Альфред Шклярский - Томек ищет Снежного Человека
– Возможно, они принимают нас за англичан, хотя в этой одежде мы больше напоминаем разбойников Али Бабы, – ответил Томек. – У меня самого мурашки бегают по спине, когда я гляжу на ваши заросшие лица.
– С кем поведешься, от того и наберешься, – пробурчал боцман.
Караван въехал в ворота города. Внутри город выглядел как пирамида из домов, этаж за этажом поднимающихся к воротам крепости; к ней вели узкие, крутые улочки. Перед воротами, запертыми цепью, стояли часовые, вооруженные винтовками и ганджирами. Не сходя с коня, Пандит Давасарман подозвал часового, обратившись к нему на языке буриши[132]:
– Сообщите великому властелину хунзов, Назим-Хану, что прибыл посланец от его белых друзей, которого он ждет!
Стражник немедленно передал известие дальше. В ожидании ответа путешественники рассматривали грозные укрепления замка. Нижние этажи были полностью лишены окон. Верх замка был украшен деревянными, резными балконами, а на самой высокой башне висел огромный священный барабан хунзов. Суеверные туземцы верили, что этот барабан сам отзывался мощным рокотом, когда великий хан собирался начать победную войну.
Вскоре раздался лязг цепей. В стенах замка отворились низкие, широкие ворота. Перед путешественниками появился ханский визирь.
– Великий Назим-Хан приветствует благородных сагибов, прибывших от его друзей, – сказал он, кланяясь с достоинством. – Хан вас примет, как только окончит молитву. Я прошу благородных сагибов оставить здесь коней и оружие, а затем пройти вслед за мной в зал приемов.
Пандит Давасарман демонстративно повесил свою винтовку на луке седла. Его примеру последовали Вильмовский, Смуга, боцман и Томек, после чего путешественники спешились.
Визирь Гомайан провел их через ворота в обширный мрачный зал с голыми каменными стенами. В свете нескольких факелов, пылавших вдоль стен зала, видны были гранитные колонны, поддерживающие потолок и деревянную лестницу в центре зала, ведущую к квадратному отверстию в потолке, через которое можно было подняться на следующий этаж. Визирь ступил на лестницу и исчез в темном отверстии. Вслед за ним поднялись наверх и белые сагибы. Таким образом они проходили с этажа на этаж, пока, наконец, не очутились на самом верхнем этаже замка. Некоторые комнаты были удобны и обширны, но большинство напоминало маленькие, темные камеры.
Верхний этаж, благодаря дневному освещению, выглядел несколько приятнее. Несмотря на это, каждый отдавал себе отчет в том, что у гостя, не понравившегося хану, не было шансов выйти живым из лабиринта комнат и коридоров. Визирь попросил путешественников задержаться в небольшом зале, а сам исчез за резной дверью, ведущей в соседнюю комнату.
– Сидим теперь, как в мышеловке. Если бы эти молодцы питали к нам враждебные чувства, плохо бы нам пришлось! Пандит Давасарман как будто знаком с этим разбойничьим царьком, но нам все равно приказали оставить оружие вместе с лошадьми, – сказал моряк.
– Не удивляйтесь, боцман! Почти все ханы нагаров и хунзов погибли насильственной смертью. Поэтому, опасаясь за свою жизнь, ханы предпринимают особые меры предосторожности, – заявил Смуга.
– Почему и как гибли здешние ханы? – спросил Томек.
– На этот вопрос вам лучше всех ответит Пандит Давасарман, – заметил Смуга.
– Стены этого замка могли бы рассказать многое, – начал индиец. – Предшественник нынешнего владетеля, Сафдар Али-Хан, который бежал от англичан в Китай, захватил власть, убив своего отца и братьев[133]. Так же поступил Райах Уэр-Хан, предыдущий хан Нагара. Желая устранить возможных соперников, он тоже убил своих двух младших братьев. Так повелось издавна в Канджуте, что, впрочем, бывало и в других государствах. Вот почему ханы здесь отличаются чрезвычайной осторожностью.
– Ясно. Пуганая ворона куста боится, – закончил беседу боцман. – К счастью, мы не родственники хана, и ему нечего нас опасаться. Посмотрите, пожалуйста, в окно! Что за огромная гора возвышается на юге? Посмотрите, ледник сползает с нее почти до самой линии леса!
– Ты видишь гору Ракапоши, сагиб. Ее высота составляет 7790 метров, – пояснил Пандит Давасарман.
В этот момент широко отворилась дверь. На пороге стоял визирь Гамайан.
– Великий хан хунзов готов принять благородных сагибов, – заявил он.
Путешественники вошли в обширную комнату. Вокруг ее стен тянулась широкая деревянная скамья. С двух сторон скамьи стояли деревянные колонны, поддерживающие резные балки потолка. В камине горел огонь. Пол был застлан пушистым кашмирским ковром. Комнату украшали китайские сундуки с расписанными золотом драконами и красивые плетеные корзины – по-видимому, подаренные китайскими покровителями ханов Канджута.
