Льюис Кэрролл - Логическая игра

Тебе, конечно, будет интересно узнать, что мне посчастливилось найти (среди старых бумаг мистера Теннисона) подлинную рукопись этой поэмы. Края её оказались сильно оборванными[39]: посылаю тебе точную копию одной страницы. Впоследствии Теннисон сильно изменил свою поэму. Первоначально она называлась так: «Как некая особа в летах пригласила некую юную особу в театр и как пожилая особа не смогла довезти юную особу до театра»[40].

Начиналась поэма в совсем другом размере:

Двое в театр уж было пошли:Спектакль подходящий в афише нашли.Пошли да вернулись — ведь вот незадача!Хотели в театр, а случилось иначе:Один театрал решил остаться дома.Ну что ж оставалось, скажите, другому?

Потом Теннисон передумал и написал поэму так, как я привёл её выше.

Всегда любящий тебя Льюис Кэрролл

Крайст Черч, Оксфорд

21 апреля 1881 г.

Дорогая Агги!

(О да! Я очень хорошо знаю, что ты думаешь про себя:

— И как только этот человек не понимает намёков? Он мог бы увидеть по началу моего последнего письма, что я отношусь к нему все более прохладно!

Почему я не вижу? Ещё как вижу! Но разве есть какая-нибудь причина, по которой моё отношение к тебе также должно стать прохладным? Я обращаюсь с вопросом к тебе, весьма разумной юной особе, которая по часу ведёт беседы с Алисой перед тем как встать по утрам и изрядно поднаторела в логике: имею ли я право любить тебя, если мне это нравится? Разумеется, в той же мере, в какой ты имеешь право не любить меня, если тебе это нравится. И, конечно же, тебе не следует писать, что ты любишь меня, если ты любишь меня: нет, нет, истина превыше всего!) (Громкие крики одобрения. Объявляется перерыв на десять минут.) Я приехал в Лондон в понедельник вместе с мистером Сэмпсоном (некоторые из вас встречались с ним в Истберне), чтобы посмотреть «Чашу» и «Хитрость Беллы», и во вторник нанёс один или два визита прежде чем вернуться в Гилдфорд и проезжал по Хай-стрит в Кенсингтоне. Я (наполовину) решил (про себя), что загляну в дом № 55. Но Здравый Смысл возразил:

— Агги станет поддразнивать Вас и предложит поцеловать её в самый кончик левого ушка. При этом она скажет: «Это в последний раз, мистер Доджсон! В следующем месяце мне исполнится шестнадцать лет!»

— Не знаю, — продолжал Здравый Смысл, — почему последний раз всякий раз так неприятен? Лучше всего было бы избежать его и подождать, пока ей исполнится шестнадцать. Тогда при встрече вы сможете обмениваться с ней рукопожатием. Это спокойно и удобно.

— Ты прав, Здравый Смысл, — согласился я. — Отправлюсь-ка я лучше с визитом к другим юным особам.

Тебе вовсе не нужно так зевать и думать: «Какое ужасное письмо! Что за скука!» Я хочу рассказать тебе кое-что о «Чаше». Возможно, это покажется тебе интересным. Некая особа (моя двоюродная сестра) сообщила мне, что очень хотела бы прочитать эту пьесу, и спрашивала, не мог бы я раздобыть для неё рукопись (так как «Чаша» не опубликована). Я написал одной из звёзд «Лицеума» письмо с просьбой помочь, если это ей удастся. Почти сразу же в ответ я получил бандероль, в которой был печатный экземпляр пьесы, принадлежавший моей корреспондентке с дарственной надписью «Эллен Терри от А. Теннисона» с исправлениями, сделанными рукой Теннисона, и пометками самой актрисы относительно настроения героини, выражения её лица и т. д. (т. е. всего того, что в театре принято называть «кухней»). Все это делало экземпляр чрезвычайно интересным. Я подозреваю, что столь ценный экземпляр был послан мне по ошибке. Однако я очень рад, что такая ошибка случилась. Вторая присланная мне в той же бандероли книга оказалась рукописной копией первой, каллиграфически переписанной в альбом одной юной девушкой, другом мисс Терри. Посылаю тебе печатный экземпляр, а рукописный я послал моей двоюродной сестре почитать. Если мисс Терри позволит, я хотел бы снять копию с него прежде, чем отослать рукописный экземпляр обратно. А коль скоро я это сделаю, то не исключено, что когда-нибудь, если ты будешь очень хорошей девочкой и в один прекрасный день не будешь дуться, я, возможно, позволю тебе взглянуть на него — одним глазком. Как? Ты не согласна? Какая ты жадина! Хорошо, так и быть, я позволю тебе взглянуть на него двумя глазами.

