Олимпиад Иоффе - Избранные труды. Том III
В сфере правового регулирования отношений с участием граждан советское гражданское законодательство предусматривало ограничения социально-экономических прав, обусловленные как трудностями экономического положения страны, так и идеологическими и политическими соображениями. В частности, имущество, находившееся в личной собственности граждан, запрещалось использовать для извлечения нетрудовых доходов (ч. 3 ст. 105 ГК РСФСР 1964 г.). Искусственность подобных ограничений вызывала в правоприменительной практике и юридической теории много вопросов. Обратившись к этим вопросам, О. С. Иоффе поставил перед собой задачу выявить «четкие границы охраняемых… [законом] субъективных гражданских прав». По его мнению, «общий и наиболее широкий» из применяемых законодательных приемов «заключается в предоставлении гражданам полной свободы устанавливать гражданские правоотношения при строгом соблюдении воплощенных в законе основных начал или принципов». Но требовалось соблюдение не только основных начал или принципов; существовала, как пишет О. С. Иоффе, целая система «законодательных запретов, подразделяемых на общие и специальные с учетом их объема и содержания».[17] Уже из этих высказываний самого автора вытекает, что ни о какой «полной свободе» для граждан в области установления гражданских правоотношений не могло быть и речи.
Обусловленные теми же общими причинами противоречивые положения есть и в «Обязательственном праве». В книге не могли не получить отражение идеологические и мировоззренческие основы, на которых покоилось советское социалистическое право в целом. Отсюда, с одной стороны, выведение роли и значения отдельных институтов обязательственного права из общих задач и назначения советского государства и права в период, предшествующий неизбежному, как казалось, наступлению «высшей фазы коммунизма», некоторое преувеличение или даже невольное приукрашивание социального воздействия права на состояние общества, экономики и государства. С другой стороны – противопоставление советского права буржуазному праву, акцентирование внимания читателя на преимуществах первого по сравнению со вторым, активная критика правовых теорий, выдвигаемых учеными-юристами капиталистических стран.
Однако предмет исследования – обязательственное право – обладал и обладает такими сущностными качествами, что какие бы конкретно-исторические черты ни привносились в его сферу, содержательная его материя сохраняет свою сущность и основную структуру, не подвергающиеся воздействию идеологических и политических факторов. Сопоставление того обязательственного права, которое являлось предметом исследования О. С. Иоффе, с тем обязательственным правом, которое существует в современной России, живущей по законам капиталистического мира, дает основание подчеркнуть объективный характер обязательственного права в том смысле, что его институты отражают объективные общесоциологические закономерности и не зависят непосредственно от общественно-политического строя данного государства.
В этой связи, проводя аналогичное сопоставление понятий и категорий юридической науки двух сравниваемых эпох, становится очевидной и относительная объективность научного анализа обязательственного права, выполненного О. С. Иоффе и изложенного в его книге. Сделанные им выводы не утратили значения после реформ и перехода российского государства и права в иное состояние, во многом противоположное социалистическому государству и праву. И объясняется это тем, что обязательственное право социализма и обязательственное право капитализма в своей сути, своей основе, своих основных сущностных элементах есть единое объективное обязательственное право, присущее обществу, экономика которого базируется на товарном производстве и обращении.
Институты обязательственного права опосредуют товарный, или иными словами – гражданский, оборот. И какие бы рамки – жесткие с учетом планирования, менее жесткие в период либерализации политического режима или дозволительные при отсутствии всякого планирования – ни вводились для товарного оборота, – он всегда опосредуется теми правовыми формами: обязательствами и договорами, которые столь же объективно вписываются в ткань товарного производства, сколь, например, брак и семья составляют имманентные формы человеческих общностей.
В книге О. С. Иоффе обязательственное право предстает в своем объективном виде – в том виде, в каком оно существует и при капитализме, и при социализме. Много ли различий обнаружится в обязательствах по советскому гражданскому праву и обязательствах по современному российскому гражданскому праву? Несомненно, они есть. Но насколько они существенны? Обратимся к некоторым примерам.
