Хозяин небесных гор - Зверев Максим Дмитриевич
Сзади меня раздалось ворчание. Я испуганно оглянулся. Это храпел уснувший Чуне.
Наконец-то один из «камешков» на противоположном склоне пошевелился. Это был кеклик. Он побежал по склону, а за ним покатились пушистые шарики – птенцы.
Я схватил бинокль и быстро поймал их в поле зрения. При сильном увеличении были хорошо видны бугорки на его красных лапках. Это был самец.
– Чуне, смотри! – воскликнул я, тормоша егеря.
Он нехотя поднялся и посмотрел в бинокль.
– Ну, кто это?
– Петух... – ответил Чуне. – А курицы нет, – добавил он не без удивления.
Кеклики скрылись за перевалом.
Вскоре мы нашли ещё один выводок. Его водила самка. Чуне долго искал самца, но так и не нашёл.
– Петуха нет! – развёл он руками.
С третьим выводком опять ходил один самец. Это окончательно заинтересовало Чуне.
– Скажи пожалуйста! – удивлялся он. – Однако, правду говорил твой учёный. А мы тут живём и не знаем!
Но с третьим и четвёртым выводком были и самец и самка.
До позднего вечера мы с азартом лазили по скалам, нашли больше десятка выводков, но ничего не поняли. С одними выводками ходили только самки, с другими – только самцы, а с третьими – обе взрослые птицы.
Вечером за чаем на кордоне Чуне рассказал, как он сидел однажды в горах в засаде на тау-теке. Мимо пробегал один кеклик, а за ним много птенцов – он насчитал их сорок штук...
На другой день я поехал в город, твёрдо решив на будущий год приехать раньше и поискать гнёзда кекликов.
По дороге домой я задержался на соседнем кордоне в Кокпеке. Егерь Петренко, высокий, могучего телосложения украинец, оказывается, давно уже приглядывался к кекликам и замечал путаницу, в которой я хотел разобраться. Мы с ним потратили ещё день на поиски выводков, но ничего не узнали нового.
Только через два года мне удалось снова приехать сюда в начале мая. Оказалось, что я сильно заинтересовал кекликами обоих егерей. Они нашли около Кокпека семь гнёзд кекликов и ждали меня. Петренко даже поймал в прошлом году пять пуховых птенцов и воспитал их у себя на кордоне. Они сделались совершенно ручными. Брали корм из рук. Осенью они стали убегать в горы, но сейчас же прилетали на зов.
Всю зиму кеклики кормились на южных склонах гор около кордона. Ночевать они прилетали в сени и спали вместе с курами. Петренко рассчитывал, что весной они устроят гнёзда, и он узнает тогда тайну горных курочек. Но... оказалось, что все пять кекликов были самцами.
Чуне в этом году работал вторым егерем на Кокпеке, и утром втроём мы отправились в горы.
Новое разочарование ждало нас в этот день. Все семь гнёзд, найденных егерем, оказались пустыми! Это было полной неожиданностью. Нигде не было ни одной скорлупки, которая говорила бы, что у кекликов вывелись птенцы и они увели их. Да и рано было ещё быть птенцам в это время.
Последнее гнездо помещалось на крутом южном склоне, среди скал и мелких кустарников. Сверху оно было защищено нависшим камнем. И это гнездо оказалось пустым...
– Вот бисова скотина, ведь туточки было семь яичек! – с огорчением воскликнул Петренко.
Ясно было одно – это какая-то новая тайна кекликов!
Мы уселись покурить на камни, совершенно сбитые с толку. Было похоже, что и в этом году не удастся разобраться в путанице с размножением кекликов. Радовало только одно: мне удалось заинтересовать обоих егерей. Упорство украинца и опыт казаха могли помочь лучше, чем мои редкие приезды.
– Похоже на то, что кеклики перетащили свои яйца из обнаруженных гнёзд, – подумал я вслух.
– Волк своих ребят уносит, а кеклик – птица несозна-а-тельная, – снисходительным тоном сказал Чуне, нараспев произнося трудное для казаха слово.