Назим-Хан, сводный брат бежавшего от англичан хана, был хорошо сложенным мужчиной средних лет. Он сидел в глубине комнаты на резной скамье, покрытой сверху мягким ковром. Хан был одет необыкновенно богато. Он носил длинную хогу из златотканой материи, подбитую внизу перьями снежной белизны. Широкий, расшитый золотом пояс, был повязан вокруг талии. Из-за пояса выставали рукоятки двух длинных ганджиров и двух пистолетов с серебряной насечкой. Из-под шапки, похожей на мешок богато расшитый золотом, на плечи хана, спускались завитые в кольца, черные волосы.
Назим-Хан сидел на скамье по-турецки, с подвернутыми под себя ногами. На коленях он держал большого черного кота. Испытующим и неспокойным взором он глядел на белых путешественников. Рядом с ханом стояли телохранители с длинными обнаженными мечами в руках, а за скамьей – слуги с красочными веерами из перьев.
Визирь Гамайан почтительно остановился на некотором расстоянии от хана. Низко поклонился ему.
– Достопочтенный, великий хан Хунзы, – сказал он на английском языке. – Сагибы явились, чтобы от имени твоих могущественных белых друзей передать тебе поклон.
Путешественники, подражая Пандиту Давасарману, склонили головы и одновременно стали потрясать вытянутыми вперед, сложенными вместе ладонями.
– Здоров ли ты и доволен ли путешествием, Пандит Давасарман, – спросил Назим-Хан. – Английский резидент в Гилгите сообщил мне о твоем новом, серьезном задании в обширных краях Великого Ак-паши[134]. Твои спутники – это «ангрези саркар»[135]? Если да, то должен признать, что на них отлично лежит их новая одежда.
– Приветствую тебя великий, досточтимый хан Хунзы, – ответил Пандит Давасарман. – Мои спутники не англичане. Они жители весьма отдаленной страны, ныне завоеванной Ак-пашой. Они поляки. Несколько лет назад их соотечественник, состоявший на службе Ак-паши, генерал Громбчевский, был в Канджуте в качестве гостя Сафдар Али-Хана.
– Я его превосходно помню. Сафдар Али-Хан говорил, что этот посол обещал ему поддержку Великого Ак-паши. У меня и сейчас хранится винтовка, подаренная этим послом Сафдару Али-Хану, – ответил Назим-Хан. – Но если сагибы происходят из страны, подчиненной Великому Ак-паше, то я не понимаю, почему они должны тайком пробираться в Бам-и-Дунья[136], который тоже принадлежит русскому царю.
– Разреши, великий хан Хунзов, кратко объяснить тебе это, – отозвался Смуга. – Мы можем так же легально поехать в Памир, как ты официально передать свадебный подарок потомку знаменитого памирского разбойника.
Услышав этот смелый и весьма двусмысленный ответ, Пандит Давасарман смутился. Назим-Хан насупил брови, но присущий хунзам и столь редко встречающийся у азиатов природный юмор взял верх, поэтому он повеселел и произнес:
– Ты сказал правду, остроумный сагиб. Это не мое дело. Раньше англичане посылали киргизам подарки через афганцев, но теперь пользуются моими услугами. Караван из пятнадцати мулов уже готов в дорогу. Садир Ходжа с шестью верными людьми проведет вас в кишлак[137] Наиб Назара. До свиданья!
Путешественники с облегчением удалялись от затерянного в горах замка хана Хунзы, не задерживаясь в деревушках и укрепленных поселках даже на ночлег. Они были поражены, убедившись, что земля обрабатывается в Канджуте примитивно по способам, применявшимся многие века назад. Землю пахали самодельными сохами, зерно молотили с помощью животных, которые просто вытаптывали колосья. Воинственные жители пользовались любым случаем, чтобы танцевать «военный танец». По ночам можно было слышать дикую мелодию струнных инструментов, которая сопровождалась тревожным гудением военных барабанов. Эхо далеко разносило эти звуки в каменных ущельях гор.
Караван шел на север к истокам реки Хунзы. В этой части страны не было никаких дорог. Иногда даже горные тропы обрывались на крутых склонах, и только инстинкт подсказывал лошадям безопасный путь. В особенно трудных местах путешественникам приходилось спешиваться, развьючивать лошадей и вести их под уздцы, удерживая от падения. Несмотря на привычную обстановку, животные дрожали от страха и покрывались потом. Немалые волнения переживали и сами путешественники. Боцман, хотя и не любил гор, теперь, к удивлению друзей, совершенно не боялся опасных троп. Он энергично помогал переправлять лошадей, таскал на себе тяжелые вьюки, проявляя необыкновенную отвагу. Поэтому сопровождавшие караван канджуты – полудикий Садир Ходжа и его шесть товарищей – с уважением наблюдали за поведением моряка. Они беспрекословно выполняли любое его поручение. Веселый моряк дружески хлопал их по плечам, да так, что канджуты приседали под его медвежьей лапой.