Что касается «Хитрости Беллы», то я не слишком высокого мнения об этой пьесе. Хотя в ней есть две очень смешные роли. Одна, в которой «Легация Харди» (мисс Э. Терри), чтобы подшутить над «Дорикуром» (мистер Ирвинг), который по чьему-то завещанию должен на ней жениться, разыгрывает из себя неотёсанную деревенскую девушку; другая, в которой Дорикур, чтобы избежать брака с мисс Харди, притворяется сумасшедшим. Мистер Ирвинг, когда захочет, может быть очень смешным, а что касается комического дарования мисс Терри, то слова бессильны передать его! Лучше попробуй напрячь воображение и попытайся увидеть её роль мысленным взором!

Думаю, что, дочитав до этого места, ты скажешь: «Письмо и без того достаточно длинное. Не пора ли вам кончить его, мистер Доджсон». Поэтому я заканчиваю. Наилучшие пожелания à vos soeurs[41] (надеюсь, что это — хороший французский).

Твой любящий друг Ч. Л. Д.

Крайст Черч, Оксфорд

30 апреля 1881 г.

Противный паук!

(Ты совершенно права. Неважно, как начинается письмо, как оно продолжается и даже как оно заканчивается. Нет ничего проще, чем написать холодное письмо, — гораздо легче, если это только возможно, чем написать тёплое письмо. Например, как-то раз мне понадобилось обратиться к декану с письмом по поводу каких-то дел колледжа и я начал письмо так: «Невежественное существо!», а он был настолько глуп, что сделал вид, будто рассердился, и вздумал придираться к тому, будто письмо написано не по форме, а потом предложил проректору выгнать меня из университета, и все это по твоей вине!) Боюсь, что я не смогу прислать тебе драгоценный экземпляр пьесы[42]; мисс Терри только одолжила его мне и моей двоюродной сестре. Но смею думать, что я прихвачу этот экземпляр или его копию с собой в Истберн, и тогда в любой день, когда тебе случится заглянуть ко мне (а я надеюсь, что ты это непременно сделаешь!), пока ты будешь смотреть мои книги, разглядывать фотографии или фисгармонию, а я продолжать заниматься своими делами, приглядывая за тобой, чтобы ты ничего не натворила, тогда, говорю я, так и быть, я позволю тебе прочитать несколько строк одним глазом, если другой будет неотрывно взирать на меня с выражением глубокой благодарности. Что думает Амиатт о «Полковнике»? Один мой знакомый сказал, что это «совершеннейшая чепуха»!

Итак, прощай!

Презирающий тебя Ч. Л. Д.

P. S. Передай Алисе привет и сообщи ей, что её ждёт «Узелок V»[43]. Получила ли она узелки III и IV? Привет Джесси и Эви.

Крайст Черч, Оксфорд

21 мая 1881 г.

Дорогая Агги!

(Должен заявить с самого начала, что не жду в ответ ничего больше, кроме «Уважаемый мистер Доджсон!» и «Искренне Ваша».) Дело в том, что заказать отдельную ложу на «Отелло» стоит гинею, и я считаю, что с твоей стороны это неоправданно высокая цена. Я знаю, чего стоит вытащить из тебя «Дорогой»: ты была достаточно честной и сама рассказала мне об этом. Вполне возможно, что, если я пообещаю тебе билет на «Отелло», то услышу в ответ «Дорогой, дорогой», но не следует покупать сладости слишком дорогой ценой. Например, я никогда не покупаю ячменный сахар по 3 шиллинга 6 пенсов за палочку. Мораль ясна.

Кроме того, разве купленная любовь многого стоит? Сомневаюсь.

Посылаю тебе копию последнего счета, по которому мне пришлось заплатить за такую любовь. Думаю, что от такого рода ячменного сахара мне придётся теперь отказаться. (Мисс Уиггинс очень милая девочка. Она живёт где-то в Лондоне, но её точный адрес я, как назло, забыл.)

Всегда любящий тебя друг Ч. Л. Доджсон

Мистеру Ч. Л. Доджсону,

доктору, от мисс Амелли Уиггинс

Фунты. Шиллинги. Пенсы

За то, что я улыбалась при встрече с Вами на улице — Экземпляр поэмы Теннисона

За то, что я делала вид, будто мне нравятся Ваши шутки (на самом деле они мне вовсе не нравились) — Шкатулка для рукоделия

За то, что я с притворным интересом слушала Ваши истории (хотя в действительности я просто изнывала от скуки) — Письменный столик

За то, что письмо к Вам я начинаю со слов «Дорогой мистер Доджсон», а заканчиваю «Любящая Вас А» (сплошное притворство) — Ложа в «Лицеуме»