Но Петренко вспомнил и рассказал, как несколько лет назад он пошёл утром искать лошадь. Она порвала путы и ушла в горы. На открытом склоне, поросшем мелкой травой, он наткнулся на гнездо кеклика. Птица выпорхнула из-под самых ног. В гнезде были яйца. Петренко перешагнул через гнездо и пошёл дальше. Целый день он искал коня в горах, но так и не нашёл, потому что конь сам вернулся домой, едва он ушёл в горы. Под вечер Петренко возвращался опять мимо гнезда кеклика. До гнезда не было ещё полсотни шагов, когда из низкой травки вспорхнул кеклик, а вниз по склону покатилось что-то белое. Это было яйцо кеклика. В гнезде яиц не оказалось.
– Я тогда же подумал, что Кеклик перетащил яйца. Но потом забыл об этом случае, – закончил свой рассказ Петренко.
Через десять дней я снова проезжал мимо кордона Кокпек, когда кеклики уже вылупились из яиц. Мы с Петренко решили сходить поискать выводки. С нами увязалась маленькая кудлатая дворняжка.
Дневная жара спала. Приближался вечер. Но камни ещё были горячие, нагретые дневными солнечными лучами. С пронзительным визгом над головой проносились крупные стрижи. Я жадно вдыхал аромат мяты и ещё каких-то пахучих трав, распаренных в неподвижном жарком воздухе. После города вечер в горах казался особенно красивым.
За поворотом горы залаяла собачонка и закричал кеклик. Мы бросились туда, но увидели, как дворняжка уже рвала на части схваченного кеклика. Как же ей удалось поймать его?
– Вероятно, кеклик был больной или подранок, – решил я.
Петренко промолчал.
В соседнем ущелье мы наткнулись на выводок. Кеклик забил крыльями и, притворяясь раненным, побежал в сторону, громко крича. Собачонка бросилась за птицей. Но в последний момент кеклик вспорхнул у неё из-под носа, немного пролетел и опять побежал, хромая и волоча крыло. Собака без толку гналась за кекликом по ущелью. Оба скрылись за поворотом. Мы не успели заметить, самец это был или самка.
Внимательно смотря под ноги, мы осторожно прошли это место, боясь наступить на затаившихся птенцов, и вскоре встретили дворняжку. Она мчалась обратно с высунутым языком и обескураженным видом. Конечно, на этот раз она не поймала кеклика.
Ещё один выводок оказался в соседнем боковом ущелье. Собачонка в это время бежала впереди нас. Камни и россыпи загромождали тропу. Идти приходилось медленно. Вдруг лай, крик кеклика – и на наших глазах произошло непоправимое: кеклик с криком забился на месте, а собачонка в один миг схватила его и задавила, прежде чем мы успели подбежать.
Пушистая кучка птенцов притаилась тут же, за первым камнем. Досада овладела нами при виде крошечных сирот.
Собачонка с радостным подвизгиванием жадно смотрела на труп кеклика в руках хозяина. Петренко молча привязал её на верёвку и сердито пнул ногой. Кеклик был самкой.
– Может быть, самец где-нибудь рядом, он воспитает птенцов? – сказал я тоном ученика, оправдывающегося за полученную двойку.
– Надо взять птенцов... – начал было Петренко.
Но в это время совсем близко заклохтал кеклик, и мы увидели его на камне. Даже без бинокля были видны крупные бугорки на его лапках.
– Петушок! Скорее назад!!
Мы бегом побежали вниз по ущелью, волоча за верёвку собаку. Значит, беда ещё поправима – птенцы не совсем сироты...
Всю дорогу до кордона мы терялись в догадках. Почему два кеклика поддались собаке, а один – нет? Что это за бессмысленное самопожертвование? Нет, положительно кеклики – загадочные птицы. Они совсем не такие, как другие!
Когда мы проходили то место, где собачонка задавила первую свою жертву, немного в стороне опять с криком взлетел кеклик.
Может быть, и здесь самец тоже подобрал первых сирот?
Сумерки быстро сгущались, когда мы вышли на дорогу и зашагали на кордон. Мы шли молча, поскрипывая сапогами по гравию шоссе. Говорить не хотелось. Тёплая южная ночь делалась всё темнее. В скалах тянули свою нескончаемую песню «ночные ласточки» – козодои. Навозные жуки с басовитым гудением проносились над дорогой, разыскивая навоз. С азартом, заглушая всё, кричали лягушки в невидимом болотце у дороги.
За поворотом показалось освещённое окно кордона. Запахло дымом и парным молоком.
