Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном - Алекс Белл
Этим утром на площади было почти пусто, лишь изредка по ней проходили туда-сюда прохожие, среди которых попадались и женщины в светло-зеленых туниках, с прикрытым полупрозрачным шарфом лицом (привычное многим представление, что в Афинах им предписывалось сидеть дома – преувеличение). Мне было жаль, что я не оказался в этом удивительном городе лет на тридцать раньше. Тогда, в расцвете своего могущества после блестящих побед над грозными персидскими армиями и строительства Парфенона, город буквально блистал богатством. Им управлял доблестный и справедливый Перикл, золото и серебро текло в казну рекой, а философы, архитекторы, ученые и ораторы составляли важную часть афинской элиты той, «классической» эпохи.
Теперь все было иначе. Несколько тяжелых войн со Спартой, длившихся долго и с переменным успехом, закончились в итоге поражением Афин, которое вдвойне усугублялось эпидемиями тифа и холеры, унесших жизни множества граждан. Жестокая непреклонная Спарта в конце войны проявила милость, решив не сносить город, и ограничилась уничтожением афинского флота (еще недавно принесшего великую общегреческую победу над Персией), срытием мощных городских стен и передачей города во власть марионеточных правителей. Внешне перемены в повседневной жизни Афин могли показаться незначительными. Однако атмосфера города стала совсем иной. Менее зажиточные граждане, составлявшие теперь большинство, вконец обеднели и нередко погибали, нанимаясь в чужие армии в ходе стычек между мелкими полисами, которые случались теперь в Элладе гораздо чаще. Простые граждане были озлоблены на властителей и то и дело конфликтовали друг с другом по поводу и без оного, а также искали виновных в случившемся крахе.
Разумеется, я не мог не подняться по высоким ступеням к входу в Парфенон. Я представился торговцем оливками из Фессалии – большой греческой области, не участвовавшей в войне, – добавив, что приехал принести в дар Афине несколько крупных золотых монет. Двое стражей у входа в полном боевом снаряжении ухмыльнулись и негромко сказали, что я могу отдать свой дар им, и за это они разрешат зайти в храм на пару минут, хотя негражданам Афин это запрещалось. Нравы в городе изменились: раньше подобное было бы невозможно; но мне в моей ситуации это было скорее на руку. Отдав им небольшой кошелек, я зашел внутрь. В храме не было никого, свет лишь слабо просачивался через небольшие окна под потолком, так что внутри было довольно темно и тускло. Крупные цветные фрески на стенах изображали сцены из древней истории Греции, мифической и реальной: битвы богов с титанами в начале времен, штурм Трои, морское сражение Фемистокла. Легендарная статуя богини мудрости и войны Афины, которую многие античные авторы описывали как огромную, высотой до потолка храма, на самом деле была скромнее по размерам, всего несколько метров высотой, но казалась гораздо монументальнее благодаря тому, что стояла на высоком постаменте. Она не была сплошь золотой, как ее нередко описывали: тело богини было высечено из мрамора, лицо отделано желтоватыми вставками из слоновой кости, из золота же изготовлены были только роскошный шлем на голове Афины и одежда. Интерьер Парфенона показался мне более скромным, чем его волшебный вид снаружи, но все-таки исполненным достоинства. Когда я выходил, стражи посмеялись мне вслед, пригласив зайти сюда как-нибудь еще.
Некоторое время я со смешанными чувствами блуждал по немноголюдным каменным улочкам центра Афин, почти на каждом углу видя скульптуры и бюсты работы Фидия. Мне было очень приятно находиться в сердце города, подарившего миру демократию, пусть даже теперь для него наступили не лучшие времена. Однако, возможно, главную достопримечательность Афин, соперничавшую по известности с Парфеноном, застать на городских улицах в эти дни я уже не мог.
Вероятно, на фоне идеальных мраморных тел атлетов этот старик смотрелся особенно комично. Нескладный, с толстым свисающим животом под старым засаленным хитоном летом или ветхим заплатанным плащом зимой, всегда в стоптанных почти до негодности сандалиях. Сварливый, громкий, умеющий сбить спесь с любого встречного острой, колкой, но всегда попадающей точно в цель шуткой или грубоватой насмешкой. Его забавное лицо с выпученными глазами и большим приплюснутым носом казалось типичным образом сатира, сошедшего с картины. Отдаленно похожих на него странных чудаков не раз встречал каждый из нас.
Но прозорливая Пифия при многих свидетелях назвала Сократа – а именно так звали беспокойного старика – мудрейшим из ныне живущих людей. И этому никто не удивился. Кажется, не было ни одного философского или ученого трактата, события в истории или просто традиции, о которой Сократу не было бы известно во всех деталях. Широта и глубина его познаний, казалось, не имели предела. Что было тем более удивительно, так как за долгую жизнь он покидал Афины один единственный раз, в преклонном возрасте – чтобы принять участие в одной из главных битв со Спартой. На войне Сократ, кстати, проявил себя героем: подбадривал молодых соратников, в зимний холод обходился без обуви и спал на снегу, а когда верховный стратег Афин был ранен, – вынес его на плечах с поля боя.
Сам Сократ мудрецом себя не считал, наоборот – всячески подчеркивал свое «незнание». Он любил говорить: «я знаю только то, что ничего не знаю». Правда, потом добавлял: «но другие не знают даже этого». Рожденный в незнатной семье каменотеса и повитухи, он уподоблял свое «дело», за которое, в отличие от всех других ученых и философов, принципиально не брал денег, ремеслу своей матери. Он утверждал, что никто из афинян на самом деле, если хорошо разобраться, ничего не смыслит ни в своей профессии, ни даже в собственной личной жизни. Но в результате разговора с ним, Сократом, «повитухой истины», человек мог «родить» новое, гораздо более точное и глубокое знание о себе и своей работе (если, конечно, был хоть на что-то способен, что бывало далеко не всегда).
Сократ был женат на еще более сварливой, чем он сам женщине (к чему относился философски), поэтому почти всю жизнь проводил вне дома, в публичных местах, домах знатных и не очень афинян, а еще чаще – просто на городских улицах. Его любимым делом был интеллектуальный спор на абсолютно любые темы. И даже его друзья, знакомые с ним не один десяток лет,
