Олег Рыбаков - Стратегии правового развития России
Вместе с тем благодаря практике Земских соборов (вторая половина ХVI в. – ХVII в.) выборные служилые люди, выборные от городов стали принимать участие в обсуждении важнейших государственных дел. Дошедшие до нас решения соборов свидетельствуют, что, например, с 1613 года и во все продолжение царствования Михаила Федоровича Романова, важнейшие государственные дела решались «по указу государеву и по соборному приговору», так что власть государя стояла с властью общества, с властью всей Русской земли, почти постоянно присутствовавшей на Земских соборах в лице своих выборных людей[153]. Характерное для православия стремление к соборности во многом определяло и государственно-правовые основы развития общества, практику принятия Земскими соборами решений не формальным большинством голосов, а путем духовного единения и согласия. Именно духовное единение и согласие по принципиальным вопросам развития общества и государства отсутствуют в современном российском парламенте, препятствуя во многом поиску наиболее оптимальных решений современных государственных и общественных проблем.
Единственным субъектом законодательной власти в императорскую эпоху становится самодержавный государь, воля которого творила закон[154]. Петр Великий в своей законодательной деятельности исходил из понятия государственного интереса. Он признавал, что с царь с его правительством должен заботиться о благосостоянии населения, полезного государству, что издавать законы и управлять он должен, имея в виду общую пользу: во имя государственного интереса и подчиненного ему общего блага царь устанавливал свои отношения к подданным, даже в мелочах их частной жизни[155]. Петр I благоприятствовал распространению понятий о естественном праве, повелел, например, перевести на русский язык трактат Пуфендорфа об обязанностях человека и гражданина и содействовал распространению некоторых идей Томаса Гоббса, отвечающих его политическим целям. С научно-философским обоснованием власти абсолютной монарха выступил Феофан Прокопович (1681–1736), который в «Правде воли монаршей», связывал возникновение наследственной монархии с «первым в народе согласием», в котором выразилась «воля народная», соединяя договорную теорию и идею богоустановленности власти провозглашением принципа: «глас народа – глас Божий». При этом власть верховная в силу своего установления имеет целью всенародную пользу; монарх волен поступать, как ему заблагорассудится, «лишь бы народу не вредно было и воле Божей не противно было».
В соответствии с началами просвещенного абсолютизма, нашедшими свое выражение в Наказе Екатерины II[156], цель самодержавного правления заключается не в том, чтобы у людей «отнять естественную их вольность», но в том, чтобы «действия их направить к получению самого большого ото всех добра». Законы признаются Екатериной II «простым и правым рассуждением отца, о чадах и домашних своих пекущегося». Правление, ставившее себе просветительные задачи, не могло оставаться без закона, основываясь на произволе и прихоти правителя. Поэтому начало законности полагаются Екатериной II в основу самодержавного государственного строя. Сущность законного монархического правления, по мнению Екатерины II, проявляется в определенном самоограничении власти, которое проводится, однако, не безусловно. Но если у Монтескье, у которого Екатерина II заимствовала многие идеи своего Наказа, пределом власти монарха являются прерогативы сословий, то в Наказе самоограничение власти обусловливается лишь политическими соображениями, интересами государства. «Есть случаи, – говорится в Наказе, – где власть должна и может действовать безо всякой опасности для государства в полном своем течении. Но есть случаи и такие, где она должна действовать пределами, себе… самою положенными». Чтобы монархия не превратилась в деспотию необходимо не только соблюдать действующие законы, но и следить за тем, чтобы сами законы были внутренне справедливы. Основным критерием для определения внутренней (естественной) справедливости законов Екатерина II признает государственную заботу о духовном и материальном благосостоянии народа.
