Литература родного края - Ася Борисовна Горская

— Взять её! — крикнул барин. — Вместе с птицей в повозку уторкать!

Покуда охранники с приступка соскакивали, Чекана забросила кукушку в горно. Без поддува пыхнул огонь, поделушку мигом расплавил.

— От меня не убудет, а кто видел и слышал, тот не забудет, — сказала Чекана.

Завязалась в проулке драка. Мужики с кольями на охранников, те принялись из ружей палить. Скрутили всё же Чекану, в повозку забросили, кучер по коням кнутом полоснул, сорвались они с места, вскачь понеслись.

Неближний был путь. Два дня и две ночи с малыми остановками ехали. Сначала стояли вдоль пути густые леса, тайга дикая, дальше начались горы каменные, шиханы[19], ущелья тёмные и распадки[20], в понизовьях река, на быстрине шумливая, по берегу в белой пене.

Тут и стоял барский дом за железной оградой.

— Отсюда никому выхода нету, — указал барин Чекане. — Кругом моя воля! Почнёшь перечить — сничтожу! А коли сделаешь, как прикажу, — награжу! Даю сроку четыре недели. Сработай чашу из золота, алмазами изукрась, чем она будет тяжёльше, тем лучше.

— Не весом золота славится мастерство, — не согласилась Чекана. — Любая поделка попервоначалу должна у мастера в уме побывать, через его сердце пройти...

— Этак-то жди-пожди, а мне недосуг, и сам я знаю, что дороже, что в грош ценой!

— Так и делай своими руками, а меня отпусти!

Барин того пуще разгневался.

— Перечить не смей! Не потерплю супротивства!

Закрыли её под замок в каменном сарае. То ли тут кузня, то ли литейка. Чекана не враз разглядела. У одной стены — горно, у другой — плавильная печка, посерёдке сарая — верстак.

Барские слуги притащили и сложили на него листовое золото, шкатулку с алмазами и передали приказ: приступать к делу немедля!

Призадумалась Чекана, когда осталась одна. По золоту ещё никогда не рабатывала. Хотелось попробовать, но только без барской указки. Сколь красоты можно было бы на свет выставить! Смотрите, мол, люди, дивуйтесь, чем богаты горы Ураловы. Золото и дорогие каменья ведь сами-то по себе не живые, блестят, но не греют, а коснётся их рука мастера — заговорят, видом своим приласкают и уж чего, поди, лучше, осчастливят надолго.

Попробовала она всё же барское желанье исполнить. Пусть-де отвяжется! Всё золото и алмазы потратила, а получилась чаша — тошно смотреть! Сломала и так порешила: «Пусть жива не останусь, но своим уменьем не попущусь! Помыкать собой не позволю!»

Барские слуги часто за ней в окошко подглядывали и барину доносили: «Робит девка! Старается! Даже по ночам от верстака не отходит».

Подошёл срок, барин сам отправился проверять: готова ли чаша?

На верстаке вместо чаши высокая горка стояла — золото вперемежку с железом. Поверх её, на шихане, гордый сохатый рогатую голову вскинул, алмазными глазами уставился вдаль, вроде выжидает кого-то, хочет силой помериться.

— Это кто тебя надоумил ослушаться? — подступил барин к Чекане. — То ли не жалко себя? На цепь посажу, голодом заморю!

— А всё равно силком не заставишь! — не отступилась Чекана.— Я что хотела, то сделала. Вот он, Урал наш родимый. Он ведь по-всякому видится: то кедром вековым, то утёсом-шиханом, то широкой и глубокой рекой, озёрами, падями, рудниками, а мне поглянулось его таким показать. Супроть него ты, барин, никто!

Тот схватил молот, хотел всю её работу порушить, а молот из его рук выпал, самого барина огнём опалило. Каменный сарай развалился.

Из горна Горновуха сошла и Чекану ободрила:

— Хорошо, мила дочь, поступила! Мастерство не продажно, не бросово, а долговеко и памятно!

Подняла она с верстака Чеканину горку.

— Теперь ты, крестница, обратно к людям ступай! Тебе ещё много трудов предстоит. А эту горку я покуда в Уралову кладовуху поставлю. Поспеет время, и она народу достанется.

Если верить молве, то с той давней поры и повелись на Урале чеканщики, великие мастера-умельцы, слава о коих далеко-далеко разошлась.

Вопрос:

Создавая характер Чеканы, наши предки наделили её теми чертами, которые ценили в людях больше всего. Какими же, по их мнению, должны быть настоящие уральцы?

Серафима Власова

Бабушка Августа про наше уральское золото сказку одну мне сказывала.

В давние времена на одной из гор возле Тургояка стоял Золотой дворец. Вокруг дворца леса непролазные шумели. Тянулся этот лес, чисто уремный[21], далеко по всему камню — Уральским горам.

Жил в Золотом дворце царь всех змей — Полоз. Был он тридцати аршин длиной и в три аршина толщиной. Охраняли Полозов дворец десять страшных гадюк, а кругом разные змеи ползали.

В лесу, что возле дворца шумел, было много разных зверей, птиц, а больше всего муравьиных куч. С избу эти муравьиные кучи под сосенками стояли. Привольно, раздольно жилось муравьям. Здоровущие были эти муравьи.

И вот один раз беда с этими муравьями приключилась. То ли близкую смерть Полоз почуял, то ли кровь змеиная у него в голове застоялась — вздумал он из дворца выползти. А никогда не выползал. Вылез он из дворца и в лес подался. Полз, полз — великое множество муравьиных куч ему по дороге попадалось. Напролом лез Полоз, Муравьёв давил, кучи их с землёй сравнивал.

Был среди муравьишек один такой смелый да удалой. Остался он после бедствия круглой сиротой. Когда Полоза не стало, вылез мурашишко из-под соснового корня, поглядел кругом и заплакал. От обиды, видать, он плакал. Но недолго горевал муравей. Только солнце взошло, отправился мурашишко в дальний путь. Долго бегал он от одной кучи к другой по лесу. Поднимал соседей своих на войну против Полоза.

Но вот не прошло и пяти дней, как огромная рать чёрной рекой полилась по