Анатолий Митяев - Книга будущих командиров
Прусская муштра, прусские мундиры, прусское отношение к солдату как к «механизму, артикулом предусмотренному», не нужны были русской национальной армии. Но, может быть, тактические формы пруссаков были хороши? Нет. Многокилометровые шеренги лишали войско способности маневрировать. Они могли передвигаться только в дневное время и только по ровной местности. Любой овраг или рощица разрывали их раньше, чем это намеревался сделать противник. При тщательном изучении вышло, что ружейный огонь прусских линий не так губителен, как казалось. Стрельба залпами больше действовала на нервы, больше пугала противника, чем причиняла ему урон. Пули ружей летели на 70 метров. А такое расстояние можно было преодолеть броском в промежутке между двумя выстрелами и атаковать штыками.
Всё это было учтено полководцами. Русская военная наука противопоставила прусским правилам свои.
Поскольку огневыми средствами нельзя было до конца решить исход сражения, Суворов важнейшее место в бою отводит штыковой атаке. Чтобы сражаться штыком, надо солдату быть сильным, храбрым, стойким. Такими качествами обладал русский солдат. В западных армиях штыковому бою не учили. Поэтому русская армия сразу получила перед ними неоспоримое преимущество.
«Пехотные огни открывают победу» – так считал Суворов. Но он отказался от прусской манеры стрельбы на испуг. Его солдаты учились прицельной стрельбе, когда каждый стрелок не просто палил по шеренгам неприятеля, а выбирал себе свою цель. «В деле… – писал Суворов, – скоро стрелять отнюдь не надлежит, а верно целить, в лучших стрелять, что называется в утку, и пули напрасно не терять».
В русской армии впервые были введены особые стрелковые команды – егерские (потом они появились у пруссаков, у французов и в других странах). Егеря стреляли отлично и только по индивидуальным целям.
После всех новшеств русский боевой порядок выглядел так:
Впереди всех – рассыпной строй егерей. Как действовали егеря, видно из правил их обучения: «Обучать (егерей) заряжать проворно, но исправно, целить верно и стрелять правильно и скоро. Приучать к проворному беганию, подпалзывать скрытными местами, скрываться в ямах и впадинах, прятаться за камни, кусты, возвышения и, укрывшись, стрелять; показать им хитрости егерские для обмана и скрытия их места, как то: ставить каску в стороне от себя, дабы давать неприятелю через то пустую цель и тем спасти себя, прикидываться убитыми и приближающегося неприятеля убивать.
Желательно, чтобы егеря другой стрельбы не делали, как цельной (прицельной) и проворной, из чего выйдет лучший батальонный огонь».
Гусар. Этот вид лёгкой кавалерии впервые появился в Венгрии.
За егерями размещалась пехотная линия из трёх шеренг стрелков. Внешне она похожа на прусскую линию. Однако задачи у неё были иные. В инструкции по обучению союзной австрийской армии Суворов писал: «Армия, стоящая на месте, открывает действие пушками. Ружейный огонь плутонгами (взводами) начинается с 60 или 80 шагов. А когда противник подойдёт на 30 шагов, то стоящая армия сама двигается вперёд и встречает атакующую армию штыками». В другой инструкции Суворов уточняет: «Штыком может один человек заколоть троих, где четверых, а сотня пуль летит на воздух… Когда неприятель бежит, то его провожают ружейным огнём. Он не стреляет, не прикладывается, не заряжает. Много неудобств спасаться бегством. Когда же за ним штыки, то он ещё реже стреляет; а потому не останавливаться, а ускорять его бегство штыками».
За пехотной линией строились пехотные колонны (в войне с турками чаще применялись не колонны, а каре – они лучше отражали атаки конницы). Колонны или каре свободно передвигались на поле боя. Пересечённая местность не была для них преградой. Полководец мог атаковать неприятеля на любом участке, сосредоточивая войска там, где нужно, перемещая их с других позиций. Вспомни, Фридрих при своём боевом порядке мог атаковать только во фланг.
Кирасир, всадник тяжёлой кавалерии. Он имел кирасу – две выпуклые металлические пластины для защиты спины и. груди от пуль и ударов сабли. Пластины скреплялись пряжками.
Позади пехоты и на её флангах размещалась конница.
Последним в боевом порядке русских стоял резерв. Введение свежего резерва часто решало исход сражения.
