Сельма Лагерлёф - Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции
— Теперь, Малыш-Коротыш, ты, может, поймешь, почему мне хочется снова доставить тебя назад к диким гусям, — молвил он под конец. — Я слыхал, будто ты в великой милости у Акки, и хотел просить тебя помирить нас.
Как только мальчик понял, что орел унес его из Скансена не просто из упрямства, он перестал на него сердиться и дружески сказал:
— Я бы охотно выполнил твою просьбу и помог тебе, но ведь я связан клятвой.
И он, в свою очередь, поведал орлу, как попал в плен и как Клемент Ларссон, не выпустив его на волю, оставил Скансен.
Но орел не желал отступаться от своих намерений:
— Послушай-ка меня, Малыш-Коротыш! Мои крылья могут доставить тебя, куда захочешь, а глаза — отыскать все, что твоей душе угодно. Расскажи мне, каков с виду человек, который взял с тебя слово; я найду его и отнесу тебя к нему. А уж там — твоя забота заставить его отпустить тебя.
Мальчику пришлись по душе слова орла.
— Сразу видно, Горго, что твоей приемной матерью была такая мудрая птица, как Акка, — улыбнулся он.
Затем он очень точно описал орлу Клемента Ларссона и добавил, что слышал в Скансене, будто старый музыкант родом из провинции Хельсингланд.
— Мы обыщем всю эту провинцию, от Лингбу до Мелланшё, от Стурбергета до Хурнсландета, — пообещал Горго. — И завтра, прежде чем наступит вечер, ты побеседуешь с этим человеком.
— Ты сулишь больше, чем можешь выполнить, — не поверил ему Нильс.
— Плохим был бы я орлом, если б не мог справиться даже с такой малостью, — ответил Горго.
Когда орел с Малышом-Коротышом улетели из Эльвкарлебю, они были уже добрыми друзьями. На этот раз мальчик пустился в путь верхом на спине орла. Теперь у него была возможность осмотреть те места, над которыми он пролетал. Ведь когда орел нес его в своих когтях, Нильс ничего не видел. Не до того ему было, да это, пожалуй, и к лучшему. Он наверняка бы сильно огорчился, если бы знал, что пролетел, так ничего и не разглядев, над курганами Упсалы, над большим заводом в Эстербю, над копями Даннемуры и над старинным замком Эрбюхус.
Орел нес его со страшной скоростью над Йестрикландом. Южная часть провинции не очень-то привлекла внимание мальчика. Там тянулась бесконечная равнина, сплошь поросшая еловым лесом. Зато к северу, от границы Далекарлии до Ботнического залива, раскинулся дивный край — холмы, одетые чернолесьем, зеркальная гладь озер и бурлящие потоки. Вокруг белых церквей теснились многолюдные селения, дороги и железнодорожные пути повсюду пересекали друг друга, дома утопали в яркой зелени, а из цветущих садов доносилось сладостное благоухание.
Вдоль водных путей располагалось множество больших железоделательных заводов, похожих на те, какие мальчик видел уже в Бергслагене. С равными промежутками она тянулись в один ряд до самого моря, на берегу которого белели громады домов какого-то большого города. К северу от этого благодатного края снова пошли темные мрачные леса. Но это была уже не равнина, и леса напоминали здесь вспенившиеся морские волны: они то поднимались вверх, покрывая высокие горные кряжи, то сбегали вниз, в долины.
«Эта провинция — в юбке из ельника и в кофте из гранита, — подумал мальчик, — а опоясана она драгоценным поясом, равного которому нет на свете! Ведь он расшит голубыми озерами да цветущими лугами. Огромные железоделательные заводы украшают его, точно драгоценные камни. А вместо пряжки на поясе — целый город со множеством домов, с церквами и замками».
* * *Путешественники пролетели изрядную часть пути на север над этим лесистым краем; наконец Горго опустился на голую скалистую вершину. Мальчик тут же соскочил, на землю, а орел сказал:
— Мне не забыть свою клетку и не стать по-настоящему вольной птицей, пока я не слетало на охоту! Как ты, не будешь бояться, если, я улечу от тебя?
— Да нет, не буду! — заверил его мальчик.
— Броди где вздумается, только до захода солнца возвращайся сюда, на это самое место, — предупредил его орел и улетел.
