Ростислав Кинжалов - Падение Теночтитлана
Дабы дезориентировать противника, Кортес в тот же день выпустил на волю одного из пленных жрецов. Кортес поручил ему передать своим соотечественникам, что через педелю испанцы покидают Теночтитлан и, если им будет предоставлен свободный проход, они вернут ацтекам всё золото. Разумеется, Кортес и не помышлял о том, чтобы распрощаться со своим богатством. С наступлением ночи по его приказанию золото, серебро и драгоценные камни, хранившиеся в кладовых, были снесены в большую комнату. Из сверкавших при свете факелов груд драгоценностей была взята «королевская пятина». Часть добычи, приходившаяся на долю Карла V, была так велика, что ею навьючили восемь лошадей и нагрузили до предела восемьдесят тлашкаланцев. Но и после этого остались груды золота и серебра, которые некому было нести. И Кортес разрешил своим солдатам брать из этих груд столько, сколько они смогут унести. Как жадная волчья свора, набросились испанцы на неожиданную добычу. Через несколько минут от золота и драгоценностей не осталось и следа. Впервые за последние недели солдаты Нарваэса почувствовали себя удовлетворенными. Они повеселели и приободрились. Золотом они набили свои карманы и мешки, золотыми цепями опоясали свое тело, золотые украшения нацепили на шею. Будущее рисовалось им сейчас в розовом свете. И предстоящий ночной отход не казался уж таким страшным. Кортес радовался перемене, происшедшей с его воинами. Он-то не обманывал себя и знал, что впереди его ждет немало трудностей. Но даже он не подозревал, что стоит на грани катастрофы и самого сокрушительного поражения в своей жизни.
Была темная, холодная и дождливая ночь, когда распахнулись ворота цитадели, в которой более полугода прожили испанцы. На пустую безмолвную площадь вышли их отряды. В авангарде шло более двухсот пехотинцев. Они должны были расчищать путь, если встретятся индейцы. Затем двигался отряд из четырехсот тлашкалакцев и ста пятидесяти испанцев, которому было поручено передвигать и защищать переносный мост, построенный накануне. Кортес знал, что в тлакопанской плотине было три пролома, и распорядился заблаговременно построить прочный переносный мост, по которому можно было бы провести пушки и лошадей. Центром командовал сам Кортес. Его отряд охранял лошадей и носильщиков, нагруженных золотом, а также женщин и заложников из числа пленных и придворных Монтесумы. Замыкали шествие конница, артиллерия и значительная часть солдат Нарваэса.
По главной улице, на которой недавно шли ожесточенные бон, войска Кортеса двигались, не встречая сопротивления. Улица, казалось, вымерла. Всюду царила тишина. Вскоре авангард достиг плотины. Испанцы мысленно уже видели себя вырвавшимися из столицы и радовались, что так удачно провели этих «дикарей». Но тишина ночных улиц оказалась обманчивой. Ацтекские часовые бодрствовали и из своих укрытий внимательно следили за каждым шагом поспешно отступавших войск. Выполняя приказания Куитлауака, ацтекские части, скрытые в зданиях главной улицы, беспрепятственно пропустили армию Кортеса. Ей дали возможность удалиться на такое расстояние от своих квартир, чтобы о возвращении туда не могло быть и речи. Но, когда испанцы и тлашкаланцы начали поспешно наводить мост через пролом, отделявший улицу от плотины, внезапно раздались звуки труб, и загудел огромный барабан…
По сигналу тревоги мгновенно ожил весь город. Со всех концов к плотине стали стекаться воины. Военный совет ацтеков предвидел, что испанцы сделают попытку уйти из Теночтитлана, и заранее принял все меры к тому, чтобы истребить неприятеля во время перехода через плотину. В этом и заключался план Куитлауака и Куаутемока - выманить армию Кортеса из ее цитадели и навязать ей сражение в наименее выгодных для нее условиях - на узкой плотине. И план этот блестяще удался.
Едва лишь первые отряды успели перейти через мост, как озеро стало заполняться сотнями пирог. Они почти не были различимы в темноте и тумане, но всплески весел и возгласы воинов всё приближались, становились отчетливее и, наконец, перешли в сплошной непередаваемый шум наступления. В испанцев полетели тысячи стрел, камней и копий. Сотни невидимых рук схватились за мост, стараясь его перевернуть, другие же хватали испанцев за ноги и тащили их в свои пироги. Разобраться в том, что происходит в темноте, было невозможно. Две лошади поскользнулись на мокрых бревнах моста и упали. Сзади напирали сотни людей, пытавшихся скорее попасть на плотину и миновать самое опасное место. Вскоре на мосту сгрудились в какой-то фантастический клубок люди, кони, арбалеты, ящики с золотом, боеприпасы… Под дружным натиском ацтеков мост перевернулся, и всё это полетело в воду… Тот, кто умел плавать и не был нагружен золотом, мог еще надеяться на спасение, если его не захватывали в плен. Но таких были единицы. Всякий же, кто наполнил свои карманы и вещевые мешки золотом, - а таких было большинство, - сразу шел ко дну.
