Софья Радзиевская - Круглый год
Эти маленькие хищники так злобны, что и друг с другом воюют. Вот под окутанной снегом ёлкой мелькнуло что-то. Зверёк, весь белый на белом снегу, тоненький, в большой палец взрослого мужчины и всего вдвое длиннее. Чёрные глазки и чёрный носик на злой мордочке, короткие проворные ножки. Зверёк подозрительно принюхался, пискнул тонким злым голосом, прыгнул и вдруг исчез, только снег взвихрился над крошечной ямкой. А над ямкой с разбега пролетел и резко затормозил, даже лапки в снег погрузились, другой зверёк — точно родной брат белого, только вдвое больше и кончик хвоста чёрный. Горностай это. Такой же разбойник, как и ласка, которая от него в снег нырнуть успела. Казалось бы, ну что им делить? Мышей и полёвок под снегом хватает. Но так уж злобность у горностая велика: по пути, если удастся, и ласку не прочь придушить. На этот раз не удалось. Повертел горностай злющей мордочкой и тоже пропал, на охоту отправился.
В снегу этим разбойникам раздолье, сутками из-под снега не вылезают.
Убивают они гораздо больше, чем могут съесть, запасы в норку свою спрячут, а если охотился от норы подальше, то и просто в снег закопают и опять на охоту. В одной норке горностая раз нашли двадцать штук разной дичи: мышей, крыс, ящериц, лягушку, тритона и гадюку. Смелый охотник даже ядовитой змеи не испугался. Й тут же, около змеи, припрятал жука-плавунца. Ему всякая мелочь годится.
Даже не понятно, почему всех мышей и полёвок такие враги давно не съели. К весне их, правда, остаётся гораздо меньше, чем было с осени: холод и враги делают своё дело.
Ласка смело идёт воевать с мышами и крысами и в подполья и в амбары. Но вот беда: если заберётся в курятник — всех кур передушит, не для еды, а так — от злобности.
Водится за ней и другой грех. Иногда в конюшне утром лошадь окажется вся в мыле, грива спутана, лошадь бьётся, храпит, чем-то сильно напугана. В старину говорили, что это домовой её мучает, ночью на ней ездит, не ко двору пришлась.
На самом же деле лошадь пугает не домовой, а крохотная ласка. Она бегает по шее лошади, путает гриву, лижет выступивший от страха солёный пот. Может быть, и кусает шею и слизывает выступающие капельки крови.
Домовой будто бы боится козла, при нём лошадей не трогает. Потому в больших конюшнях раньше держали козлов — на страх домовому. Может быть, и правда, что ласка боится козла или его запаха? Попробуйте, проверьте!
Под снежной пеленой живёт ещё один удивительный охотник за мышами. Сам похож на мышку, только нос длинный, как маленький хоботок. Крошка-землеройка весит три-четыре грамма, но ни одной мыши не пропустит и даже полёвки, хотя она вдвое её крупнее. О прожорливости землеройки мы говорили выше.
Медведь
Наш самый сильный, крупный хищник к зиме подготовился по примеру суслика и ежа. Нарастил за осень под меховую шубу толстый слой жира, и можно спокойно спать до самой весны. Жир и греет и питает, а под вой вьюги так спокойно спится. Зимнюю квартиру-берлогу медведь уже заранее в лесу присматривал. Если ему ничего по вкусу не найдётся, он сам себе берлогу где-нибудь в обрыве подкопает. Но бывает это очень редко. Чаще всего ему нравится выворотень — это когда бурей ёлку повалит с корнями, вот и стенка будущей берлоги уже готова. Подкопает он землю немного, чтобы ямка получилась поглубже, и начнёт в ней постель мастерить. Нарвал моху целую охапку, идёт на задних лапах и мох несёт в передних, как человек в руках. Ещё с ёлки когтями коры надерёт и всё в яму положит. Потом натаскает веток, приткнёт их к выворотню, как к стенке, сам под эту крышу влезет и затаится, больше не выйдет до самой весны. Потом берлогу снегом занесёт, и только иней на ветках показывает, где хозяин лежит-дышит.
Прежде чем лечь, медведь очищает кишечник: ест определённые травы и корни их, так что ложится с пустым желудком, и берлога всю зиму остаётся чистой. Удобная предусмотрительность, ведь лентяй не копает себе норы с отдельными уборными, как делает чистюля барсук.
Медведь, когда нужно, смел. Но также хитёр и осторожен. Спать и сны видеть приятно с чувством полной безопасности, значит нечего не знамо кому к берлоге путь показывать. Вот косолапый и не ждёт декабря, торопится залечь в зимней квартире до снега. Да иногда зазевается, что ли, с календарём не поладил, а снеговая туча небо закрыла и раз — всю землю снегом замела. Теперь всякому понятно: след печатный по снегу к самой берлоге кого не надо подведёт. Ну медведь не растеряется, не хуже зайца следы путать начинает, путает-путает и наконец подойдёт не близко, примерится и прыг — прямо в берлогу и затаится. Кто сам не видел, не поверит, что медведь так прыгнуть может. Будет лежать, пока свежий снег все его путаные следы закроет и берлогу занесёт. Теперь и заснуть можно.
По тому, какое место медведь себе для берлоги выбирает, опытные охотники предсказывают, какой весны ожидать надо. Устроился медведь на высоком сухом месте — весна будет ранняя, снег быстро таять начнёт. Если же в низинке медведь спать улёгся, значит не скоро тепло наступит, не затекут под мохнатый бок ручейки талого снега, не помешают топтыгину последние зимние сны досматривать.
Спит в берлоге медведь не так беспросыпно, как суслик и сурок, на одном ухе спит, другим слушает. Это знают опытные охотники-медвежатники. Найдут берлогу без шума и тихонечко уйдут — к охоте приготовиться. Придут опять, а медведя и след простыл, ушёл и не вернётся. Голодный злой медведь — опасный хищник-шатун, он и сам не прочь за человеком поохотиться. Растительного корма зима для него не наготовила, одна зимняя еда — мясо. Оголодавший зверь подстерегает лося, корову, что придётся.
Однажды в Сибири на улицу села, полную народа, из тайги вылетел огромный лось. Он нёсся громадными скачками, обезумев от страха, а на спине у него сидел медведь и, зацепив лапой за рога, старался свернуть ему голову и сломать шею. Лось добежал до середины улицы и грохнулся на дорогу мёртвый. А медведь, озверев от голода, не обращая внимания на людей, рвал и глотал ещё тёплое мясо. Он не заметил, как охотник подошёл к нему и, чуть не в упор, всадил ему пулю в ухо. Медведь был страшно Худой, видно давно уже шатался по лесу.
Охота на шатуна трудна и опасна, но необходима, иначе большой беды не миновать. Это совсем не то, что охота на берлоге. Там охотникам есть время приготовиться, известно, откуда зверь выскочит, опытные собаки всегда успеют остановить его, берегутся страшных медвежьих лап, а сами хватают его за ляжки. Медведь, не выдержав боли, сядет, старается зацепить собаку лапой. Охотник же в это время успеет прицелиться и выстрелить. Но шатун — исключение. Медведь у нас — редкий зверь, и теперь охота на него запрещена. (На шатуна разрешается.)
Много тысяч лет тому назад предки наших смирных коров, и не всегда смирных быков, свободно бродили по земле. Они не знали человека-хозяина, они знали ещё только человека-охотника, врага, И знали ещё беспощадных хищных зверей. Знали они и защиту от них: быки охраняли коров и телят, окружая их, смело выставив рогатые головы навстречу врагу. Так и сейчас отражают волчью стаю полудикие яки, которые в наше время мирно работают и пасутся в горах Таджикистана. Недавно был такой случай. Появились волки, и безоружный пастух кинулся к стаду. Яки пропустили его в середину, к телятам и старым ячихам, и отбили волков. А бывает, что и наши быки и коровы, вероятно, одомашненные много раньше, чем яки, вспоминают битвы славных предков не только с волками, а и с медведем-шатуном. Вот один такой подлинный рассказ. Схватка произошла у быка с медведем. Раньше он медведя и в глаза не видал. Но древний инстинкт защиты проснулся, возможно, потому, что рядом стояла корова.
Бык Мишка и Рыжуха вышли из сарая и остановились около крыльца. Огромный Мишка, всегда такой спокойный, сегодня был чем-то взволнован: он сердито мычал, с шумом нюхал воздух и бил себя хвостом по бокам, точно отгонял надоедливых мух.
Мелькающая в воздухе кисточка хвоста понравилась Павлику. Он осторожно спустился с крыльца и направился было в сторону Мишки, но Наталка догнала его и упрямо потянула за рукав: бабушка сказала далеко не ходить, не ей, как раз, нравилось делать запрещённое. Павлик не запротестовал, и близнецы покатились вниз по тропинке, ведущей к озеру.
— Ого, команда! — крикнул Саша. Он только что вышел из прибрежных кустов на тропинку. Три белоснежных зайца, связанные за лапки лыковой верёвочкой, болтались у него через плечо наперевес. День был удачный: из четырёх силков только один оказался пустым.
— Ого, команда! — повторил он весело и помахал, рукой. — Как же это вы так далеко забежали?
— Саса! — запищали близнецы и побежали с горки быстрее. Они старались бежать вперегонки, но при этом, по привычке, продолжали крепко держаться за руки.
Вдруг Шейка, бежавшая позади Саши, взвизгнула и бросилась мальчику под ноги. Волнистая шерсть на ней встала дыбом, она дрожала и смотрела на что-то, находившееся за Сашиной спиной.
