Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел - Дмитрий Сергеевич Худяков
Существа эти в прошлом, как и их потомки в современных морях, жили на дне, пропускали через себя воду, довольствуясь тем, что удавалось из нее отцедить. Появились первые губки, вероятно, более миллиарда лет тому назад. Их остатки встречаются в отложениях очень многих древних морей, но многочисленнее и разнообразнее всего пороносцы представлены в нижних слоях сантонской толщи. Не исключено, что в девятом веке для этих существ в наших краях сложились особо благоприятные условия, а может быть, обилие остатков губок тут связано с тем, что в Сантонском море их скелеты пропитывались фосфатами и, окаменевая, потом хорошо противостояли разрушению, а потому и сохранились в больших количествах.
В некоторых районах нашей области сантонских пороносцев еще очень много и потому, что там в свое время «составлялась коллекция», происходило накопление окаменелостей при размыве ранних «страниц летописи» девятого века. Образовавшийся при этом переполненный губками слой геологи так и называют «губковым горизонтом». Найти его можно в окрестностях Саратова, у Багаевки, Александровки, Полчаниновки, Карамышки и во многих других местах. На западе области — около Балашова, Падов, Большого Мелика. Палеонтолог Е. М. Первушов, который начал собирать ископаемых губок, еще будучи учеником 6-го класса, а сейчас является владельцем обширнейшей коллекции этих окаменелостей, считает, что в «губковом горизонте» можно найти не менее 200 видов сантонских пороносцев. Но вернемся к нашим находкам…
Назову тебе имена некоторых из них. Как и у многих других окаменелостей, у губок их названия в большинстве своем очень звучны и несут немалую информацию об их устройстве…
«Кубки» — это вентрикулитесы педестер, то есть «имеющие живот, полость на вершине и ножки для прикрепления к грунту». «Блюдечки» или «шляпки грибов-груздей» — цоэлоптихиумы субагарикоидэс — «имеющие полость и складки и почти похожие на грибы». «Булочки» — меандроптихиумы гольдфусси — «состоящие из изогнутых складок». Сейчас этих губок чаще называют этериджеями, в честь палеонтолога Этериджа. Бесформенные комки с крупными отверстиями, как бы окаймленными ободками, — полисцифии псевдоцоэлоптихиум — «многокубковые». «Чашечки» — мирмециоптихиумы — «имеющие складки такие изящные, словно их иссек из кости знаменитый древнегреческий мастер Мирмекид». Вот ведь как!..
В самых первых слоях сантонской толщи немало и других, характерных для десятого века окаменелостей. Раковины разнообразных двустворчаток, ростры белемнитов, причудливо изогнутые известковые трубочки-панцири морских червей, зубы акул.
Лежащая выше часть «летописи» сантонского века представляет собой однообразное на первый взгляд чередование серых и темных слоев пород, из-за чего разрезы, где они видны, кажутся полосатыми. Это подметили еще первые исследователи недр Поволжья и стали именовать толщу «полосатой серией».
Склон оврага, сложенный ею, высок и крут. Поэтому пройдем в глубь Можжевелового, до того места, где он раздваивается. Там по мысу, разделяющему две его ветви как раз по нужным нам слоям, поднимается тропинка…
ПОЛОСАТАЯ СЕРИЯ САНТОНА
…Как много мы знаем!
Как мало мы знаем!..
Р. Рождественский
…Светлая полоска — темная… Светлая — темная… Светлая из глинистого мела или мергеля, темная — из сланцеватой глины… В светлых видны некрупные раковины двустворчаток, белемниты, скелеты губок, темные — почти безжизненны…
Шаг за шагом поднимаемся вверх. Каждая пара «полос», оставшихся позади, накапливалась в Сантонском море несколько десятков тысяч лет. Что отмечает смена мергелей глинами и глин — мергелями? Время от времени происходившие опускания дна моря? Какие-то изменения на окружающей суше? Эхо далеких столкновений литосферных плит? «Дыхание» океана? Вспышки вулканической деятельности, при которых небо планеты заволакивали тучи дыма, застилавшие солнце, когда без света гибли «изготовители кальцита» и на дно моря оседали одни только частицы глины? И затишья, во время которых небо прояснялось и жизнь вновь расцветала? А может быть, светлые и темные полосы, по которым мы поднимаемся, — отзвуки каких-то космических событий?.. Светлая — темная… Светлая — темная… Многого еще люди в истории своей планеты не знают…
Однако мы отвлеклись и пропустили момент, когда кусочки породы под нашими ногами начали поскрипывать более звонко, а следовательно, стали более жесткими. Ну-ка, посмотри!.. Темные полосы на тропинке уже не из податливой глины, а из твердого, похожего на кремень, аргиллита. Светлые — тоже явно не из мергеля… Новая порода, слагающая их, пальцев не пачкает, на соляную кислоту не реагирует, не рассыпается при прикосновении, а под ударами молотка раскалывается на остроугольные кусочки, которые смешно приклеиваются, если их прикладывать к кончику языка!..
Это опока…
Состоит она в основном из крохотных шариков минерала опала, одной из разновидностей кварца. Потому и не отзывается на кислоту. Между шариками и частичками глины и кварца, которые еще есть в опоке, много пустот, порода пориста, а поэтому легко впитывает воду и к языку липнет. А вот как она образовалась в свое время — это вопрос посложнее. И на него тоже пока точного ответа нет.
Одни ученые считают, что опока — осевший из морской воды химическим путем кремнезем. Другие думают, что это остатки видоизменившегося вулканического пепла, третьи — что это частички кремневых скелетиков микроскопических водорослей — диатомей, превратившиеся в опаловые шарики. Последнее мнение принимается большинством ученых. Его сторонники считают, что во второй половине мелового периода в теплых морях планеты во множестве появились кокколитофоры, у которых, как ты знаешь, остовы были кальцитовые. А в холодных бассейнах — диатомей с кремневыми остовами, так как из воды, имеющей низкую температуру, кальцит извлекать трудно, а кремнезем много легче.
А теперь давай подумаем… Внизу, в начале подъема, светлые полосы были из мергеля, здесь они — из опоки. Не значит ли это, что сначала вода в Сантонском море была теплой, а потом стала холодной?.. Похоже, что так!.. Но объяснений этому тоже имеется несколько. Вот наиболее распространенное.
В начале сантона соленые воды, отошедшие было в сторону океана Тетис, вернулись на южную половину Русской платформы, образовав здесь теплое море, по очертаниям похожее на предыдущее, Коньякское. Однако вскоре опустилась та часть суши, где находились остатки Уральских гор. Через образовавшийся пролив течения из холодного Западно-Сибирского бассейна проникли в наше море, снизив в нем кое-где температуру воды. В этих местах диатомеи сменили кокколитофор, и на дне там стали отлагаться кремневые илы, позже ставшие опоками.
В наших краях, лежавших тогда под водой у северного края Южного Русского моря, тогда происходило следующее. На западе по мелководьям отлагались пески, приносимые с начавшего снова подниматься Воронежского острова. Через центр области с севера на юг тянулась широкая полоса с глубинами в 100–150 метров, где вода
