Андрей Сахаров - История России с древнейших времен до конца XVII века
Аппетиты рыцарей разгорались. Они уже замышляли захват новгородских земель. Начали нападать и разорять их. Отряды захватчиков появлялись уже в 30 – 40 верстах от Новгорода Великого. Александр Ярославнч, надежда и гордость новгородцев, не поладил с их боярами и уехал в Переяславль-Залесский, свое родовое гнездо, к отцу. Но нужда в князе-воителе заставила вельмож новгородских смирить гордыню и отправить депутацию к Александру. Тот, не помня зла, поспешил в Новгород и сразу же (1241) направился к Копорью – базе крестоносцев. Штурмом взял ее, разрушил, а ободренные новгородцы увидели на улицах своего города пленных рыцарей. Помимо прочего, эта победа предотвратила совместные выступления немцев и шведов против Руси. В зимние дни следующего года Александр и его брат Андрей ведут против крестоносцев новгородские и владимиросуздальские полки. Подошли ко Пскову, выбили из него немцев, и снова пленники-чужеземцы шествуют по Великому Новгороду. Александр же, не удовлетворившись достигнутым, следует с войском к орденской границе. Обходит с запада Псковское озеро, подходит к южной оконечности озера Чудского. Наступала весна, но лед еще не сдвинулся. Сюда, по древней земле эстов, шло рыцарское войско, уверенное в себе: «Покорим славянский народ, возьмем в плен Александра». Снова княжеская разведка следит за неприятелем, шлет вести полководцу. Правда, дозорщики не уберегли себя, попали в засаду: одни погибли, других взяли в плен.
Рыцари приближались. 5 апреля 1242 г. оба войска встали друг против друга. Битва произошла у Вороньего камня, что в урочище Уэмень, на льду озера. Взошло солнце, и рыцарский клин («свинья» – так называют этот воинский строй русские летописи) двинулся к восточному берегу. В центре «свиньи» шли пехотинцы, в голове и на флангах – закованные в броню рыцари-конники.
Невский умело построил свои боевые порядки: в центре, не очень мощном, пехота, на флангах же – главные, самые крепкие полки. Немцы ударили, как и ожидал князь, в центр, смяли его – «пробились свиньей сквозь полк». Но получили сокрушительные удары русских флангов; оправился и центр, тоже перешел в атаку. Рыцарей окружили, и началось их избиение. «Была тут сеча великая» – лед покрылся потоками крови, треснул (летописец выразился красочно: «озеро акн бы двинулось»), и многие рыцари тонули в ледяной воде. Сотни убитых, пленные, бегство остальных по ломавшимся льдинам – таков итог новой блистательной победы Невского. Его полки семь верст гнали на Запад немцев-завоевателей. Пленники, привязанные к конским хвостам, увидели так желанный им Новгород, но не в качестве победителей.
Целую серию побед Невского нельзя не считать спасительными для Руси. В случае успеха двойного натиска – с востока, северо-запада – она наверняка оказалась бы в еще худшем положении. К ордынским разорениям, игу восточных властителей добавились бы потери богатых земель Новгорода и Пскова, не затронутых ордынским нашествием. Кроме того, политика «Drang nach Osten» («натиска на Восток») грозила и другими последствиями – окатоличиванием Руси, окончательным ее развалом, потерей национальной самобытности.
§ 3. Система ордынского господства
Великий историк и писатель Н.М. Карамзин, описавший и осудивший ордынские насилия на Руси, в то же время ошибочно полагал, что ханы все-таки помогли ей – мешали сворам князей, усилению удельной раздробленности, привели русские земли к единодержавию. Подобные суждения, нередкие и раньше, можно услышать подчас и в наши времена.
Ошибочность подобных взглядов очевидна. Ханы не только не способствовали единению русских людей; наоборот, разжигали рознь, раздоры. Старый прием – «разделяй и властвуй» – исстари использовался правителями везде и всюду, и ордынские правители не были, конечно, исключением. Батый управлял Русью с помощью привычных для нее князей, ставших теперь его вассалами. Жители Руси также теперь подчинялись Орде. Их обязали платить «дани-выходы ордынские», и русские люди получили двойное ярмо: помимо своих князей и бояр, их дружинников и челядинов, нужно было ублажать, обогащать и иноземных господ, жадных и нетерпеливых. Угодным князьям ханы давали ярлыки (грамоты) на право княжения, неугодных – лишали их, наказывали, убивали.
