Роман Почекаев - Легитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрко-монгольский мир XIII – начала ХХ в.
Все рассмотренные выше примеры объединяет одна тенденция политического развития. Сначала эти регионы при разных обстоятельствах входили в состав имперских государственных образований и в течение какого-то времени добровольно или насильственно пребывали в их составе. Распад империй Чингисидов привел к постоянной смене монархов, их борьбе за престол, в результате которой страдали интересы населения регионов. Чтобы положить конец попыткам вовлечь бывшие имперские владения в борьбу Чингисидов, региональная элита просто-напросто отказывалась признавать их власть. А единственным эффективным способом выйти из-под контроля «золотого рода» являлось появление «альтернативных» правителей нечингисидского происхождения, которые тем не менее в глазах местного населения были законными, поскольку являлись его представителями и, соответственно, защищали интересы именно конкретного региона.
Таким образом, речь идет не о некоей национально-освободительной борьбе, а всего лишь о проявлениях «регионализма». В результате готовность правителей нечингисидского происхождения (т. е. узурпаторов в соответствии с чингисидскими политико-правовыми традициями) защищать интересы региона и противостоять борющимся за власть законным ханам-Чингисидам, превратилась в еще один фактор легитимации власти.
§ 2. «Тираны»: приход к власти региональных династий как ответ на «имперскую политику» Чингисидов
В некоторых случаях представители отдельных регионов или даже родов и племен захватывали верховную власть по иной причине, чем рассмотренная выше. В период распада имперских государств Чингисиды нередко становились ханами в каком-то конкретном регионе, при поддержке местной знати, населения, войск. Соответственно, регион начинал в какой-то мере считать хана «своим» государем, и когда монарх, стараясь реализовать свои властные амбиции, покидал этот регион и начинал борьбу за власть в соседних регионах и государствах, у местного населения возникало чувство, что хан изменил своей «родине». Оно усугублялось в тех случаях, когда хан, в случае победы, отдавал предпочтение при своем дворе не тем сановникам, которые помогли ему прийти к власти, а тем, которые признали его воцарение во вновь завоеванном регионе. Реакцией на такое отношение ханов к интересам «родины» нередко становилась узурпация власти влиятельными эмирами-нечингисидами, которые либо формально, либо фактически занимали важное место в структуре управления соответствующего региона или же «регионального» государства. Мы условно называем их «тиранами»: так в античном мире и средневековой Европе называли правителей отдельных городов и областей, пришедших к власти с нарушением порядка наследования (хотя и не обязательно они были жестокими властителями, т. е. тиранами в современном значении этого термина).
Кашгарское государство Дуглатов. Одним из ранних и достаточно ярких примеров проявления этой тенденции стало возвышение рода Дуглатов в Могулистане. Представители этого рода в конце 1340-х годов способствовали отделению восточной части Чагатайского улуса от западной и приходу к власти представителя одной из ветвей Чагатаидов – Тоглук-Тимур-хана [Бартольд, 2002б, с. 530]. Однако уже на рубеже 1350–1360-х годов новый монарх, а затем и его сын Ильяс-Ходжа начали борьбу за восстановление единства Чагатайского улуса – естественно, под собственной властью [Натанзи, 2007, с. 66–80] (см. также: [Нагель, 1997, с. 118 и след. ]). Следствием этой политики стали постоянные походы обоих правителей в Мавераннахр, участие в междоусобной борьбе чагатайских кланов, породнение Тоглук-Тимура с местной знатью и, соответственно, возвышение при нем именно мавераннахрских сановников – в ущерб его первым сподвижникам из Могулистана.
Дуглатский эмир Пуладчи, собственно и сделавший Тоглук-Тимура ханом, занимал при этом монархе пост улус-бека (верховного главнокомандующего, аналогичный должности бекляри-бека в Золотой Орде и постордынских государствах и амир ал-умара в Средней Азии). Пока он сохранял этот пост, Дуглаты мирились с ханской политикой, однако вскоре после его смерти его брат Камар ад-Дин умертвил нового хана Ильяс-Ходжу б. Тоглук-Тимура со всем его семейством (было убито 18 царевичей) и вскоре захватил всю полноту власти в Могулистане. Формальным поводом для его мятежа против хана (согласно летописным источникам), послужила якобы обида этого могущественного эмира на то, что Ильяс-Ходжа после смерти Пуладчи решил передать пост амир ал-умара своему малолетнему сыну Худайдаду, а не самому Камар ад-Дину – следующему по старшинству брату [Мирза Хайдар, 1996, с. 61] (см. также: [Бартольд, 1943, с. 66; Караев, 1995, с. 53; Пантусов, 1910, с. 181; Султанов, 2006, с. 181–182; Юдин, 2001а, с. 129]).