Между тем передовые отряды, среди которых находился и Кортес, под градом стрел и камней, летевших с обеих сторон плотины, достигли второго пролета и недоумевали, почему задержался переносный мост. Но вот пришла печальная весть, что моста уж пет и не будет, - его захватили ацтеки. Возгласы отчаяния и страшные проклятия посыпались со всех сторон. Паника овладела и солдатами, и офицерами. Все инструкции Кортеса и его четкие указания, данные перед уходом, были мгновенно забыты. Дисциплина перестала существовать. Каждый думал лишь о своем спасении. Задние нажимали, теснили стоявших впереди, и многие из них полетели в воду. Другие сами бросались в озеро и, цепляясь за бревна, доски, хвосты лошадей, пытались достигнуть второго берега. Но там их уже ждал неприятель!.. Только самые бесстрашные и отчаянные пролагали себе путь вперед, другие же скатывались обратно в озеро, тонули, попадали в плен и гибли под ударами ацтекских палиц. В панике многие испанцы побросали свои копья и мечи и пытались вплавь перебраться на другую сторону пролома. Куитлауак распорядился подобрать брошенное оружие и пустить его в ход против испанцев.
Второй пролом в плотине был в конце концов кое-как завален трупами лошадей и воинов, ящиками с золотом, повозками, тюками материй, и те, кто уцелел, переправились на последний участок плотины. Третий пролом оказался самым широким. Преодолеть его можно было только вплавь. Кортес и несколько офицеров первыми бросились в воду, чтобы показать пример остальным. Но золото, с которым многие солдаты Нарваэса не решались расстаться даже в минуту смертельной опасности, сыграло с ними дурную шутку. Оно связывало их по рукам и ногам, заставляло колебаться, раздумывать вместо того, чтобы действовать. Тех же, кто понадеялся на свое умение плавать, золотые цепи и слитки неудержимо влекли в пучину. В этом месте озеро оказалось очень глубоким, и спастись удалось немногим.
Всю ночь на разных участках плотины шла жесточайшая битва. И лишь с рассветом уцелевшие испанцы и их союзники тлашкаланцы оставили позади злополучную плотину и выбрались на берег. Смертельно усталые и измученные, покрытые ранами, забрызганные кровью, в одежде, превращенной в лохмотья, они оглянулись вокруг себя - и ужаснулись.
Армия Кортеса перестала существовать. Две трети ее полегло в боях, потонуло или было захвачено в плен. Погибли лучшие боевые офицеры и солдаты, почти вся кавалерия, большая часть личного оружия, провиант, обмундирование, знамена. Ничего не осталось и от богатств, награбленных Кортесом и его головорезами. Носильщики тлашкаланцы были среди первых жертв «Ночи печали». Вместе с Какамацином, закованным в цепи, и другими знатными заложниками потонули и дети Монтесумы. В пучине озера оказались навеки похороненными также дневники Кортеса и всё делопроизводство, все записи королевского нотариуса, которым Кортес придавал такое большое значение.
Нестройной толпой, едва держась на ногах и не перевязав даже кровоточащих ран, брели испанцы вперед, стараясь уйти подальше от страшного места. На их счастье, ацтеки не торопились преследовать конкистадоров. Они хоронили погибших, подсчитывали трофеи.
Выйдя по дороге в один из пригородов столицы, испанцы поспешили миновать его. Ведь и тут были их смертельные враги… Из последних сил они шли и шли вперед, и земля горела у них под ногами. Но вот издали показался какой-то заброшенный храм. И здесь беглецы рискнули сделать первый короткий привал. Стоны, плач и жалобы огласили здание, занятое испанцами. Каждый спешил поскорее растянуться на голой земле или на полу. Лишь у некоторых солдат хватило сил, чтобы разжечь костры и просушить одежду. Вскоре большинство людей спало мертвым сном. Усталость была сильнее голода и жажды. Сон дал забвение и тем, кто страдал от ран, если они были не очень тяжелыми. Не смыкали глаз лишь часовые, и с ними бодрствовал Кортес. Теперь у него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над катастрофой. Более восьмисот погибших испанцев и две тысячи утонувших тлашкаланцев. Потеря ударных частей - артиллерии и кавалерии, решавших всегда исход сражений… Крайнее истощение сил всех оставшихся в живых… И - конец мифа о непобедимости испанцев. Полное и окончательное крушение легенды об их сверхъестественной силе. Какая ужасная ночь! Она поглотила плоды многих месяцев ратных трудов, всех выигранных ранее сражений. Не зря эта ночь вошла в историю испанских завоеваний под названием «Ночь печали».
