Тимо Парвела - Элла и мучительница

Тимо Парвела

Элла и мучительница

Снова вместе

Меня зовут Элла. Я училась в первом классе, пока не начались летние каникулы. У всех ребят из нашего класса тоже начались каникулы, даже у нашего учителя. По крайней мере, я так думала.

На каникулах было здорово. Правда, шесть первых дней шел дождь. Поэтому я все время спрашивала у мамы с папой, чем бы мне заняться. На седьмой день я уже очень соскучилась по своим друзьям. И стала спрашивать у мамы с папой, когда же снова начнется школа. На восьмой день папа тоже захотел узнать, когда же, наконец, начнется школа. На девятый день мама не выдержала и сказала, что нервы у нее кончатся раньше, чем снова начнется школа. На десятый день мама и папа посадили меня в автобус, который ехал в летний лагерь.

В автобусе уже сидели Ханна, Тукка, Сампа и Тина. А потом еще появился Пат, который опоздал, потому что его сумка с хоккейными доспехами была слишком тяжелой.

— Вы не в том автобусе сидите, вороны, — деловито сообщил Пат. — Этот автобус едет в хоккейную школу.

Тукка сказал, что Пат сам ворона, потому что в хоккейную школу отправился соседний автобус, там все были с клюшками. Тукка все знает, он у нас гений.

В нашем автобусе ни у кого клюшек не было, но Пат даже обрадовался:

— Чем меньше клюшек, тем больше места на катке!

Наконец автобус тронулся. Мы все ужасно обрадовались, что снова будем вместе. Родители тоже обрадовались: они прыгали, танцевали и обнимали друг друга, так что даже забыли помахать нам на прощание. Мы, конечно, удивились, но не очень.

Добро пожаловать

Зато мы очень-очень удивились, когда в лагере нас встретил наш учитель. Больше всех удивился он сам. Он так удивился, что чуть не сошел с ума от радости и стал кричать водителю, что это не тот лагерь.

— Это какое-то недоразумение, — твердил учитель. — Вы должны немедленно увезти их обратно!

— Ничего не знаю, мне сказали — я доставил, — отвечал водитель.

Мы все стали убеждать учителя, что другого лагеря нам не нужно. А Пат тут же убежал искать хоккеистов.

— Я заберу их через неделю, — сказал водитель.

— Через неделю?! — простонал учитель и стал просить водителя увезти его обратно в город. Забавно. Лагерь еще не начался, а наш учитель уже соскучился по дому.

— Пожалейте меня, прошу вас! У меня жена и маленький ребенок, — умолял учитель, пытаясь подняться на подножку, но водитель не поддался на уговоры и закрыл дверь.

— Учителя опять кто-то шантажирует, передай дальше, — шепнула мне Ханна.

— Не буду, — прошептала я в ответ, — опять кто-нибудь услышит не так, и получится, что мучителя кто-то тиражирует.

— Какого еще мучителя? — не поняла Ханна.

— Неважно, — сказала я.

— Наверное, кто-то из местных, — решила Ханна.

Автобус уехал.

— Плакал мой отпуск горючими слезами, — проговорил учитель, потирая прищемленную ногу.

Но никто его не услышал, потому что все смотрели на Пата, который забрался на забор и пытался клюшкой сбить висевшее под самой крышей осиное гнездо.

— Послушайте, дети, — устало проговорил учитель, — в этом лагере категорически запрещается шалить и проказничать…

Он стоял прямо под самым гнездом. Мы замерли, ожидая, что же будет дальше.

— За год мы очень устали и приехали сюда, чтобы немного отдохнуть… — продолжал учитель.

Пат снова махнул клюшкой, но не попал.

— Поэтому давайте будем вместе наслаждаться покоем и тишиной…

Пат сделал еще одну попытку, но снова промахнулся.

— Тихая и размеренная жизнь на природе всем нам пойдет на пользу. Не надо никуда спешить, не надо бежать. Замрите, оглянитесь вокруг, прислушайтесь… — учитель говорил, словно священник в церкви, и даже развел руки в стороны. И тут Пат, наконец, попал. Осиное гнездо сорвалось с крыши и упало прямо в левую руку учителя.

— А-а-а! — закричал учитель и побежал. Но тут же врезался в стену. Гнездо отлетело в сторону, а учитель схватился за голову и бросился к озеру.

Это было ужасно весело. Мы тоже все закричали и стали врезаться в стену. А потом все схватились за голову и побежали за учителем.

Во дворе остался только Пат с клюшкой.

— Странно, а куда все подевались? — удивился он. — И где здесь, интересно, каток? Он поднял с земли осиное гнездо и хорошенько встряхнул его.

— Надо же, и здесь никого, — разочарованно пробормотал он.

