Загадки остались - Мариковский Павел Иустинович

Вскоре многочисленные пленницы свыклись с неволей. И тогда понемногу стали открываться маленькие тайны их жизни.

Во-первых, несмотря на изумительную ловкость и быстроту движений, пловцы во всем полагались на свое зрение. В темноте и тесноте они совсем неловки, сталкиваются друг с другом, стукаются с размаху о стенки аквариума, награждая себя и других чувствительными тумаками. Иногда жуки будто умышленно подстукивают друг друга, особенно если кто-либо уединился, застыл, заснул. Как бы там ни было, органа «локации» у вертячек как будто не существовало.

Может быть, из-за неразберихи и суеты многие жуки, утомившись, прячутся от шумного общества под воду, на дно аквариума или на его стенки. Небольшой плотик из пенопласта, опущенный на воду, вскоре заслужил полное признание как место, где можно спокойно и безмятежно отдыхать.

А отдых, как мало они его ценили! Даже когда в комнате было совсем тихо и спокойно, самые неугомонные носились по воде в неудержимо быстром темпе, вздрагивали и покачивались из стороны в сторону. Для чего это делалось? Вечером при свете электрической лампы вся поверхность аквариума мерцала множеством искорок. Кому надоело скользить по воде, тот, прихватив сзади небольшой сверкающий, как ртуть, пузырек воздуха, пускался в подводное путешествие, показывая и тут стремительность и ловкость движений.

Быстрота скольжения по воде у вертячек изумительна. Длина тела жука пять миллиметров, а за секунду он проплывает около полуметра, то есть преодолевает расстояние, в сто раз большее собственной длины. Самый же быстроходный торпедный катер способен проплыть за секунду расстояние, только в десять раз большее своей длины. Значит, относительная скорость вертячек в десять раз больше скорости катера, снабженного мощным мотором. Выходит, движения вертячки совершенны, отшлифованы миллионами лет эволюции. Не стоит ли заинтересоваться этой моделью конструкторам различных плавучих средств? Тщательное изучение строения тела жуков, ускоренная киносъемка движений могут открыть множество неожиданных законов гидродинамики и механики. Вода — их стихия, и, кажется, тело приспособлено только к водному образу жизни. Так думалось…

Но вскоре вечерами по квартире мимо лампы с едва слышным свистом стали проноситься какие-то темные комочки. Потом вертячки неожиданно оказывались то в графине с водой, то в ванной, а то и в стакане с чаем. Но больше всего их, бедняжек, падало на письменный стол, покрытый толстым стеклом. Стремительные пилоты, принимая блестящую поверхность стекла за воду, на громадной скорости с размаху падали, ударялись о твердую поверхность и долго, вздрагивая коротенькими ножками, не могли прийти в себя.

Итак, маленькие жуки оказались искусными пловцами на воде, ловкими ныряльщиками под водой и превосходными пилотами в воздухе. И только на земле они были беспомощны на своих коротеньких и не пригодных для ходьбы ножках.

Взлетают вертячки с одинаковым успехом как с воды, так и с твердой опоры. Собравшись лететь, жук быстро приподнимает переднюю часть туловища. В этот момент раздается легкий треск крыльев, мотор заведен, и самолетик без разбега взмывает вверх и в мгновение ока исчезает из глаз.

Вечерние полеты грозили опустошить общество пленников. Пришлось срочно соорудить над аквариумом сетку и закрепить ее резинкой. Но вскоре после этого в обиталище жуков появился сильный специфический запах, а на самой поверхности воды засверкала в цветах радуги тончайшая пленка. Жуки, очевидно, выделяли ароматическое вещество маслянистой природы. И неспроста.

Это был особый химический сигнал — призыв, приглашение примкнуть к себе. Наверное, в естественней обстановке обрывки тонкой пленки, плавая по воде, улавливаются теми жучками, которые по каким-либо причинам разыскивают общество себе подобных. Пришлось сменить воду. Пленка исчезла, не стало запаха. Но ненадолго.

Мне показалось, что вертячкам тесно, и я их поместил в два аквариума. В том аквариуме, в котором вертячек было мало, к удивлению, маслянистая пленка оказалась заметнее, а запах сильнее. Здесь усиленно приглашали к себе гостей.

