Кристине Нёстлингер - Лети, майский жук!

Литературное творчество К. Нёстлингер, удостоенной более 30 литературных премий, в том числе — Золотой медали Ханса Кристиана Андерсена, несмотря на общемировое признание автора, практически неизвестно российскому читателю. Представляя перевод Эльвиры Ивановой, издательство впервые дает возможность прикоснуться к богатому образному миру этого удивительного человека. В качестве иллюстратора и оформителя понести дебютирует художница Ксения Макарова, которая не только знакомит с героями книги — родными и соседями, жителями военной Вены и советскими солдатами, но и переносит нас в атмосферу незабываемых дней весны 1945 года, наполненных человеческими трагедиями и удивительными встречами.

Предисловие автора перевода

Австрийская детская писательница Кристине Нёстлингер — мастер на все руки: художник, писатель, поэт, автор комиксов и сказок.

В своей автобиографии она пишет: «Родилась я в Вене. 13 октября 1936 года. На окраине города, в рабочем квартале. В детстве на меня нагнали большого страху бомбами, фюрером и крысами в нашем подвале, а потом, как девочку достаточно сообразительную и толстую, отправили в среднюю школу с гуманитарным уклоном. Там я на всю жизнь заучила баллады Шиллера и узнала, через какие точки треугольника проходит прямая Эйлера. После выпускных экзаменов я решила посвятить себя живописи и, выполняя это похвальное намерение, поступила в Академию художеств. Через несколько лет я поняла, что художницы из меня не получится, и тогда с горя вышла замуж и родила ребенка. После этого я нанялась делать что придется в одну респектабельную газету… и попыталась писать детские книжки…»

Первая книга для детей «Огненно-рыжая Фридерике» появилась в 1970 году, а к сегодняшнему дню на счету писательницы свыше пятидесяти книг. Книг разных — веселых и грустных, благожелательных и язвительных, всегда интересных, всегда новаторских.

Новаторство Нёстлингер в том, что она, как никто иной, умеет удивительным образом, психологически обоснованно объединить фантазию с самыми насущными проблемами сегодняшней жизни, рассказать о явлениях, бывших долгое время в детской литературе под запретом.

Сказочные повести «Долой огуречного короля!», «Лолли-поп», «Небывалая игра», «Конрад из консервной банки», «Внимание! Господин Вранек выглядит ягненком» говорят о необходимости нормальных семейных отношений, взаимного уважения, доверия и понимания, проблеме настоящего и мнимого авторитета родителей. Больше всего писательнице не по душе взрослые, забывшие свое детство, домашние тираны, мелочные деспоты.

Традицию анализа семейных конфликтов продолжает и цикл реалистических книг К. Нёстлингер, посвященных острым проблемам современности. Герои повестей «Ильзе Янда, лет — 14», «Обменный ребенок», «Луки-лайф», «Воробей в руках» попадают в напряженные ситуации. Основная тема этих произведений — отсутствие доверия между родителями и детьми, отчуждение между ними, конфликты, которые решаются по-разному. Благополучно — поисками и приобретением настоящего друга («Обменный ребенок», «Луки-лайф»), половинчато — приобретением друга, к которому сама героиня не очень-то и расположена («Воробей в руках»), драматично — уходом из дома со взрослым мужчиной четырнадцатилетней девочки, которая потом возвращается обратно, повзрослевшая, опустошенная и одинокая («Ильзе Янда, лет — 14»).

Событием назвала мировая литературная критика автобиографическую книгу писательницы «Лети, майский жук!», книгу-воспоминание, книгу-переживание, написанную кровью сердца, навсегда раненного войной.

Необычайно ранняя весна 1945 года. Вена, придавленная фашистским сапогом. Смутное, тяжелое время. Но вот забрезжил свет. Близок конец войны, и ощущается связанная с ним пора надежд. Повесть, как и обычно у К. Нёстлингер, стремительна. События сменяют друг друга с кинематографической быстротой. Они воспринимаются, переживаются, оцениваются девятилетней девочкой, за долгие годы привыкшей к войне, не знавшей ничего, кроме войны.

Первая же встреча с советскими солдатами-освободителями уничтожает наветы фашистской пропаганды, обывательские слухи и измышления, а трогательная дружба девятилетней Кристель с армейским поваром из Ленинграда становится залогом счастливого исхода. Не может примириться маленькая героиня только с поведением «недоброго старшины» Сергея.

На заре своей писательской деятельности К. Нёстлингер говорила: «Мне нравится писать про девочек и мальчиков, про мышей и почтальонов, про женщин и мужчин, про кошек и мясников. И почему-то всегда в мои истории попадает полная пожилая дама. Я никак не могу от нее отделаться. Когда речь заходит о собаках, лошадях, лугах, лесах, господе Боге, взморье, цветах и вершинах утесов, тут я теряюсь. Я не мечтаю о домике за городом и розах в саду, а почему-то прекрасно чувствую себя в казарменного вида многоквартирном доме в городе. И я предпочитаю смотреть не на закат солнца, а в освещенное окошко первого этажа».

С той поры в жизни Нёстлингер многое изменилось. Сейчас у нее две взрослые дочери, одна даже иллюстрирует мамины книги, появился и загородный домик, но остался прежний интерес к людям, и взрослым и маленьким, их взаимоотношениям, их радостям и печалям. И пожилая толстушка по-прежнему нет-нет да и появится на страницах ее книг.

Сами же книги тем временем обрели поистине мировое признание, были переведены более чем на двадцать языков, удостоены всех литературных наград своей страны, Немецкой премии в области детской литературы и Золотой медали Ханса Кристиана Андерсена, или, как ее иногда называют, «малой Нобелевской премии», а также премии Астрид Линдгрен.

Вместо предисловия

История, которую я вам расскажу, произошла много лет назад. Одежда тогда была другой, и машины были другими. Улицы были другие, и еда другая. Да и мы тоже были другими. Венские дети пели тогда:

Отец — на войне,Мать — в пороховой стране,Пороховая страна — в огне,Лети, майский жук!

И сегодня дети поют: «Лети, майский жук!» Только тогда дети знали, о чем они поют:

Отец — на войне,Мать — в пороховой стране…

Мать и вправду была в пороховой стране, и мы, дети, — вместе с ней. Только вот майские жуки были не виноваты, что пороховая страна тогда, много лет назад, была в огне. История, которую я вам расскажу, — история про пороховую страну.

ЛЕТИ, МАЙСКИЙ ЖУК!

Дом

Бабушка

Радиокукушка

Тётка Ханни

Жемчужное ожерелье в небе

Мне было восемь лет. Жила я в Гернальсе, одном из районов Вены. Жила в полуподвале серого двухэтажного дома, в последнем подъезде. За домом был двор с мусорными баками, веревками для ковров и белья. В углу двора, куда выходило окно туалета, рос каштан. Только каштанов на нем не бывало.

Под домом имелся подвал, самый большой подвал квартала. Хорошие подвалы тогда ценились. Хороший подвал был важнее, чем красивая гостиная или уютная спальня. Конечно же, — из-за бомб.

Шла война. Война шла давно. Я не помнила ничего, кроме войны. Привыкла к войне, привыкла к бомбам. Бомб было много. Один раз я их даже видела.

Я пришла к бабушке. Она жила в нашем же доме, тоже в полуподвале, только в первом подъезде. Бабушка была глуховата. Сидели мы с ней на кухне. Бабушка чистила картошку и проклинала ее, проклинала войну. Говорила, что до войны высыпала бы эту гниль на голову продавцу. Бабушку трясло от ярости из-за гнилой картошки. Бабушку часто трясло от ярости. Наша бабушка была яростной женщиной.

Рядом с бабушкой, на буфете, стоял радиоприемник. Простенький приемничек — маленький черный ящик с одной-единственной красной кнопкой для включения-выключения и для регулирования громкости. По радио гремели марши.

Вдруг марши стихли. Тревожный голос объявил:

«Внимание! Внимание! Вражеские самолеты подлетают к Штайн ам Ангер!»

Маршей как не бывало. Бабушка продолжала ругать войну и картошку, потом переключилась на домуправа. Я уже говорила: она была туговата на ухо, поэтому не расслышала сигналов тревоги. Я ей сказала: «Бабушка! Воздушная тревога!» Но сказала негромко, сказала так, чтобы бабушка не услышала. Когда самолеты появлялись вблизи Штайн ам Ангер, это еще не означало, что они летят к Вене. Они могли лететь и в другом направлении. А я не хотела понапрасну спускаться в подвал. Бабушка же при появлении самолетов у Штайн ам Ангер бежала в подвал. Вернее, когда дома были мама, сестра или дедушка, и они говорили ей о воздушной тревоге.