнали. Потому что сопливый ещё. А потом Таньку домой позвали. И меня тоже. Обедать. Я и говорю:

— Выходи после обеда. Будем сокровища искать.

— Не могу, — говорит Танька, — мы с мамой в парикмахерскую идём.

Будто бы причёска, важнее сокровищ. Всё равно: девчонка — она и есть девчонка.

— Тогда вечером давай, — предлагаю я.

— Давай, — говорит Танька.

И мы по домам разбежались. Я домой захожу, и тут меня как стукнет: карта ж пиратская у Таньки осталась! А потом подумал, подумал и успокоился. Танька не выдаст. Она, вообще, ничего, хоть и девчонка, конечно.

Качеля

Мы с качели прыгали — кто дальше. Хотя нам взрослые и запрещают. Потому что прошлым летом Женька прыгнул и носом землю пропахал. У него из носа кровь пошла, он заплакал и убежал. А потом всем влетело. И строго настрого нам запретили с качели прыгать.

Но мы всё равно, когда никто не видит, прыгаем, кто дальше. У нас даже чемпионы есть. На первом месте — Танька-Рыжик, на втором — я. На третьем месте Женька был, но мы его больше соревноваться не берём.

Ну вот, мы, значит, с Танькой и прыгаем. Ей-то хорошо — она ж лёгкая, как пушинка — вот и летит дальше. Но тут я как-то очень удачно прыгнул — и Таньку сильно обогнал. Она губу закусила и давай меня обгонять. Обгоняла, обгоняла — никак перепрыгнуть не может. Я Таньке и говорю:

— Да ладно, Рыжик, хватит уже. Пойдём лучше в прятки играть.

А она:

— Ага, какой ты хитрый! — и дальше прыгает.

А потом вдруг прыгнула, ойкнула, на землю села и не встаёт.

— Ты чего? — спрашиваю

— Ногу больно очень, — отвечает Танька. И слеза у неё по щеке. Но она быстро отвернулась и плечом утёрлась, будто бы и не было ничего. Я подскочил, смотрю, крови на ноге нет, а что дальше делать не знаю.

— Может, маму твою позвать? — спрашиваю

— Нет, — говорит Танька, — ругаться будет. Может, нога сама пройдет.

Потом она снова на ногу наступить попробовала и опять ойкнула. Я Таньке до скамейки добраться помог. Ничего оказывается Рыжик и не пушинка совсем. Пока дотащил — измучился весь. Посидели мы немного. А потом я смотрю — у Таньки нога распухла.

— Смотри, — говорю я ей, — у тебя нога распухла.

Тут Танька уже не выдержала и расплакалась. А я совсем не знаю, что делать. Погладил её по плечу. А потом придумал:

— Давай бабушку позовём. Она медсестрой была, всё знает. И ругаться не будет.

Танька носом шмыгнула и кивнула, и я за бабушкой побежал. Бабушка поохала, поохала.

Замотала Таньке ногу бинтом крепко-крепко:

— Пошли, горе луковое, — и повела Таньку домой.

Так что мама Танькина всё равно всё узнала. И всё равно нам всем влетело. Но я на бабушку не обиделся. И Танька тоже не обиделась.

А через несколько дней Танюха уже на улицу стала ходить. Правда хромала и в догонялки не играла. А с качели мы решили пока не прыгать. Пока у Таньки нога совсем не заживёт. А то не по-честному получается.

Корабль

В нашем доме девчонка новая поселилась со странным именем — Вета. И что это за имя такое? Мы сразу её Веткой обозвали. А она ничего, не обиделась даже.

— Только, — говорит, — я не Ветка, а Веточка.

А ещё у неё свой велосипед есть, двухколёсный. Ветин папа его во двор спустил. А потом мы все по очереди на нём катались. Все кроме Таньки-Рыжика. Танюха почему-то на Ветку сразу взъелась. А чего взъелась — непонятно. Ветка ж — хорошая. И велик покататься даёт.

А ещё Вета обещала нас как-нибудь в гости позвать и показать корабль в бутылке. Его Ветин папа откуда-то издалека привёз. Мы с Женькой долго думали, но так и не придумали, как это можно корабль в бутылку засунуть? Может, Ветка сочиняет? Но она клянётся, что всё по-честному.

— Только, — говорит, — у нас пока беспорядок в квартире. Всё по коробкам лежит. А как только уберёмся, я сразу вас позову.

Мы с Женькой решили, что пойдём. А Танька сказала, что занята. Странно, чем это она занята таким? Я Танюху сразу спросил, чем это она занята. А она сказала:

— Не твоего ума дело, — и хотела ещё меня по носу щёлкнуть, но я вовремя увернулся.

А Ветин папа постоянно в командировки ездит и всё время что-нибудь привозит. У меня вот папа никуда не ездит. Я подумал, как здорово было бы, если бы и он тоже куда-нибудь ездил и что-нибудь привозил интересное. А потом я вспомнил, как здорово мы каждый вечер с папой во что-нибудь играем, и решил, что лучше пускай папа живёт дома и никуда не ездит. Ну, может, иногда только. И не надолго.

А ещё у Веты собака есть. У нашего Женьки тоже собака есть. Точнее щенок. Только он обыкновенная дворняга. Мы его с Жекой вместе на стройке нашли. Только мне его взять не разрешили, а Женьке разрешили, потому что у него папа — ветеринар. А у Веты собака — пудель. Я таких только в кино и по телевизору видел. А Танюха сказала, что пудель — это дурацкая порода.

Это она так злится, потому что у неё самой собаки нет. У меня вот тоже собаки нет, но я же не злюсь.

Я Таньке говорю:

— Чего ты злишься?

Она говорит:

— Ничего я не злюсь!

Но я то вижу, что злится. Что я, Таньку не знаю что ли? Она, когда злится, то глаза щурит, и руки сразу в боки делает.

А на днях Вета наконец позвала нас к себе на корабль смотреть. Мы с Женькой и пошли. А Танька рожу нам скорчила и домой побежала. А потом я вспомнил, что мне надо дома сказать, что я к Вете пошёл. Я говорю ребятам:

— Подождите меня тут, — а сам домой бегом. Залетаю в подъезд. А там Танюха стоит и плачет. Я спрашиваю: