Радий Погодин - Школьные-прикольные истории (сборник)

– Стой! – кричим. – Погоди!

Он остановился.

– Понимаешь, – объясняем мы ему, – машины – это тебе не горные козлы, они железные! И в случае чего отпрыгнуть не могут! Ты, конечно, пока неграмотный и слово «пе-ре-ход» прочитать не можешь, а оно вон там, видишь, крупными буквами написано? Но мы тебя научим, главное – за нас держись…

– Сами вы неграмотные! Учителя нашлись! – обиделся мальчишка. – Я уже в пятом классе!

– Мы-то как раз грамотные и через ограду не лазаем, как некоторые!

Махнули мы на него рукой и дальше побежали. Вдруг слышим, автомобили гудят, люди кричат:

– Стой! Куда? Осторожно!

Прибегаем, а там уже толпа собралась. Протолкались, глядим, стоит шофёр, что-то милиционеру объясняет, а рядом – мальчишка. Люди на мальчишку накинулись:

– Ты зачем выскочил на дорогу? Из-за тебя машины столкнулись! Вот как раз из-за таких и бывают аварии!

Тут мы с Ваней за парня заступились:

– Он не виноват, он же – снежный! Прямо из пещеры! Первый раз в жизни автомобиль увидел! Он только-только с гор спустился и ещё ничего не понимает!

А мальчишка нам не то что «спасибо», а как раз наоборот:

– Вы чего?! Да я всю жизнь в городе живу! Все марки машин знаю!

Ну тут уж мы разозлились!

– Если такой знающий, что ж ты по улицам, как дикарь какой-то древний, бегаешь? Смотри, что из-за тебя получилось!

Так мы ему ответили, но всё равно настроение уже было не то…

– Ладно, – говорит Ваня, – ты чего надулся? Снежный мальчик не виноват, что наши современники такие… Надо всем ребятам про него рассказать и искать его вместе. А когда найдётся, мы ему всё объясним и научим. И постепенно он станет совсем культурным.

…А я шёл и думал: вдруг эти, которые по улицам где попало бегают и все правила дорожного движения нарушают, вдруг они постепенно и читать-писать разучатся… А потом и умываться перестанут… А там, глядишь, совсем одичают… Что тогда делать? На них ведь и пещер не напасёшься.

М. Тарловский

Кричите громче!

– А-лик!..

Тёплое сентябрьское солнце заливает комнату. Алик стоит у стены, за высокой спинкой кровати. А со двора несётся дружный крик:

– А-лик!

Алик опускает голову и понуро бредёт к дверям. На крыльце толпа ребятишек. Лицо Алика бледно и серьёзно.

– Я не выйду, – говорит он, – я наказан.

«Ваш сын улыбается на уроках математики… Примите меры!»

Вот и вся история. С такой запиской далеко не уедешь.

– И надолго тебя? – спрашивает Костя.

– Не знаю, – вздыхает Алик.

– Мне всегда говорят, на сколько наказывают, – продолжает Костя. – А мы вот тут в казаки-разбойники хотели играть…

– В казаки-разбойники? – Лицо у Алика вытягивается ещё больше. – Это как тогда?

– Как тогда…

Алик долго молчит, потом поднимает голову и говорит:

– Кричите… кричите громче!

Дома всё по-старому. Папа в кресле читает газету. Сгорбленный, стараясь не смотреть по сторонам, Алик пробирается за спинку кровати.

Здесь всё так знакомо… И выцветшие обои с причудливым рисунком, в котором, приглядевшись, можно увидеть смешные рожицы, и сломанная плитка жёлтого паркета… А со стены смотрит из рамы Алёнушка. Она сидит у воды, среди притихшего леса, и, когда глядишь из угла, у неё всегда особенное выражение. Очень грустное и доброе…

– А-лик!

Молодцы! Здорово кричат. Особенно Костя. Это настоящий друг. Кричат, зовут его… Они все с одного двора, и все хотят, чтобы он вышел. А папа – Алик искоса смотрит на кресло – не хочет… Ладно, пускай… Он, Алик, не будет просить…

– А-лик!

Кричите! Кричите громче! Пускай все слышат! Все!.. Только папа не слышит…

– Вот видишь, – говорит папа, не отрываясь от газеты, – все гуляют, а ты должен дома сидеть.

«Дома должен сидеть!.. – думает Алик. – Сам засадил, а теперь… Ну, ладно. Я не прошу. Читай свою газету…»

– А кто виноват? – продолжает папа, складывая газету пополам. – Ты же сам и виноват.

«Конечно, я виноват. Кто же ещё виноват? Я всегда виноват…»

– А-лик! А-лик! А-ли-ик!..

Кто-то захлебнулся. Последние отчаянные усилия.

– Скажи им, что не выйдешь, – строго говорит папа. – Целый час уже кричат!

Алик медленно идёт к окну. Он знает, что надежды на прощение нет, и всё же ему очень тяжело и горько сейчас.

Вот и окно открыто. А за окном ребята. Здесь и Костя, и Нюрка, и Петька… Эх! Если бы его выпустили! Он бы тоже играл в разбойников. И Нюрка кричала бы: «На помощь!» А они похитили бы её и мчались, мчались… Вот уже и ноги устали, и трудно дышать, но они всё равно бы мчались. Такой это был риск! И может быть, даже связали Нюрку…

Алик чуть не заплакал.

– Ребята… Я не выйду, ребята…

За окном молчание. Ребята не уходят. Тесно столпившись у клумбы, они словно ждут чего-то. Алик тоже не уходит. Его лицо в лучах заходящего солнца – лицо узника за решёткой…

– Не выйдешь? – спрашивает Костя. – Почему?

– Меня наказали.

– А ты попроси.

– Нет, – вздыхает Алик, – гуляйте без меня.

И снова долгое молчание. Тогда папа откладывает газету и тоже подходит к окну:

– Алик наказан и не выйдет сегодня.

– Дядя Коля, пустите его! – просит Костя.

– Дядя Коля! – подхватывает хор голосов.

– Простите! – тянет Костя. – Он больше не будет…

– Не будет! – дружно вторит хор.

– Нет, – говорит папа, – никуда он не пойдёт.

Костя жалобно смотрит на него и снова вытягивает шею:

– Дядя Коля, а дядя Коля!

– Ну, дядя Коля! – настойчиво взывает хор.

Только один Юрка молчит. Он живёт где-то на другой улице и пришёл издалека, чтобы поиграть в разбойников. Юрка не знает папы Алика и стесняется просить. Он, может быть, больше всех хочет поскорее начать игру, но молчит и лишь изредка нетерпеливо почёсывает одной ногой другую…

– Лучше и не просите, – говорит папа решительно. – Вот когда будет вести себя хорошо, тогда другое дело…

Ребята растеряны. Над широким подоконником виднеется печальное лицо Алика.

– Дядя Коля-а-а!!!

Все вздрагивают – так неожиданно врезается в тишину этот протяжный крик.

– Дядя Коля-а-а!!! – широко раскрыв рот, Юрка кричит хриплым, простуженным басом. Не в силах больше переносить томительного ожидания, он всё-таки решился на этот отчаянный поступок. Почувствовав всеобщее внимание, Юрка морщится и яростно чешет ногу.

Папа с трудом прячет улыбку. Но ребята сразу замечают её и тоже улыбаются…

– Ха-ха-ха! – смеётся Костя. – Вот это Юрка! Как паровоз!

Ребята улыбаются, то и дело поглядывая на дядю Колю, подмигивают, толкают друг друга. Алик смотрит то на ребят, то на папу и тоже начинает робко улыбаться – правда очень осторожно, чтобы папа не подумал, что и он тоже радуется.

Но лицо папы уже строго, глаза серьёзны, губы поджаты. И Костя с беспокойством вертит головой.

– Дядя Коля, – повторяет он, – вот это Юрка, да?

Но дядя Коля неумолим: он уже не отвечает, он протягивает руку, чтобы закрыть окно…

– Мы в разбойников будем играть! – взвизгивает Нюрка.

Маленькая, растрёпанная, она смотрит с изумлением и укором: «Теперь ты понял, наконец, что Алика надо выпустить?»

– Меня дома всегда жалеют, – говорит она, – всегда!

Папа молча хмурится.

– Дядя Коля, – спрашивает Костя, – разве вам не жалко?

У Алика, который до сих пор стойко держался, начинает дёргаться подбородок. Он отворачивается и медленно, не оглядываясь, отходит от окна.

Петька, Нюра, Костя, растерянные и притихшие, смотрят на папу Алика. Никто уже не просит. Потом все поворачиваются и гуськом, неторопливо и с достоинством, удаляются.

– В последний раз, – говорит папа, покашливая. – В последний… Иди! Но смотри, если ещё раз…

Алик быстро вытирает глаза, кивает головой: «Да, конечно, если ещё раз…» – и пулей вылетает во двор.

Папа с облегчением вздыхает.

И. Пивоварова

Сочинение

Однажды нам велели написать в классе сочинение на тему «Я помогаю маме».

Я взяла ручку и стала писать:

«Я всегда помогаю маме. Я подметаю веником пол и мою посуду. Иногда я стираю носовые платки».

Больше я не знала, что писать. Я посмотрела на Люську. Она так и строчила в тетрадке.

Тут я вспомнила, что один раз постирала свои чулки, и написала:

«Ещё я стираю чулки и носки».

Больше я уж совсем не знала, что писать. Но нельзя же сдавать такое короткое сочинение! Тогда я написала:

«Ещё я стираю майки, рубашки и трусы».

Я посмотрела вокруг. Все писали и писали. Интересно, о чём они пишут? Можно подумать, что они с утра до ночи помогают маме!

А урок всё не кончался. И мне пришлось продолжать:

«Ещё я стираю платья, своё и мамино, салфетки и покрывало».

А урок всё не кончался и не кончался. И я написала:

«А ещё я очень люблю стирать занавески и скатерти».

И тут наконец зазвенел звонок!

…Мне поставили «пять». Учительница читала моё сочинение вслух. Она сказала, что моё сочинение ей понравилось больше всех. И что она прочтёт его на родительском собрании.