Однако не приходится сомневаться, что реальной причиной узурпации Камар ад-Дина стало пренебрежительное отношение Ильяс-Ходжи к интересам Могулистана и в первую очередь самого клана Дуглатов. И как только хан потерпел серьезное поражение от эмиров Мавераннахра в так называемой грязевой битве (1865 г.), Камар ад-Дин воспользовался его ослаблением и расправился с ним [Йазди, 2008, с. 38–40] (см. также: [Бартольд, 2002б, с. 530; Ру, 2007, с. 52]).[102] Поскольку вместе с ханом были убиты практически все его сыновья (уцелел лишь один Хызр-Ходжа, происхождение которого, впрочем, тоже вызывает сомнение), в Могулистане не осталось законных претендентов на трон, Камар ад-Дин имел возможность узурпировать верховную власть. Реализовать ее было не сложно среди прочего в связи с тем, что традиции ханской власти в этом регионе были еще сравнительно недавними, и представление о Могулистане как о ханстве не успело закрепиться в сознании населения. Вероятно, именно поэтому Камар ад-Дин, хотя и претендовал на верховную власть, ханский титул принимать не намеревался.
Естественно, его намерения вызвали негативную реакцию как в самом Могулистане, так и за его пределами. Против узурпатора выступили другие могульские эмиры, равные ему по статусу и вполне обоснованно считавшие, что имеют не меньше прав на власть [Йазди, 2008, с. 62; Мирза Хайдар, 1996 с. 62] (см. также: [Караев, 1995, с. 54]). В то же время против Камар ад-Дина начал действовать Амир Тимур – фактический правитель Мавераннахра, который с 1370 по 1390 г. организовал не менее семи походов против самозваного правителя Могулистана. Формально Тимур действовал от имени своего подставного хана Суюргатмыша и преследовал цель восстановить в Могулистане власть «золотого рода», так бесцеремонно захваченную узурпатором. Неслучайно в тимуридской историографической традиции Могулистан и его население презрительно именовалось «джете», т. е. разбойники, грабители [Юдин, 2001а, с. 103][103] – несомненно имелись в виду не личные качества могулов, а их мятеж против законной власти ханов Мавераннахра и их амир ал-умара Тимура. Примечательно, что Амир Тимур, по-видимому, учел неудачный опыт хана Ильяс-Ходжи и поначалу не стал пытаться навязать Могулистану «чуждого» Чингисида или хотя бы наместника родом из Мавераннахра: одержав первую победу над Камар ад-Дином, он передал всю полноту власти другому могульскому эмиру – Кепек-Тимуру. Однако региональный фактор уже был задействован, и вскоре новый наместник тоже восстал против властителя Мавераннахра, что вызвало новый поход Тимура в 1371 г. [Йазди, 2008, с. 73; Караев, 1995, с. 55].
В результате походов Амира Тимура многие местные эмиры были разгромлены, некоторые погибли, но в конечном счете, как ни странно, Камар ад-Дин (также терпевший поражения от Тимура) сумел укрепить свои позиции и обрел всю полноту власти в Могулистане. Впрочем, Тимур не захотел отказываться от намерения присоединить восточную часть Чагатайского улуса к западной и совершил еще ряд походов против узурпатора (в 1375, 1377, 1383, 1389 и 1390 гг.) [Йазди, 2008, с. 79–80, 82–84, 102–103, 133–137] (см. также: [Бартольд, 1943, с. 65–69]). В результате Камар ад-Дин был вынужден бежать, нашел убежище у золотоордынского хана Токтамыша, еще одного соперника Амира Тимура, пытался создать коалицию против правителя Мавераннахра, но не преуспел и после 1390 г. больше не фигурирует в источниках [Мирза Хайдар, 1996, с. 80] (см. также: [Бартольд, 2002б, с. 530; Гумилев, 1992б, с. 439]).
После падения Камар ад-Дина новым фактическим правителем Могулистана стал его племянник Худайдад, который, казалось бы, продемонстрировал отсутствие властных амбиций и признал ханом Хызр-Ходжу, уцелевшего сына Тоглук-Тимур-хана, при котором был утвержден в должности улус-бека (как и завещал его отец). Вплоть до своей смерти, датируемой по разным источникам от 1409 до 1425 г., Худайдад поддерживал поочередно потомков Хызр-ходжи на троне, а перед смертью предложил очередному хану передать пост улус-бека своему сыну Мухаммад-шаху, что и было сделано [Мирза Хайдар,
1996, с. 81–86, 94–97; Натанзи, 2007, с. 64–65] (см. также: [Бартольд, 2002б, с. 531; Караев, 1995, с. 64–76; Пантусов, 1910, с. 182]).[104]