Мучитель или мучительница

— Ханна рассказала, что здесь живет один местный мучитель, — прошептала Тина, когда мы стояли в очереди на обед.

— Какой такой мучитель? — удивилась я.

— Он находит жертву и мучает ее до самой смерти.

— Ужас! — ахнула я и осторожно огляделась по сторонам.

Солнце ярко светило, но мне вдруг стало холодно. К счастью, вокруг никого похожего на мучителя не было. Только дети, учитель и тетенька-повариха, которая разливала кашу по тарелкам.

— Мне совсем немножко, — попросила я, когда подошла моя очередь.

— Ну и едоки, одно мучение с вами, — проворчала в ответ тетенька-повариха.

— А две булочки можно? — осторожно спросила я.

— Нельзя. Мучное в больших количествах вредно для здоровья, — сказала тетенька.

— А клубничного сока больше нет? — на всякий случай уточнила я.

— Девочка, не мучай меня, возьми апельсиновый, он ничуть не хуже, — поторопила тетенька.

— Спасибо, — сказала я.

— На здоровье, — выдохнула тетенька. — Какая мука — эти дети!

Я уже было направилась к столу, как вдруг меня осенила страшная догадка.

— А вы случайно не местная? — спросила я у тети.

— Случайно нет, — ответила она, — а почему ты спрашиваешь?

— Да так, — махнула я рукой и облегченно выдохнула, но, как оказалось, слишком рано.

— Вообще-то, я собираюсь сюда переехать, — сказала повариха и подмигнула, а потом, как ни в чем не бывало, стала помешивать кашу огромной поварешкой.

Ни жива ни мертва, я подошла к столу, где уже сидели Ханна, Тина, Сампа, Тукка и Пат. Есть почему-то совсем расхотелось.

— Значит, так, — сказала я и поставила тарелку на стол. Все посмотрели на меня, кроме Пата, который никак не мог снять с головы хоккейный шлем. В хоккейных перчатках это было сделать нелегко.

— Мы все в опасности. По последним данным, в лагере скрывается местный мучитель.

— Откуда ты знаешь? — спросил Тукка.

— Мне рассказала Тина, — сказала я и внимательно посмотрела на Тину. Тина кивнула.

— А мне рассказала Ханна, — сказала Тина и внимательно посмотрела на Ханну. Ханна кивнула.

— А мне рассказала Элла, — сказала Ханна и внимательно посмотрела на меня. Я кивнула.

— А мне, как вы уже знаете, рассказала Тина, — сказала я. Все одобрительно закивали.

— Убедительно, — сказал Тукка, но кивать не стал, а взялся за ложку.

— Я бы на твоем месте есть не стала, — предупредила я Тукку.

— Хочешь, садись на мое место, — предложил Сампа и отправил в рот большую ложку дымящейся каши.

— Дело не в этом. Каша отравлена, — пояснила я.

Сампа выплюнул кашу обратно в тарелку и заплакал. Он иногда ужасная плакса.

Я посмотрела на стоящую вдалеке повариху и повела бровями.

— Ты думаешь, это она?.. — обомлела Ханна и тоже посмотрела на повариху и повела бровями. Вскоре все, кто сидел за нашим столом, стали смотреть на повариху и поводить бровями. Наконец повариха заметила это и подошла к нам.

— Что-то не так? — спросила она.

— Каша какая-то странная, — пояснил Сампа.

— Конечно. Это же не каша, это мучной суп! — усмехнулась повариха.

Это был знак. Мы все стали яростно водить бровями.

— Прекратите сейчас же! — завизжала повариха.

Тогда мы все как один стали подмигивать друг другу.

— Какая мука — эти дети! — всплеснула руками повариха и убежала на кухню.

Это был знак. Мы дружно пожали друг другу руки. Даже Пат, который наконец-то стянул с себя шлем и перчатки.

— Коньки снять не могу, устал, — вздохнул он и принялся за суп. Мы с ужасом наблюдали за ним.

— Ну и как ты себя чувствуешь? — спросил Тукка, когда тарелка Пата опустела.

— Ужасно, — ответил Пат.

Это был знак. Все, кто умел, задвигали ушами.

— Конечно, ужасно, — повторил Пат, — прошел целый день, а я так и не понял, где же здесь каток, — и он ушел просить добавку.

— Какая мука — эти дети! — послышался из кухни отчаянный крик поварихи.

На ферме

Я, Тина и Ханна дежурили всю ночь, охраняя нашу комнату от злобной мучительницы. Утром мы едва стояли на ногах от усталости. Тукка и Сампа тоже выглядели не лучше. Оказалось, что Пат говорит во сне, и всю ночь он комментировал какой-то хоккейный матч.