В ст. 472 ГК РСФСР 1964 г. предусматривалась обязанность социалистической организации возмещать ущерб, возникший у гражданина вследствие спасания социалистического имущества. Выделяя эти обязательства в самостоятельный вид охранительных обязательств, О. С. Иоффе подчеркивает их стимулирующую роль: они способствовали обеспечению охраны социалистической собственности. В обязательственном праве России нет института обязательств, возникающих вследствие спасания социалистического или какого-либо иного имущества, но это не означает, что ущерб, понесенный лицом при спасании чужого имущества, в настоящее время не подлежит возмещению по действующему гражданскому праву. Правила о возмещении необходимых расходов и иного реального ущерба, понесенного спасателем – лицом, действовавшим в чужом интересе, входят теперь в институт обязательств, возникающих вследствие действий в чужом интересе без поручения (гл. 50-я ГК РФ, ст. 980–989), и сформулированы они с точки зрения основания и предмета обязательства более широко, чем положения ст. 472 ГК РСФСР 1964 г.
В первом издании курса лекций (1961 г.) О. С. Иоффе еще не выделил в самостоятельную группу обязательств обязательства, возникающие из односторонних действий.[18] Но это, разумеется, не означает, что таких обязательств при социализме к началу 60-х годов XX в. не было. Они, несомненно, существовали, но, вероятно, у О. С. Иоффе тогда еще не накопилось достаточного материала для того, чтобы выявить состав этого вида обязательств и определить их место в системе гражданско-правовых обязательств. Это было сделано им позднее при подготовке издания курса 1975 г. Такие обязательства признаются и российским обязательственным правом (ГК РФ: гл. 56. Публичное обещание награды; гл. 57. Публичный конкурс; гл. 58. Проведение игр и пари).
В обязательствах по кредиту и расчетам О. С. Иоффе не выделяет такой вид (или разновидность) этих обязательств, как финансирование под уступку денежных требований (факторинг), которым ныне посвящена гл. 43 ГК РФ, ст. 824–833. Причина в том, что как активная банковская операция факторинг получил широкое распространение только в деятельности коммерческих банков, которые в России стали создаваться лишь во второй половине 80-х годов прошлого века.[19] Но и при социализме, когда кредитование организаций учреждениями Госбанка СССР и Стройбанка СССР жестко планировалось (лимитировалось), в практике имели место случаи выдачи неплановых или, как пишет О. С. Иоффе, нелимитированных банковских ссуд, в том числе и под уступку требований, вытекающих из договорных обязательств. Собственно говоря, и в социалистический период ничто не препятствовало активному и широкому применению факторинга, за исключением лишь одного обстоятельства – идеологической догмы о том, что в отличие от капитализма «социалистическое хозяйство ведется в целях не извлечения прибыли, а удовлетворения материальных и культурных потребностей всего общества и каждого его члена» (§ 1 гл. 1 разд. II первой части. С. 60). Но именно эта насквозь фетишизированная и лицемерная догма препятствовала активному использованию при социализме факторинга, лизинга, векселя, коммерческой концессии и ряда других институтов и субинститутов обязательственного права, эффективность которых была подтверждена мировым опытом и которые впоследствии получили закрепление в гражданском законодательстве пореформенной России.
К группе обязательств по возмездной реализации имущества О. С. Иоффе относит договор мены, «поскольку и на его основе происходит возмездная реализация имущества», но специально договор мены в курсе О. С. Иоффе не выделяется и не освещается; так как «относящиеся к нему правила изучаются в связи с договором купли-продажи» (Вводные положения разд. I второй части. С. 204–205). В ГК РФ договор мены выделен в отдельную главу (гл. 31. Ст. 567–571), но ГК допускает возможность применения к договору мены правил о купле-продаже, если это не противоречит специальным правилам о договоре мены и существу мены (п. 2 ст. 567 ГК РФ). Обособленный структурно в ГК РФ от договора купли-продажи договор мены объективно примыкает к нему по своему содержанию и другим конструктивным элементам.