Иногда из аквариума слышался тонкий прерывистый звук. Он то затихал, то усиливался, становился то ниже тоном, то выше. Это тоже были сигналы, только звуковые. Общество вертячек обладало собственным языком и усиленно разговаривало.

В Яблочной щели Кокпекского ущелья в небольшой запруде горного ручья я обнаружил две группы вертячек. Они располагались в метре друг от друга. Оказалась и третья группа ниже запруды и падающего из нее водопада. Между вертячками была налажена отличная связь. Едва одна из групп начинала беспокоиться, потревоженная мною, как другая тоже принималась паниковать и крутиться в быстром темпе. Сигналы тревоги, видимо, распространялись во все стороны по воде. Но те вертячки, что обосновались ниже запруды, не реагировали на беспокойство групп, находившихся выше. Видимо, сигналы своих собратьев до них не доходили через водопад и могли распространяться только по спокойной поверхности воды.

Нескоро вертячки привыкли к жизни в неволе. Постепенно они перестали меня бояться и часами, особенно ночью, отдыхали на воде. Но резкое и неосторожное движение тотчас же прерывало их чуткий сон.

Как-то из буфета послышался легкий звон посуды будто от проезжавшей мимо большой автомашины, слегка вздрогнуло здание, на проводе качнулась лампочка. Вертячки встрепенулись и долго носились по аквариуму, не могли успокоиться. Так они прореагировали на небольшой подземный толчок. Величественный Тянь-Шань, снежные вершины которого виднелись через окна комнаты, напоминал о своем существовании.

Вкусы вертячек оказались изысканными. Одного-двух слегка придавленных насекомых хватало на день нескольким десяткам жуков, хотя к пище стремились не все, а только самые голодные. Комнатным мухам отдавалось предпочтение. Обычно на добычу набрасывалась целая свора жучков и дружно носилась с нею по воде с легким стрекотом, крохотными челюстями терзали ее на части, оставляя после трапезы кусочки хитина да крылья. Но муху живую, хотя бы слегка вздрагивающую, есть боялись и разбегались от нее в стороны. Насекомые с твердыми покровами и личинки мучных хрущиков вызывали у них отвращение.

Наступила зима. Стало труднее добывать мух. Но мне помогали дети. Нередко раздавался звонок и со спичечной коробкой в руках заявлялся очередной охотник. И тогда выяснилось, что вертячки, как и муравьи, следуют примеру более старых и опытных жуков. Иногда муха долго лежала в аквариуме, пока на нее не бросался старичок. Удивительно, до чего пример был заразителен: за смельчаком мгновенно бросались все остальные.

Маленькая девочка, соседка, самая активная поставщица мух, меня заверяла:

— Это вон тот остроносый вертячонок учит других. Самый догадливый. Один всех накормил!

Как она своими зоркими глазами отличала «остроносого вертячонка» от остальных — понять я был не в силах. В одном аквариуме таких инициаторов было больше, в другом — совсем мало.

С каждым днем мух становилось все меньше, и добывать их стоило немало хлопот. От недоедания жуки стали гибнуть. К тому же включили центральное отопление и в комнате повысилась температура. Погибали жуки на воде, протянув в стороны свои коротенькие передние ножки. Над гибнущими собратьями остававшиеся в живых выплясывали какой-то странный танец. Тогда пришлось поместить узников в прохладное место на окне. А потом удалось раздобыть тараканов, и вертячки снова зажили на славу.

Зима же продолжалась. Выпал снег, пришли морозы, сковало льдом ручьи. На воле общества вертячек давно распались, исчезли и сами жуки. В моих же аквариумах по-прежнему кипела шумная жизнь этого веселого и суетливого народца.

История с саксауловым грибкоедом началась с черной бабочки. Зимой 1940 года в низовьях реки Чу лесничий Коскудукского леспромхоза Кравцов, проходя по саксауловому лесу, увидел летающих черных бабочек. Он сбил шапкой несколько бабочек и спрятал в спичечную коробку. Какими-то путями спичечная коробка со странными бабочками дошла до Зоологического института Академии наук СССР в Ленинграде и попала к ученому, специалисту по бабочкам.