Наказ Екатерины II дал толчок к научной разработке русского государственного права, привлек внимание к вопросам утверждения начал законности государственного управления[157], участия народа в разработке этих начал. М.М. Сперанский, разрабатывавший по поручению Александра I общий план преобразования общественно-политического строя России, исходил из того, что «общий предмет преобразования» должен состоять в том, что «чтоб правление, доселе самодержавное, поставить и учредить на непременном законе»[158]. Во взглядах Сперанского на закон отчетливо проявляется развитие принципов религиозной онтологии власти и права. При этом он опирается на политические теории античных и современных ему европейских философов, на русскую правовую традицию. Общее назначение законов, по мысли Сперанского, состоит в обеспечении пользы и безопасности всех людей. Основу порядка государственного, по его убеждению, образует нравственный порядок, базирующейся на правде, опирающейся на две силы: внутреннюю, религиозную, и внешнюю силу общежития, выраженную в законе. Категория правды – одна из ключевых в учение Сперанского о праве: правда является выражением вечных ценностей. Следование правде в обществе приводит человека к правде Божьей. Верховная власть установлена к защите правды, в содействие совести. Власть верховная (власть законодательная) посредством законов возвещает правду и долг ее в порядке общежительном. Эта власть есть орган правды общежительной, однако начало общежития есть действие всеобщего нравственного закона. Поэтому порядок общежительный, по Сперанскому, есть тот же порядок нравственный, то есть определяется составом прав и обязанностей к себе, к другим и к Богу. Законы общежительные недействительны, когда они противны законам естественным, то есть законами общения человека с другими людьми, отражающий меру его единства с самим собой и с Богом[159]. Сперанский полагал, что «нельзя основать правление на законе, если одна державная власть будет и составлять законы, и исполнять их». Поэтому он предлагал реформировать систему государственного управления на основе распределения державной власти монарха в трех специализированных отраслях управления: законодательной, исполнительной и судебной. Монарх – верховный субъект и хранитель законов. Он связан нравственным обязательством по исполнению существующих законов. Законодательная деятельность должна исходить из воли народа: необходимо обеспечить подданным возможность участвовать в законодательной власти. Никакой закон, по плану Сперанского, не мог иметь силы, если бы он не был составлен законодательным собранием. Для этого он предлагал создать независимое и основанное «на народном избрании» законодательное учреждение. При этом закон не должен парализовать исполнительную власть: надо найти «золотую» середину, на основании которой закон отличался бы от нормативных правовых актов, издаваемых центральными органами исполнительной власти. Сперанский считал, что чиновники должны быть подотчетны народу, так как, «не быв никакими пользами соединены с народом, они на угнетении его оснуют свое величие». В его замыслах предусматривалось поэтапное преобразование сословного строя, воспитание людей, способных воспринять новые идеи и стать опорой законодательной власти[160].
Принцип верховенства закона, лежащей в основе государственного порядка и требующий, чтобы ни один закон не мог быть издан без участия законодательного (представительного) органа, выдвигаемый М.М. Сперанским в начале XIX века, нашел свое закрепление в Основных законах Российской империи в редакции 1906 года. Статья 84 Основных законов гласила: «Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке», а статься 86 закрепляла, что «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственный думы и воспринять силу без утверждения государя императора». При этом закон не мог быть отменен иначе, как только силой закона (ст. 94). Одной из идей, выдвинутой на первый план русской государственной жизни в царствование Императора Николая II, становится идея единения Царя и народа, многократно провозглашаемая в Высочайших манифестах. Эта идея основывается на земских традициях взаимодействия царя и народа, земли и государства. В своей речи, обращенной к депутации земских и городских деятелей 6 июня 1906 года, Николай II заявил: «Пусть установится, как было встарь, единение между Царем и всей Русью, между Мной и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам…»[161]. О законодательной власти, функционирующей на основе принципа единения (который трактовался рядом дореволюционных юристов как моральное начало, руководящее правосознанием соединенной законодательной власти) гласила статья 7 Основных законов: «Государь император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным советом и Государственной думой». Однако, как показали последующие события, «живая связь народа с Царем своим» (Ф.М. Достоевский), на основе которой созидалось и крепло Российское государство, была разорвана, утратила свою мистико-религиозную силу: в день своего отречения от престола (2 марта 1917 г.) Николай II записал в своем дневнике: «Кругом измена и трусость и обман!»[162].
