Андрей Сахаров - История России с древнейших времен до конца XVII века
Витовта вынудили к мирным переговорам внутренние распри (в те годы в Москве объявилось множество временных эмигрантов из Литвы, получивших в кормления лучшие города и волости) и надвигавшаяся война с Тевтонским орденом. Впереди уже слышались раскаты Грюнвальдской битвы. Василий I вообще стремился побыстрее закончить конфликт, зная об очередной смене власти в Орде: пришедшего ему на помощь на Плаве хана Шадибека (без сомнения, за особую и значительную плату) согнал с трона в Сарае ставленник ногайского князя Едигея хан Булат-бей.
Декабрь 1408 г. надолго врезался в память русских людей. Через 50, 70 и 80 лет русские крестьяне, давая показания в суде и желая определить время события, начинали отсчет с Едигеевой рати. По свирепости и четкости грабежа, количеству жертв, размерам полона, масштабам разорения набег Едигея сравним только с наиболее тяжкими нашествиями ордынцев XIII в. Летописец позднее горестно восклицал: один ордынский ратник вел за собой в Орду сорок плененных в рабство русских. Появившись внезапно под стенами Москвы в конце ноября или самом начале декабря 1408 г., в необычное для ордынских набегов время, войска Едигея всего лишь за три недели сожгли главные города и крепости Московского княжества (Коломну, Переяславль, Дмитров, Юрьев, Ростов, Серпухов, Звенигород, Можайск, Верею), Нижегородского края (сам Нижний Новгород, Городец, Курмыш), разграбили население главных волостей, едва не настигли спешно покинувшего Москву великого князя. Расположившись в селе Коломенском под Москвой, Едигей направил основные силы в загоны и одновременно послал распоряжение тверскому великому князю с приказанием доставить под стены Москвы пушки, тюфяки, самострелы. Князь Иван Михайлович выбрал здравую тактику проволочек, выступив в поход, но «увернувшись» с полпути (за что поплатилось население тверской Клинской волости, разоренной в отместку ордынцами).
Как бы то ни было, Москва устояла. В осаду село все окрестное население, серпуховской князь Владимир Андреевич, младшие братья Василия I – Андрей и Петр. Вскоре пришло известие о новой смуте в Орде, едва не приведшей к свержению теперь уже хана Булат-бея, он срочно отзывал войска. Получив откуп в три тысячи рублей, ордынцы повернули домой, попутно разоряя местности.
Набег Едигея лишний раз показал, что независимо от правителя Орды и ее прогрессирующего развала надежды на автоматическое прекращение грабительских нахождений, избавление от экономических форм ордынской зависимости иллюзорны. Наоборот, отсутствие четкого государственного контроля над военными акциями, множественность соперничающих групп, каждая из которых стремилась к военной добыче как средству социального воспроизводства и достижения политического престижа, умножали опасность Орды для оседлых соседей. Василий I сделал надлежащие выводы: при очередной смене ханов в начале второго десятилетия XV в. он отправился в Орду.
Последние пятнадцать лет его жизни не богаты событиями. К концу его жизни основные территории Нижегородско-Суздальского княжества прочно вошли в состав московских земель. В 1417 г. вспыхивает очередной конфликт с новгородцами на севере, победителей в нем вряд ли можно отыскать. Судя по позднейшем сообщениям, немирье растянулось: великий князь захватил новгородские части в смеетных (совместных) владениях Новгорода и Москвы, новгородцы присвоили себе «княжчины» в пятинах. На конфликт наложились семейно-политические распри. Поводом послужила одна клаузула завещания Дмитрия Донского, которая могла истолковываться неоднозначно. Подробнее мы скажем о ней ниже, сейчас же отметим три факта. В июле 1417 г. по дороге из Коломны в Москву умер старший тогда сын Василия I, наследник и «зело превозжеланный ему» князь Иван. Московский князь провозглашает наследником родившегося в 1415 г. Василия, а в 1419 г., при заключении докончания с младшим своим братом Константином, «восхоте подписати его под сыном». Константин отказался повиноваться, был лишен всего удела, но сумел с некоторыми боярами уйти в Новгород. Там он был принят с великой честью. Конфликт отрегулировали через некоторое время, но его причина осталась.
Здесь одна из главных пружин чрезвычайно лояльного отношения Василия I к Витовту. Когда псковичи трижды в 1423 – 1425 гг. били челом московскому князю о посредничестве в их конфликтах с литовским государем, Василий Дмитриевич не дал ответа ни на одну из этих просьб (удовлетворяя иные прошения псковичей). Не случайно, что именно Витовт фигурирует первым и главным попечителем малолетнего княжича в последней духовной Василия I. И уж совсем не случайно, что второй по старшинству сын Дмитрия Донского, князь Юрий Звенигородский, не давал никаких заверений старшему брату в вассальной верности его сыновьям (сначала Ивану, позднее – Василию). Острейший конфликт, теперь уже внутри самой великокняжеской семьи, назревал – речь шла о судьбах московского великокняжеского стола.
§ 3. Феодальная смута второй трети XV в. и кризис московской династии
Великий князь Василий Дмитриевич скончался 27 февраля 1425 г. Единственному его сыну было в тот момент неполных десять лет. Его старшему дяде, звенигородско-галичскому удельному князю Юрию Дмитриевичу, было 50 лет, и у него было трое взрослых или близких к взрослости сыновей. Свои претензии на великое княжение князь Юрий основывал на завещании Дмитрия Донского. В нем говорилось, что в случае смерти князя Василия (старшего сына завещателя) «его удел» должен достаться следующему по старшинству живому сыну, а его владения поделит между другими братьями вдова князя Дмитрия.
Неясность этого текста очевидна. По распоряжению Дмитрия Василий, помимо основной части земель собственно Московского княжества, получал территории Владимирского великого княжения. Но о нем этот раздел молчит. Затем, было непонятным: оставалось ли в силе данное распоряжение при наличии у Василия сыновей, или же оно было действительным лишь при бездетной кончине Василия? Как бы то ни было, позиция Юрия была хорошо известна. Митрополит Фотий сразу после смерти Василия I отправил к Юрию своего гонца с предложением приехать в Москву и целовать крест племяннику. В ответ князь Юрий отправился из столицы удела, подмосковного Звенигорода (легко доступного великокняжеским войскам) в далекий заволжский Галич. Оттуда он разослал грамоты по всем своим землям с приказом сбора ратных на военную службу. Из Москвы против него были отправлены войска во главе с тремя братьями – Андреем, Петром и Константином Дмитриевичами. Князь Юрий бежит в Нижний Новгород, куда повторно направляется с отрядами ратников князь Андрей. Но безрезультатно. Летом того же года активно вмешивается в события митрополит Фотий: в результате его неоднократных поездок, в том числе в Галич к Юрию, последний соглашается на перемирие. При этом князь Юрий отказывался от «подыскивания» великого княжения «собою». Законным оставался только вариант обращения в Орду, к хану. Но именно это было весьма проблематичным. И главное препятствие – вспыхнувшая эпидемия (скорее всего, черной оспы), поразившая двумя волнами в 1425 – 1427 гг. все княжества России и население Орды.
Болезнь опустошила целые районы, пострадали и княжеские семьи. В Твери за полгода последовательно скончались трое великих князей, в Московском княжестве из многочисленной когда-то семьи князя Владимира Андреевича Серпуховского в живых остались только его внук, Василий Ярославич и две его сестры. Вероятнее всего от эпидемии умер в 1428 г., не оставив наследника, Петр Дмитриевич, дмитровский удельный князь. Эта смерть вновь обострила конфликт между московскими князьями: по завещанию Дмитрия Донского такие уделы должны были делиться между всеми братьями. В данном же случае Василий II (точнее, его правительство) присоединил Дмитровское княжество к своим землям. В новом докончании, заключенном в 1428 г., князь Юрий признавал племянника «братом старейшим» (в таких терминах неравностатусного родства описывались вассальные отношения между великим князем и удельными правителями), но зато провозглашался принцип соблюдения норм духовной Дмитрия Донского (т.е. оставлялась возможность оспорить права Василия Васильевича). Вопрос о судьбе Дмитрова обходился молчанием.
Сдержанность Юрия нетрудно понять. Вокруг малолетнего племянника сплотились мощные силы: трое, а после 1428 г. – двое младших братьев Юрия (князья Андрей Можайский и Константин), вдова Василия I, великая княгиня Софья (она обладала властным характером и расчетливым умом, несмотря на вполне почтенный возраст), а главное, ее отец, великий князь литовский Витовт. Полностью на стороне Василия II был и митрополит Фотий. Наконец, собственно боярское окружение, состоявшее из представителей старо– московских родов и недавних, при отце Василия II, выезжих из Литвы. Галичскому государю необходимо было дождаться изменения ситуации в целом, провести большую подготовительную работу в Орде, прежде чем предпринять действенную попытку овладеть великокняжеским столом.
