История средних веков - Арон Яковлевич Гуревич
Понять историю
Люди судят историю, исторических деятелей и, как видим, самих себя. Но задача историка-исследователя заключается не в том, чтобы выносить приговоры, а прежде всего в том, чтобы понимать ход истории, обнаруживать те силы, которые определяют ее развитие. Средства для такого понимания дает ему опять-таки современность, время, к которому историк принадлежит, а докапываться до конкретных причин определенных явлений он в состоянии только при самом внимательном и всестороннем изучении того, о чем сообщают исторические источники.
Современность и будущее
Но человек связан не только с прошлым, но и с будущим. Как именно? Вот два высказывания. Первое принадлежит персонажу из повести Ф.М. Достоевского: «Пусть мир разрушится, а мне чтобы чай пить». Этот эгоист не сообразил, что коль мир погибнет, то и ему чаю не подадут. Это — тип человека, лишенного чувства ответственности, он стремится к своей маленькой сиюминутной выгоде, не думая ни о будущем, ни о том, какая память останется о нем самом. Он живет в коротком времени, не связанном ни с прошлым, ни с грядущим.
Второе высказывание — из средневековой исландской САГИ[1] (в сагах — прозаических повествованиях — рассказывается о жизни исландцев). Ее герою советуют для достижения удачи прибегнуть к помощи колдуньи, — поступок, считавшийся дурным. Что же он отвечает? — Он не желает связываться с колдуньей, потому что иначе сага, которая, как он надеется, будет о нем впоследствии сочинена, была бы испорчена сообщением о его позорном поступке. Герои саг, которые превосходно знают историю своей страны и собственные родословные, т.е. связаны с прошлым, в то же время очень озабочены тем, чтобы их репутация в будущем была безупречна, они хотят оставить по себе потомкам добрую славу.
В одном случае человек живет текущим мигом и не думает, какие последствия может иметь его поведение и какова будет память о нем в будущем. В другом случае человек оказывается способным посмотреть на самого себя и свои дела глазами людей грядущих поколений. Тем самым он как бы приобщает себя к истории, и его личная самооценка оказывается вместе с тем исторической оценкой.
Вопросы
1. Выше была высказана мысль о том, что особенно в наше время очень важно понять, с какой целью мы изучаем историю. Как вы думаете, почему этот вопрос приобрел такое значение именно в нашей стране?
ГЛАВА 1.2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ: ПОНЯТИЕ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ
«Средний век»
Но обратимся к понятию «Средние века». Это ведь мы с вами, живя в совсем другое время, расчленяем предшествующую историю Европы на Античность и Средневековье. В Средние века люди не догадывались о том, что живут в Средние века. Все те, кто обладали хоть какими-нибудь представлениями об истории, были уверены, что продолжают жить в Римской империи, правда, — и это весьма важное отличие древности от их времени — не языческой, а христианской. Даже после того как в 476 г. императорская власть в Риме прекратилась, империя продолжала существовать в Византии — Восточно-Римской империи, и правители Константинополя — «второго Рима» титуловали себя «императорами ромеев», т.е. римлян. Эта империя просуществовала до 1453 г., когда была окончательно разрушена и завоевана турками.
Идея империи на Западе
Но и на Западе память о Римской империи отнюдь не исчезала. В 800 г. Карл Великий, король франков — германских племен, которые за несколько столетий до того расселились на территории Галлии и соседних стран, позволил ПАПЕ РИМСКОМУ, главе христианской церкви на Западе, возложить на свою голову корону римских императоров. В 962 г. императорской короной был увенчан германский государь, и с тех пор на протяжении многих столетий (до 1806 г.) на политической карте Европы существовала «Священная Римская империя германской нации». Но и на том миф об империи еще не канул окончательно в прошлое.
Вот какую цепкость проявляют исторические мифы!
Итак, для Карла Великого и его современников идея Римской империи была реальностью. Они не сомневались в том, что продолжаются римские времена. Языком письменности (а для образованных, т.е. преимущественно священников и монахов и языком разговорным) оставалась латынь — язык древних римлян, и эта сохранность языка укрепляла иллюзию, будто продолжается прежняя историческая эпоха, — несмотря на то, что в действительности европейский мир решительным образом изменился. Представление о преемственности усиливалось и тем, что города, которые в какой-то мере сохранились на Западе после завоеваний и сопровождавших их разрушений, восходили к римской эпохе.
Карл Великий собрал в своего рода Академию ученых людей — поэтов, писателей, историков, и они стремились сохранить древнюю образованность. Такие же ученые люди трудились в монастырях. Не показательно ли, что один из приближенных императора Эйнхард, задумав прославить своего господина, широко использовал при написании «Жизни Карла Великого» сочинения древнеримского историка Светония: ведь и Эйнхард писал о римском императоре, почему бы не повторить (местами буквально) те самые характеристики римских правителей, которые применяли при прославлении государей, правивших много столетий тому назад?!
В ожидании «конца времени»
Но, как мы видели, средневековые европейцы жили не в одном только прошлом. Одновременно они связывали себя и с будущим. Они жили в постоянном ожидании Конца света, Второго пришествия Христа и Страшного суда. У них не было причин связывать с этими грядущими событиями особых надежд; они со страхом ожидали будущего.
Средневековая периодизация
Деление истории на эпохи в то время было иным, нежели то, какое привычно для нас. В Средние века, как и в древности, основой периодизации оставался государственно-династический принцип: какая династия правила, как именовали царство, историю которого описывали. Именно эти признаки казались наиболее важными, — ведь в центре внимания находился монарх. Состояние общества или культуры при таком взгляде на историю почти вовсе не учитывалось, и в этом — коренное отличие исторических знаний того времени от истории, как ее понимают историки ныне.
Что касается культуры и быта, то представление об их исторической изменчивости отсутствовало. Изучая сцены из библейской или древней истории, изображенные средневековыми художниками, нельзя не обратить внимания на то, что их персонажи
