Андрей Шманкевич - Хорошее море

Андрей Павлович Шманкевич

Хорошее море

Азовское море — мелкое море.

Ну что это за море, если целый километр надо идти, чтобы окунуться? Чуть не у самого горизонта стоит в море подорванная немцами землечерпалка; кто не знает, подумает, что она наплаву, а на самом деле она крепко сидит на илистом грунте, дожидаясь, когда у эпроновцев дойдёт до неё очередь. Правда, около землечерпалки человеку с таким ростом, как у Ванька Четверикова, будет с ручками, и даже Сергею Комаревцеву там с головкой, но всё равно, что это за море — пять километров от берега, а глубины сажень!

Конечно, есть в порту приличные глубины. До войны та самая землечерпалка каждый год выбирала грунт у полукилометрового причала и на подходах к нему, чтобы рыбацкие суда могли свободно швартоваться и выгружать улов. Но немцы сожгли настил, и теперь попасть в дальний конец причала, чтобы выкупаться и половить рыбу, можно было только по обгоревшим сваям да по острым, скользким камням, залитым на полметра водой.

Азовское море — рыбацкое море.

Хотя моряки дальнего плавания и подтрунивают порой над азовцами, сочиняя побасенки, вроде такой: «А мы тэж, бывает, по недилям плаваем и берега не бачим, бо… камыши кругом. И мы тилько и слышимо, як по хуторам собаки гавкают…», — сами азовцы относятся к своему мелкому рыбацкому морю с большим почётом и уважением.

А ребята — юнги из Приморской школы юнг — просто влюблены в своё море. Доказательством такой любви может служить и то, что Ванёк Четвериков вернулся из отпуска на десять дней раньше срока. Он так и заявил встретившему его завхозу Степану Петровичу:

— По морю соскучился…

На это завхоз сказал:

— Очень приятно… А где ты думаешь довольствоваться эти десять дней? Сам знаешь: камбуз на «Волге», а «Волга» в плавании.

Ванёк только вздохнул в ответ. И не потому, что боялся остаться десять дней без довольствия; на это он ответил коротко: «Рыбу буду ловить»; вздохнул он при напоминании о «Волге», красавице мотошхуне, белой, как пена прибоя, лёгкой, как чайка, проворной, как дельфин… Плавает она сейчас по Чёрному и Азовскому морям без него, без Ванька Четверикова. Что ж поделаешь, он ещё только первокурсник, только перешёл на второй.

А по морю действительно Ванёк соскучился. Он и не предполагал, что за год так полюбит его. Правда, была тут ещё причина, почему он рано приехал из отпуска: хотелось ему хоть несколько дней посидеть с удочкой. Во время занятий и некогда было и боялся Ванёк, что ребята поднимут насмех. Было у них такое суждение, что человеку, решившему стать капитаном или механиком рыбацкого судна, просто неприлично сидеть с удочками и ловить бычков. А вот во время отпуска, да ещё в пору, когда запрещён промысловый лов, тогда даже взрослому рыбаку не зазорно посидеть с удочкой — никто ничего не скажет…

В следующие два дня выяснилось, что не один Ванёк заскучал по солёной воде — из отпуска прибыли ещё двое: Вася и Костик. Первый, как и Ванёк, — будущий капитан, второй — механик. А на третий день прикатил Сергей Комаревцев. Его приезду Ванёк не очень обрадовался: не ладили они с Сергеем. Уж больно Сергей кичился и тем, что вырос на берегу моря (он был из Туапсе), и тем, что плавал кролем, и даже тем, что был правофланговым. А Ванёк замыкал строй на левом фланге, и Сергей всегда подтрунивал над ним.

Вначале все ребята тоже посмеивались над своим левофланговым, но скоро перестали, да и сам Сергей немного прикусил язык после того, как начальник школы сказал однажды:

— Напрасно вы, Комаревцев, задеваете товарища. Это только в строю вы на правом фланге, а в учёбе совсем наоборот: правофланговый — Четвериков.

Костик и Вася немедленно присоединились к Ваньку. Они смастерили себе удочки, накопали червей. Ванька, не сговариваясь, признали за старшего. Он выбирал место для ловли, у него хранились запасные крючки и лески.

Сергей заявил, что рыбу ловить он не пойдёт, что это ему не положено по штату, как будущему капитану. С утра он ушёл в станицу, а рыбаки отправились в порт.

Завхоз хотя и сказал ребятам, что не сможет взять их на довольствие, всё же приказал прислать кого-либо в школу к обеду. Он молча вручил Васе корзину. В корзине стоял кувшин ряженки, лежали лепёшки, пирожки с яблоками, четыре конфеты «коровка» и десятка два яблок и груш.

— Это тоже возьмёшь, — сказал Степан Петрович, указывая на большущий арбуз и две дыни, лежащие на подоконнике. — Бери, бери. Это с нашего подсобного хозяйства. Вы сами их сажали и пололи.

