Всякие диковины про Баха и Бетховена - Иссерлис Стивен
Пожалуй, ещё больше, чем еду и напитки, Бах любил свою семью. Он родился в одной из самых музыкальных семей на свете. Его прапрадедушка Фейт Бах был пекарем и не мог жить без своей цитры — это старинная разновидность гитары. Он брал её с собой в пекарню и играл сколько душе угодно, пока мололи зерно. Два сына Фейта Баха подхватили «музыкальный вирус» и передали его своим детям, а те — своим и так далее. За последующие пятьдесят лет более семидесяти пяти Бахов стали профессиональными музыкантами, из них больше пятидесяти носили имя Иоганн (а некоторых звали довольно странно: Мармадук). В тех краях, где жили большинство Бахов, их фамилия стала синонимом слова «музыкант»!
Когда наш Бах — Иоганн Себастьян — рос, вся семья обычно раз в году собиралась на огромное торжество. Они были очень набожны, поэтому всегда начинали с пения церковных гимнов. (Неудивительно, что в Библии Бах больше всего любил то место, где описывается, как 288 членов одного племени все вместе исполняют религиозную музыку.) Однако, закончив серьёзную часть, Бахи переходили к шуточным песням, по ходу дела сочиняли под них аккомпанемент, переделывали слова и ноты, стараясь рассмешить друг друга, в общем, веселились напропалую, и никакие компьютерные игры не были им нужны! Вот так…
Наш Бах совсем неплохо постарался для своей семьи — у него было двадцать детей! К сожалению, десять из них умерли в раннем детстве — обычное дело для того времени, — но и десять детей — это, в общем, совсем неплохо. Из его сыновей трое с половиной тоже стали известными композиторами (трое — известными, а один полуизвестным).
У Баха было две жены (спешу заметить, что не одновременно). Первая, Мария Барбара, приходилась ему двоюродной сестрой (говорил же я вам, что он любил свою семью!). Он был с ней очень счастлив, и у них родилось семеро детей. Но однажды, вернувшись домой из долгой поездки (в те времена поездки всегда были долгими, поскольку путешествовать можно было или в карете, запряженной лошадьми, или пешком), он обнаружил, что его жена умерла! Уезжая, Бах оставил её в добром здравии, а когда вернулся, она уже лежала в могиле. Телефонов тогда не было, а значит, и предупредить его не было возможности. Какое потрясение…
Однако через год Бах женился снова, на этот раз уже не на родственнице, а на певице, которую звали Анна Магдалена. Должно быть, он ужасно волновался по поводу этой свадьбы: ведь только на вино для гостей он потратил пятую часть своего годового жалованья. (Попросите кого-нибудь из взрослых подсчитать, сколько это будет сейчас, а потом спросите, согласятся ли они потратить ровно столько на вино для одной вечеринки. Представляю, что они вам ответят…) Анна Магдалена была, по всей видимости, чудесным человеком, и вместе они, должно быть, составляли великолепную — хотя и безумную — пару. Мало того что Анна Магдалена родила ему 13 детей (представляете?), ей приходилось заботиться ещё и о четырех детях Баха от первого брака, а также о разных родственниках, которые поселились у них в доме. Она пела во многих концертах Баха, училась у него играть на клавесине (это старший брат фортепиано) и, возможно, на органе; она переписывала его новые сочинения (интересно, стирала ли она его парик?). А ещё она как-то умудрялась находить время для садоводства: она любила цветы и птиц. Кроме того, у них часто бывали гости — Бах любил давать званые обеды, на которых всё его семейство развлекало присутствующих совместным пением и музицированием. В доме Бахов, наверное, было шумно, но весело.
Однако Бах, вряд ли уделял много времени своей жене и детям — он был очень занят! Прежде всего он, конечно же, непрестанно сочинял. Сегодня у обычного человека только на переписывание всей музыки Баха ушли бы годы, даже если работать по двадцать четыре часа в сутки. (И это не считая огромного числа произведений, которые, к сожалению, были утеряны.) Бах был также величайшим органистом и клавесинистом своего времени. Он сочинял на лету, и люди приходили от его музыки в восторг — она была так прекрасна, так великолепна и так сложна! Но когда же он упражнялся? Каждый музыкант, даже гениальный, должен упражняться, чтобы не утратить мастерства. Баху же приходилось ежедневно по несколько часов давать уроки, репетировать с хором и оркестром еженедельные религиозные службы и еженедельные концерты, дирижировать, играть на скрипке и альте, настраивать свои клавишные инструменты, проверять множество новых органов (никто не разбирался в них лучше него), изобретать музыкальные инструменты, если для очередного сочинения ему нужны были новые тембры, а также писать своим работодателям немыслимо длинные и скучные письма со всевозможными жалобами, в основном по поводу финансов. Гм… Должно быть, последнее не производит большого впечатления. Зато всё остальное… как ему всё это удавалось? Может быть, ночами он спал всего по пять минут, а в сутках у него было сорок восемь часов?!