Сидя на камне и глядя на голые скалы и на обступавшие их дремучие леса, мальчик почувствовал себя совсем одиноким и заброшенным. Но не прошло и получаса, как внизу, в лесу, вдруг зазвучала песня, и он увидел, как что-то светлое мелькает между стволами деревьев. Вскоре он уже разглядел голубой с желтым крестом флаг, а судя по песне и веселому гулу, которые доносились до него, понял, что за флагом следует длинная вереница людей. Но прошло довольно много времени, прежде чем он смог их разглядеть. Мальчик сгорал от любопытства — куда это они направляются с флагом по нехоженым лесным тропам? Никогда бы ему и в голову не пришло, что люди станут подниматься на эти неприютные пустынные горы. Но они взбирались именно сюда. Сначала на лесной опушке появился флаг, а за ним целая процессия, которой флаг указывал путь. На горной пустоши ключом забила жизнь, и в тот день мальчик увидел столько любопытного, что ему ни минуты не пришлось скучать.
ПРАЗДНИК ЛЕСА
На широком горном хребте, где Горго оставил Малыша-Коротыша, лет десять назад случился лесной пожар. Потом обуглившиеся деревья свалили и увезли, а края громадного пожарища, там, где к ним подступал нетронутый огнем бор, начали покрываться лесной порослью. Но большая часть горной пустоши была по-прежнему голой и пустынной. Черные пни торчали среди каменных плит как свидетели того, что некогда здесь рос высокий великолепный лес; ныне же ни один древесный побег не тянулся ввысь из обгоревшей земли.
Люди не переставали удивляться, отчего это лес так медленно одевает горную пустошь. Но никто не подумал о том, что от лесного пожара земля пострадала больше, чем от самой долгой засухи. Огонь не только погубил деревья и все, что росло под ними — вереск и багульник, мох и брусничник; после пожара почва, покрывавшая скалы, стала сухой и рыхлой, будто зола. При любом ветерке она вихрем взметалась в воздух, а так как горная пустошь была открыта всем ветрам, они мало-помалу стали сметать с нее землю. Ветру, само собой, помогала и дождевая вода. Вдвоем они за десять лет подмели и обмыли горную пустошь дочиста. Теперь она лежала такая голая, пустынная и каменистая, что казалось — такой ей и оставаться до скончания века.
Но однажды в начале лета дети той округи, где находилась обгоревшая гора, собрались перед одной из школ. У каждого ребенка на плече была мотыга или лопата, а в руке — узелок со съестным. Длинной вереницей дети стали подниматься в гору. Впереди кто-то нес флаг, по бокам шагали учителя и учительницы, замыкали шествие лесничие и лошадь, тянувшая воз с молодыми сосенками и еловыми семенами.
Дети не остановились ни в одной из березовых рощ, раскинувшихся поблизости от селения, а двинулись дальше в глубь леса. Они шли по старым тропкам, ведущим на летние пастбища, и лисицы высовывали морды из нор, удивляясь: что это за люди? Может, это скотники идут на летние пастбища?! Они шли мимо старых угольных ям, и клесты вертели своими загнутыми клювами, вопрошая друг друга: что это за люди? Может, это углежоги проникли сегодня в дремучую чащу?
Наконец шествие подтянулось к огромному обгоревшему плоскогорью. Каменные глыбы лежали голые, лишенные своего прекрасного покрова из серебристого мха и седого, такого милого на вид оленьего лишайника; их не украшали, как прежде, плети чудесной линией. Вокруг черных вод, скопившихся в расселинах и выемках, не росло ни одного листика заячьего щавеля, ни одного цветка белокрыльника. На небольших островках земли, еще сохранившихся кое-где в расселинах и между камнями, не зеленел ни папоротник, ни седмичник, ни белый копытень — ни одно из тех легких, мягких и нежных растений, которые обычно украшают еловые леса.
Казалось, когда появились дети, на серых выгоревших вершинах разлился свет. Казалось, теперь на этих помолодевших и повеселевших вершинах все вновь начнет расти и цвести. Кто знает, быть может дети и впрямь помогут этим заброшенным бедным скалам вновь обрести жизнь?!
Дети отдохнули, поели и, взяв мотыги и лопаты, принялись за работу. Лесничие показали им, что надо делать, и дети стали высаживать одну сосенку за другой на все, даже самые крошечные клочки земли, которые им посчастливилось обнаружить. Работая, они серьезно, словно взрослые, толковали друг с другом о том, как эти маленькие деревца свяжут землю и ее не будет уносить ветром. Мало того, потом под деревьями образуется новая почва и в нее упадут семена. А через несколько лет там, где сейчас торчат одни голые каменные глыбы, люди станут собирать и малину, и чернику. Мелкие же саженцы постепенно превратятся в высокие деревья, и из них, может статься, построят со временем большие дома или чудесные корабли.
А если бы дети не пришли сюда и не посадили бы деревья, пока в расселинах оставались еще горстки земли, ее всю унесло бы ветром и водой и гора никогда больше не поросла бы лесом.