— Да мы не съедим всего…

— После купания вы и быка съедите. Купаетесь?

— Только один раз, — принялся уверять Вася.

— Один раз? Знаю я этот «раз»! Это значит: утром залезаете в воду, а вечером вылезаете… Всё знаю, сам на море вырос. Ну, ладно. Только далеко не плавать!..

У Сергея оставалось немного денег. Их хватило на две порции мороженого и два стакана семечек, но поскольку мороженое и семечки только в самой малой степени заменяют обед, пришлось бы Сергею довольствоваться одним морским воздухом, если бы он не увидел Васю с корзиной.

— Стоп, матрос! Откуда у тебя такая симпатичная корзиночка?

— Из школы. Это Степан Петрович дал.

— Захватывающее зрелище! Надеюсь, тут и моя доля есть?

— Не знаю.

— А кто знает?

— Ванёк.

— Ванёк? Интересно… А вы что, атаманом его выбрали?

— А тебе хотелось, чтобы тебя выбрали? — спросил вместо ответа Вася и начал труднейшее путешествие по подводным камням в дальний конец причала.

Сергей посмотрел ему вслед, затем посмотрел на свои привезённые из дому брюки-клёш и, сокрушённо вздохнув, принялся раздеваться. Ему, так же, как и всем ребятам, хорошо был знаком путь по камням и сваям. При своём росте, да ещё с пустыми руками он не только догнал Васю, но и обогнал. Вася шёл медленно, боясь уронить корзину. Сергей и не подумал ему помочь, он только сказал:

— Надо было взять байду и доставить продовольствие на байде. А то при твоей ловкости мы можем и без еды остаться.

Но всё обошлось благополучно.

— Привет рыбакам! — ещё издали крикнул Сергей. — Ну, как улов?

Ванёк молча показал на одну из свай, к свае был привязан кукан с рыбой. Сергей потянул за шпагат и совершенно искренно удивился:

— Солидно!..

— Степан Петрович сказал, чтобы мы рыбу приносили к Анне Ильиничне. Она поджарит, — передал Вася. — Тут она нам, смотрите, сколько наложила, еле донёс корзинку. А Степан Петрович ещё сказал, чтобы мы далеко не плавали.

— Вот, слышали, мальчики, что сказал дядя завхоз? — подхватил Сергей, подсаживаясь к корзине. — Дядю надо слушать. Он на вас не надеется и волнуется. По моим скромным наблюдениям, наш товарищ завхоз не очень-то обожает морскую стихию…

— Вот что, Сергей, ты если не знаешь ничего, так лучше помолчи, — перебил Ванёк.

— Ты видал, сколько у него орденов и медалей? Видал? — набросился на Сергея и Вася.

— Ну и что же? Разве я говорю, что он трус? Я только говорю, что он воды боится. Он мог и на берегу воевать…

— Так вот, — внушительно начал Ванёк, — Степан Петрович — самый настоящий моряк и не на берегу воевал, а на море, сначала на Чёрном, а потом здесь, на Азовском. И был он командиром мотобота. А ты знаешь, что на мотоботах делали? Десант перебрасывали в Крым.

— Так почему же Степан Петрович стал завхозом?

— Да потому, что нельзя ему теперь моряком быть. Нервы у него больные, и доктора ему запретили плавать. Он два года в госпитале пролежал.

— Постой, Ванёк, а откуда ты всё это знаешь?

— Станичник наш рассказывал. Тоже морячок. Степан Петрович был старшиной, командиром мотобота. И где было самое трудное дело, сам туда напрашивался. Во время одного дела немцы подбили его мотобот. Старшина всю ночь проплавал в ледяной воде да ещё при шторме. Утром его подобрал другой мотобот. Только он немного в кубрике обогрелся, самолёт немецкий налетел. Ну, а мотоботу что, много надо? И опять Степан Петрович очутился в воде… Только на другое утро его подобрали у нашего берега уже без сознания. Вот с тех пор и не может он спокойно смотреть на воду, когда волна.

Поплавок на удочке Ванька резко дёрнулся и наискось ушёл под воду. Ванёк проворно схватил удилище и подсек. Рыбина попалась крупная, она металась под водой в разные стороны так, что леска, натянувшись струной, со свистом резала воду. Все с волнением следили за Ваньком. Костик даже вскрикнул, думая, что сазан сорвётся. Но Ванёк не дал сазану уйти, и через минуту Костик подхватил его сачком.

— Хорош, кило на четыре потянет! — на глаз определил Сергей.

Однако как только сазан был посажен на кукан, он перестал им интересоваться. Его волновала судьба завхоза.

В душе Сергей стыдился того, что, не зная истории Степана Петровича, нехорошо говорил о нём. Но сознаться в этом сейчас перед ребятами он не хотел и попытался выпутаться: