Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном - Алекс Белл
– Но какой смысл любить Бога, которому до нас, ничтожных, нет ровно никакого дела?
– Любящий Бога не должен желать любви Бога к себе. Ведь в таком случае его любовь эгоистична. Чтобы быть счастливыми, мы должны страстно любить Творца и не ждать ничего взамен.
– Вы не допускаете возможность загробной жизни?
– Душа умирает вместе с телом в том смысле, что после смерти вы утратите все воспоминания о земной жизни, ваше «я» будет похоронено, вы навсегда перестанете быть личностью, которой были. Однако ваша душа, как частица всемирного духа возвращается к Богу, в Субстанцию. Мы смертны, но Бог вечен. Наша душа – частица Вселенной и всегда ею будет. В этом и только в этом смысле она бессмертна. Лично меня такое положение абсолютно удовлетворяет.
Я видел, что молодому, но болезненному философу продолжать беседу было тяжело. Я отвлекся ненадолго, чтобы согреть отхаркивающее питье для облегчения его состояния. Напоследок же я вернулся к интересной, актуальной для многих сейчас, в XXI веке, идеи Вселенной как единой и неразрывной во всех ее элементах Субстанции, или Матрицы, как одно время принято было говорить.
– То, что я сейчас поставил на стол напиток для вас, могло ли пройти как некое воздействие через всю Субстанцию, и отразиться отзвуком где-нибудь в далеких глубинах Вселенной?
– Несомненно. Вселенная едина. Дергая за ниточку в каком-то одном месте, вы обязательно воздействуете не только на это место, но и на всю Субстанцию целиком.
– Другими словами, можно ли Вселенную назвать строго выполняющимся математическим алгоритмом?
Ответа на этот вопрос я не получил. Спинозу вновь охватил мучительный кашель. Поддерживая стакан, я помог ему выпить горячую жидкость, посоветовал пить больше воды и пораньше лечь спать.
Уходя, я думал об удивительном парадоксе наследия Спинозы. Буквально в каждой фразе своих работ он говорит о Боге, считая его источником всего. Но при этом, поскольку его Бог – это во многом сама природа, философ стал кумиром будущих поколений атеистов и агностиков.
Спиноза скончался от чахотки в сорок пять лет. Считается, что его жизнь была трагически короткой, но для того времени и своей болезни, он прожил, возможно, даже дольше, чем можно было надеяться.
Представление о том, что боги не вмешиваются в дела людей, так как слишком велики для этого, звучало у Аристотеля и Эпикура. Счастье как следование природе и естественному ходу вещей – основная идея даосизма Лао-Цзы. Этика в стойкости духа против пустых страстей близка учению Сенеки. В то же время взгляд Спинозы на Вселенную как на единую бесконечную, полностью взаимосвязанную субстанцию и воплощение Бога вкупе с критикой Библии стал новой, весьма яркой и полностью оригинальной страницей в истории философии.
Проклятое иудаизмом, христианством и исламом учение Спинозы было почти забыто на двести лет, до конца XIX века. В это время бурный рост естественных наук дал его философии новую жизнь. Поклонниками Спинозы были Эйнштейн и другие выдающиеся физики. Новый всплеск интереса к мыслителю происходит сегодня, на фоне «матричных» концепций мира.
С точки зрения обычного человека Спиноза, столь ярко одаренный талантом, мог получить от жизни абсолютно все, но из-за интеллектуального упрямства обрек себя на унылое одиночество.
Но его большие блестящие глаза словно и сейчас внимательно смотрят на нас из тьмы ушедших веков. Искушают наш разум, заставляют поднимать голову, вглядываясь в звезды и ночное небо в поисках ответов на мучающие нас вопросы – где-то там, в глубинах огромной вечной субстанции.
Глава 25
Спор титанов-основателей (Готфрид Лейбниц и Исаак Ньютон)
Место: Кембридж (Англия) и Ганновер (Германия)
Время: 1704 год
Университетский городок Кембридж, расположенный среди зеленых полей, в ста километрах прямо на север от Лондона, в начале XVIII столетия был намного скромнее, чем сейчас. Но уже тогда он считался признанным центром не только английской, но и мировой науки.
За прошедшую сотню лет место Британии в европейской политике, экономике и науке сильно изменилось. Теперь она была уже не провинциальным островом на окраине континента, а одним из главных игроков на международной арене. Промышленная революция только начиналась, до изобретения ее главного двигателя – паровой машины – оставалось еще несколько десятилетий. Однако уже сейчас экономика Англии, превращавшейся в настоящую империю, росла невиданными темпами. Тут и там возникали промышленные мануфактуры, текстильные предприятия, угольные шахты. Став признанной владычицей морей, Британия играла важную роль в международной торговле и владела колониями во всех частях света.
Экономическим изменениям в Англии сопутствовали и бурные политические события. После казни короля Карла I в середине XVII века на смену монархии пришла республика Кромвеля. Но в отличие от Голландии, которая для многих стран служила примером, эта попытка оказалась кровавой и неудачной, после чего ограниченная монархия на острове была восстановлена и пребывает почти неизменной по сей день. Последующее противостояние Англии с Нидерландами, сначала политическое и торговое, а затем и военное, продлилось пару десятилетий и закончилось неожиданно. Правитель Голландии Вильгельм Оранский при вторжении в Англию был восторженно встречен ее жителями (которым не нравился их король – католик и шотландец), и они провозгласили его новым монархом Англии. После смерти Вильгельма в начале XVIII века на престол взошла Анна, дочь предыдущего короля, которая, как и большинство подданных, стала протестанткой и проводила современную прогрессивную политику. Именно Анна впервые объединила Англию и Шотландию в единое государство – Великобританию.
Примерно в это же время на почетный пост председателя Лондонского королевского общества – Академии наук – был избран человек, к которому с антипатией относилось большинство британских ученых того времени. Однако заслуги этого человека, как научные, так и государственные, были столь велики, что другие кандидатуры на эту должность даже не рассматривались.
Как и многие гении, в быту этот ученый казался весьма странным, а его острый, колючий, нетерпимый к критике, не склонный к компромиссам характер стал в Лондоне
