Вальтер Скотт - Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года.
В последний год царствования Роберт Брюс очень ослабел и одряхлел, главным образом из-за болезни под названием проказа, которую он подхватил в трудные и беспокойные дни молодости, когда ему частенько приходилось скрываться в лесах и на болотах и спать прямо на земле под открытым небом. Он доживал жизнь в замке Кардросс на красивейшем берегу реки Клайд, недалеко от того места, где она выносит свои воды в море. Король мог позволить себе единственное развлечение — спускаться по реке к морю на корабле, который служил ему только для прогулок Он больше не в состоянии был ни скакать на своем боевом коне, ни предводительствовать армией.
Пока Брюс угасал, английский король Эдуард II умер, и на смену ему пришел его сын Эдуард III. Впоследствии из него вырос монарх редкого ума и храбрости, но когда он только унаследовал трон, то был еще сущим молокососом, находившимся в полной зависимости от матери, которая ворочала всеми делами с помощью низкого фаворита по имени Мортимер.
Поскольку война между англичанами и шотландцами все еще продолжалась, Брюс отрядил двух своих великих полководцев, Славного лорда Джеймса Дугласа и Томаса Рандольфа, графа Мюррея, предать огню и мечу графства Нортумберленд и Дарем и как можно сильнее потрепать англичан.
У них в распоряжении было около двадцати тысяч легковооруженных конников на низкорослых, но очень быстроногих скакунах. Эти вояки не имели при себе ничего съестного, кроме мешка /овсяной муки, притороченного к седлу вместе с маленькой железной пластиной, на которой они, как на противне, при желании могли печь из муки лепешки. Прочесывая английскую землю, они резали чужой скот, жарили мясо на деревянных вертелах или варили его в содранных с туш шкурах, наливая внутрь немного воды, чтобы огонь не прожег кожу насквозь. Это была варварская стряпня. Они мастерили себе башмаки, а вернее сандалии, не менее варварским способом: вырезали их из невыделанных бычьих шкур и прилаживали к щиколоткам, как теперь прилаживают короткие гетры. Эта своеобразная обувь надевалась шерстью наружу, а потому англичане называли тех, кто ее носил, мохноногими скоттами, а иногда, по цвету шкуры, краснопятыми.
Поскольку такому войску не нужно было ничего за собой тащить, ни провизию, ни снаряжение, шотландцы мчались с невероятной скоростью, от горы к горе и из долины в долину, оставляя за собой разграбленную и разоренную страну. Тем временем юный английский король двигался за ними следом с более внушительной армией, но необходимость везти за собой горы продовольствия и медлительность воинов в тяжелых доспехах мешали ему догнать врагов, хотя он каждый день видел дымы разожженных ими пожарищ. Король Англии был в чудовищной ярости, ибо этот шестнадцатилетний мальчик, несмотря на свою юность, жаждал схватиться с шотландцами и наказать их за те бесчинства, которые они творили на его земле. В конце концов он так устал от ожидания, что пообещал большое вознаграждение любому, кто покажет ему, где находится шотландская армия,
И вот наконец, после того как английская рать жестоко пострадала от голода и изнуряющих переходов через потоки, топи и трясины, в лагерь англичан явился джентльмен по имени Рокби и потребовал награду, обещанную королем. Он де был у шотландцев в плену и те сказали ему, что не меньше мечтают повстречаться с английским королем, чем английский король с ними. Поэтому Рокби отвел англичан к шотландскому стану.
Однако, как неудержимо ни рвался английский король в бой, ринуться на врага ему не удалось, ибо Дуглас и Рандольф, зная о мощи и величине английской армии, расположились на крутом склоне горы над быстрыми и глубокими водами речки Уир, все ложе которой было усеяно громадными валунами, так что англичанам, чтобы атаковать шотландцев, пришлось бы сначала форсировать реку, а потом взбираться по круче под самым носом у неприятеля. На подобную авантюру отважился бы только безумец.
Поэтому король послал шотландским полководцам вызов на битву со следующим предложением: либо они отойдут назад, дав ему возможность без помехи переправиться через реку и не торопясь построить свое войско на другом берегу для честного сражения, либо, если это их больше устроит, он позволит им беспрепятственно перейти на его берег, чтобы помериться с ними силами в равных условиях. Рандольф и Дуглас над этим вызовом лишь посмеялись. Они ответили, что привыкли воевать по собственному разумению, а не по указке короля Англии. Они нагло напомнили королю, что уже много дней жгут и топчут его страну, измываясь над ней как им заблагорассудится. Если королю это не нравится, сказали они, пусть лезет через реку, чтобы задать им жару.