Чем же закончилась скрытая борьба двух уставов на практике? В сражении при Кунерсдорфе русские, ещё не применив всех нововведений, наголову разбили прусскую армию. От полного краха, до которого был один шаг, Фридриха спасло то, что в России в эти дни царём стал Пётр III. Он воспитывался в Пруссии, обожал Фридриха; война была им сразу прервана. После этого русской армии не пришлось сражаться с пруссаками. Но о победе русского устава свидетельствует ещё и то, что наполеоновские войска впоследствии разгромили прусскую армию под Ауэрштедтом и Иеной буквально мгновенно. Русская же армия успешно сражалась тогда с французами и нанесла им в итоге сокрушительное поражение.
* * *Мы начали разговор с того, что вся армия должна выполнять требования устава. Но для этого мало одного желания. Надо уметь выполнять. Умение же приходит во время учения.
Суворов одержал блестящие победы во многом благодаря тому, что не уставал учить солдат. Своё наставление «Науку побеждать» полководец начинает словами: «Исправься! – бей сбор! – учение будет!» А заканчивает настоящим гимном воинскому учению:
«Ученье свет, неученье тьма! Дело мастера боится, и у крестьянина, если не умеет сохою владеть, хлеб не родится! За учёного трёх неучёных дают. Нам мало трёх! Давай нам шесть! давай нам десять на одного! всех побьём, повалим, в полон возьмём! В последнюю кампанию неприятель потерял счётных семьдесят пять тысяч, только что не сто: – а мы и одной полной тысячи не потеряли, вот, братцы, воинское обучение! Господа офицеры, какой восторг!»
Итак, командир, полководец совершенствует устав и учит солдат выполнять требования устава. Этим, ещё не начав сражения, он уже побеждает неприятеля.
ПОЛКОВОДЕЦ – ПЕРВЫЙ СОЛДАТ
Тебе не удивительно, что у нас полководец и солдат могут выйти из одной семьи. А раньше было по-иному: офицерский чин получали только дворяне. Деление на сословия разъединяло людей; одних возвышало, хотя они могли быть дураками, других принижало, хотя они были талантливыми. Но и в те времена истинные полководцы видели в простом солдате такого же человека, как они сами. Кутузов говорил солдатам, изгнавшим Наполеона из России: «Каждый из вас есть спаситель отечества». В этих словах нет ни тени рисовки, ни капли ложного пафоса и краснобайства. Их произнёс человек, который лучше всех знал, что без героев-солдат не было бы победы.
Спасителем отечества называли самого Кутузова – и это было справедливо. Но Кутузов такое высокое звание переложил на каждого в своей армии – и справедливость стала полной.
Дерево, пусть огромное, – это ещё не лес. И один полководец – это не армия. А, как известно, полководцы без армий не воюют друг с другом, война не партия в шахматы.
Возглавляя армию, полководец должен чувствовать её, как самого себя, как собственное тело. И если пролилась кровь солдата, то полководцу чувствуется, что это пролилась его собственная кровь.
Чтобы знать неприятеля, полководец на время перевоплощается в неприятельского командира, смотрит на события его глазами – об этом уже говорилось. Но чтобы знать своего солдата, полководцу мало умения смотреть на вещи глазами рядового. Он всегда, даже в самом высоком звании, должен быть солдатом. Это качество – одно из главных, составляющих талант военачальника.
Суворов говорил о себе: «В продолжении полувека я солдат». Он действительно был им по всему укладу жизни. Суворов всегда спал на охапке сена, накрытой простынёй, плащ был ему вместо одеяла. Он вставал на заре, делал гимнастику или пробежку, обливался водой – так начинался день полководца.
На обед он ел щи и гречневую кашу. Из простой посуды.
Мундир или китель – его постоянная одежда. В холод он добавлял плащ, в жару оставался в холщовой рубахе. Жил он так не потому, что не было у него средств (но богачом он никогда не был), и не потому, что презирал уют. Спартанский порядок делал его готовым в любой день к любому походу и сражению.
Всё, что связывает полководца, что отнимает у него время от основных дел, – всё это Суворов считал лишним, будь то занятия или вещи. В Измаиле в числе богатых трофеев был взят табун чистокровных скакунов. Суворову предложили выбрать себе лучшего.
– Донской конь привёз меня сюда, – ответил Суворов, – на нём же я отсюда и уеду.