А это что такое? Мне послышалось? Вроде бы нет. Какой-то негромкий, но настойчивый голос. Откуда он взялся? А, это вы! Всё ещё стоите там, скрестив руки. (Они у вас не затекли?) «Ну, — скажете вы непреклонно, — теперь мы знаем, что он сделал, но КАКИМ он был?»
Хорошо, я расскажу вам (очень кратко), что я об этом думаю. Мы знаем, что Бах был счастлив в браке, вернее, в двух браках, имел много друзей и был, как правило, очень доброжелательно настроен по отношению к другим музыкантам. Однако по отношению к тем, кто ему не нравился, он был крайне недоброжелателен. Бах постоянно ссорился со своими работодателями, будь то придворные или члены Городского совета. Почти все дошедшие до нас письма — это жалобы, адресованные так: «Вашим сиятельствам, наиблагороднейшим, наиучёнейшим, наиуважаемым господам и покровителям!» Но если вы прочитаете эти письма, то поймёте, что Бах предпочел бы обращаться к ним следующим образом: «Вашим кретинствам, наиглупейшим, наипротивнейшим, наитупоголовейшим болванам и идиотам!» Большинство из этих людей Бах не выносил, а они не выносили его. Он всегда старался получить от них побольше денег, не для себя (хотя и против этого не возражал!), а чтобы нанять побольше хороших музыкантов для исполнения своей музыки. Бах хотел совершенства, а его работодатели хотели спокойной нормальной жизни.
Баха обычно называют «любезным», но он так рьяно пёкся о музыке, что из-за этого мог легко прийти в ярость. В молодости Бах подрался на дуэли с неким студентом, который, по его мнению, плохо играл на фаготе, а уже в зрелом возрасте как-то раз пришёл в такое бешенство от фальшивой игры одного музыканта, что запустил в него своим париком. Порой Бах забывал о хороших манерах и в официальной обстановке. Однажды он пришёл на званый вечер прямо во время выступления одного клавесиниста. Увидев великого Баха, музыкант оторопел и посередине музыкальной фразы перестал играть. Музыка внезапно оборвалась. Для Баха это было невыносимо! Не обращая внимания на вежливое приветствие и протянутую руку хозяина, он бросился к клавесину и закончил фразу. Может быть, поэтому он и выглядит на портрете таким сердитым: вероятно, он настолько был погружен в музыку, настолько всё время был заполнен ею, что не мог думать ни о чём другом. Позирование для портрета, наверное, представлялось ему пустой тратой времени; может быть, художник, когда рисовал, разговаривал с Бахом и отвлекал его от музыки, звучавшей у него в голове. Представляю себе: вот кто-то пытается поговорить с Бахом на такую занимательную тему, как например погода, — что на улице сегодня, что обещали на завтра или какая погода стояла вчера. Бах, возможно, и глядит на этого человека, но мысли его заняты следующим произведением или тем, кто лучше всех сможет его исполнить. Так что, по-видимому, с Бахом не так-то легко было познакомиться и поладить.
Мне кажется, что лучший, и возможно единственный, способ подружиться с Бахом — это поговорить с ним о музыке и исполнить её вместе с ним. Вот здорово было бы играть в его церкви, в оркестре под его управлением! Сидя за органом, Бах обеими руками и ногами (на педалях органа) исполняет невероятно сложные пассажи, а головой дирижирует хором и оркестром; он всё слышит, всё видит: он пропевает правильные ноты, если кто-то ошибся, одним пальцем указывает, когда вступать одной группе музыкантов, другим — когда вступать другой, а его лицо выражает настроение произведения в целом — и все оркестранты отдаются музыке столь же страстно, как он. Конечно, именно здесь он был более всего счастлив и именно здесь приводил всех в благоговейный восторг. Здесь мы его и оставим. Пока, Бах-отец!