Английский король, решив не спускать глаз с шотландцев, расположился биваком на противоположном берегу в надежде, что нужда в продовольствии заставит их покинуть неприступную высоту. Однако шотландцы в очередной раз продемонстрировали Эдуарду свое проворство, мгновенно снявшись с места и укрепившись на новой позиции, еще более неприступной, чем прежняя. Король Эдуард потянулся следом и опять разбил шатер супротив своих прытких и докучливых врагов, упорно рассчитывая втянуть их в битву на равнине, где ему — при его отменном войске, вдвое с лишком превосходившем шотландское, — ничего не стоило бы одержать победу.
Пока армии стояли вот так друг против друга, Дугласу вздумалось преподать юному королю Англии урок военного мастерства. В ночь на 4 августа 1327 года он с небольшим отрядом отличных конников — числом не более двухсот, но до зубов вооруженных — выехал из шотландского лагеря. Всадники в мертвой тишине переплыли поток и приблизились к английскому биваку, который едва охранялся. Увидев это, Дуглас спокойно, будто он английский офицер, проехал мимо часовых, бросив им через плечо:
— Разрази меня святой Георгий! Плохо стережете, ребята!
В те времена, надобно тебе знать, англичане обычно клялись святым Георгием, а шотландцы святым Андреем.
Тут Дуглас услышал, как английский солдат, лежавший у костра, сказал своему товарищу:
— Не знаю, чем кончится наше сидение здесь, но лично я страшно боюсь, как бы Черный Дуглас не сыграл с нами дурную шутку
— И правильно делаешь, что боишься, — буркнул себе под нос Дуглас.
Так, не будучи узнанным, он проник в глубь расположения английского воинства. Оказавшись там, герой выхватил меч и со своим знаменитым боевым кличем: «Дуглас! Дуглас! Смерть английским татям» — перерезал веревки ближайшего шатра. Его сподвижники тут же принялись подрезать и опрокидывать шатры, рубя и коля англичан, хватавшихся в панике за оружие.
Дуглас прорвался к шатру самого короля и едва-едва не полонил молодого монарха прямо посередь его широко раскинувшегося стана. Однако капеллан и многие приближенные Эдуарда смело встали на его защиту, а юный король между тем ползком вылез наружу, нырнув под полотнище шатра. Капеллан и несколько гвардейцев короля погибли, но весь лагерь уже был на ногах и во всеоружии, поэтому Дугласу ничего не оставалось как ретироваться, что он и осуществил, вихрем промчавшись сквозь скопище англичан в направлении, противоположном тому, откуда явился. Растеряв в суматохе своих людей, Дуглас чуть не пал от руки здоровенного английского парня, замахнувшегося на него огромной дубиной. В конце концов он прикончил здоровяка, хотя ценою неимоверных усилий. Потом затрубил в рог, созывая своих удальцов, не замедливших собраться вокруг него, и вернулся в шотландский лагерь почти без потерь.
Эдуард, глубоко уязвленный пережитым унижением, еще пуще возжаждал наказать дерзких разорителей, и по крайней мере один из них склонялся к тому, чтобы предоставить ему такой случай. Это был Томас Рандольф, граф Мюррейский. Он спросил Дугласа, когда тот вернулся после своей ночной вылазки:
— Каких дел вы там наделали?
— Мы кое-кому пустили кровь.
— Ну вот, — сказал граф, — если бы мы все скопом напали на них среди ночи, мы бы их разгромили.
— Может, оно и так, но риск был бы слишком велик, — возразил Дуглас.
— Тогда нам придется вступить с ними в открытый бой, — настаивал Рандольф, — ведь если мы застрянем здесь, то скоро все перемрем с голоду.
— Ничего подобного, — ответил Дуглас. — Мы обойдем это огромное английское полчище, как лис в басне обошел рыбака.
— И как ему это удалось? — спросил граф Мюррей.
Тут Дуглас поведал ему следующую историю.
— Рыбак, — начал рассказывать он, — построил хижину у самой реки, чтобы было сподручно ловить рыбу. Однажды ночью вышел он проверить сети, оставив в очаге догорающий огонь, а когда вернулся, глядь: сидит посреди хижины лис и преспокойно уплетает жирнейшего из пойманных им лососей. «Попался, господин Ворюга! — вскричал рыбак, выхватывая из-за пояса меч и заслоняя собою дверь, чтоб лис не удрал. — Сейчас ты умрешь лютой смертью!» Бедный лис стал озираться по сторонам в поисках какой-нибудь дырки, через которую можно было бы улизнуть, но ничего не увидел. Тогда он сдернул зубами холстину, прикрывавшую постель, и втянул ее в очаг. Рыбак кинулся вытаскивать из огня холстину — лис шмыг в дверь с лососем в зубах и был таков. Вот и мы, — продолжал Дуглас, — ускользнем от громадной английской рати с помощью хитрости, не ввязываясь в опасную схватку с подобной силищей.