Год спустя после западных походов Батый затребовал (1243) в свою ставку Ярослава Всеволодовича, брата князя Юрия, убитого в битве на р. Сити. Отец Невского унаследовал великокняжескую власть в Северной Руси. Но теперь этого было недостаточно – требовалась санкция Бату-хана. И князь Ярослав ее получил – хан принял его «с великой честью», и тот стал властителем не только Северной, но и Южной, Киевской, Руси. На киевское наследство претендовал и Михаил Всеволодович, черниговский князь. Два года спустя после поездки в Орду Ярослава туда прибыли Михаил Всеволодович и галицкий князь Даниил Романович. Первого из них, отказавшегося перед встречей с ханом пройти через огонь (в Орде царили языческие, шаманские, порядки), убили по его приказу. Князь же Даниил остался живым, но признал себя вассалом Орды – до тех пор его земля, как и Черниговская, не хотела подчиняться хану.
Великий князь Ярослав Всеволодович правил «из руки» Бату-хана три года. Он стал жертвой интриг и противоречий в монгольской верхушке. Дело в том, что огромная Монгольская держава (от Тихого океана до Дуная, от Северного океана и сибирской тайги до монгольских степей и закаспийских, закавказских гор) довольно быстро распалась на улусы: великого хана на востоке, со ставкой в Каракоруме, в собственно Монголии; Чагатайский (Средняя Азия и соседние земли), Хулагу (к югу от Каспия, Закавказье), улус Джучи, старшего из сыновей Чингисхана (иначе – Золотая Орда). Верховным правителем выступал хан, сидевший в Каракоруме, остальные ему подчинялись. Но вскоре начались распри, усобицы, и правители улусов все более обособлялись от главной ставки, превращались в самостоятельных распорядителей своих обширных владений.
Ярослава вызвали в далекий Каракорум. Здесь его считали ставленником Бату-хана, а того не жаловали ни новый великий хан Гуюк, ни его мать Туракина, вдова покойного царевича Угэдэя. Русского князя отравили, и влиятельная ханша послала на Русь гонцов за его сыном Александром Невским. Здесь, во всемонгольской столице, были наслышаны о нем. Считали не только знаменитым полководцем, но и осторожным, осмотрительным политиком. На него рассчитывали в будущем как на собственного ставленника. Но тот не спешил, опасался участи отца.
В Золотой Орде долго ждать не собирались – великое княжение Русское вручили попечению дяди Александра Святославу Всеволодовичу. Но Каракорум снова показал, что недоволен самовольными действиями Бату-хана. Здесь все– таки появился Александр Ярославич с братом Андреем (1247). Первому из них, за промедление, очевидно, дали ярлык на Киевское княжение; второй стал великим князем Северной Руси.
Бату-хан не смирился. Пять лет спустя он утвердил «старейшим» над всеми русскими князьями Александра Ярославича, приехавшего к нему на поклон. Это случилось за несколько лет до смерти первого золотоордынского правителя (1256). Ему наследовал Берке, а сам улус разделился на 14 уделов – таков был неизбежный феодальный порядок. При Берке началась исламизация правящей верхушки, позднее широко распространившаяся. А монголы, смешавшиеся с половцами и другими тюркоязычными народами и племенами, усвоили их язык, обычаи, культуру. Жителей Золотой Орды уже устойчиво именовали татарами – по имени одного из забайкальских племен, в свое время враждебного Чннгису и покоренного им. Воинов-татар его полководцы ставили во время сражений в передние ряды атакующих, и покоренные народы быстро стали считать все разношерстные тумены победителей татарскими.
Берке, порвавший связи с Каракорумом, распорядился провести перепись покоренных земель. На Руси ее проводили несколько лет (1257 – 1259) монгольские писцы – «численники» («число» – перепись). Жителей «клали в число» по десяткам, сотням, тысячам и десяткам тысяч, с них брали налоги по этим спискам. Освободили только лиц духовного звания – с помощью русских священников, как рассчитывали татарские правители, легче будет управлять их христианской паствой.
Не все соглашались на перепись. Заволновались новгородцы, убили даже своего посадника Михаила Степановича, очевидно, сторонника ее проведения (1257). Сюда явились татарские послы вместе с великим князем Александром. Приняли меры – непослушникам резали носы, выкалывали глаза. Князь Василий, сын Невского, тоже не хотевший, вместе с новгородцами, «числа», предпочел, не слушая отца, уехать во Псков. Но Александр Ярославич, понимавший, что плетью обуха не перешибешь, а Русь надо уберечь от нового и неизбежного погрома, был неумолим к сыну – востребовал его к себе и отправил не в Новгород, а подалее – во Владимирское княжество. В конце концов перепись провели и в Новгородской земле (ранее – в северо-восточных княжествах). Сюда для этого, и снова в сопровождении Невского, прибыли Беркай и Касачик, ордынские «численники».
