Борис Мандель - Всемирная литература: Нобелевские лауреаты 1957-1980
Джозеф строит себе дом, женится, а через какое-то время снова наступает засуха. Земля умирает на его глазах, он молится и приносит жертвы «неведомому богу», но дождя все нет. Тогда он решает принести в жертву собственную жизнь… Герой поднимается на высокий холм, ложится на иссушенную землю и вскрывает себе вены. Уже умирающий, он чувствует, как на его лицо падают первые тяжелые капли дождя. Простая, незамысловатая жизненная история Джозефа Уэйна не имела успеха ни у читателей, ни у критиков. Ее автор по– прежнему беден, перебивается на случайные заработки жены и помощь отца.
Обложка одного из первых изданий книги Д.Стейнбека «Тортилья-Флэт»
Следующий роман Стейнбека «Квартал ТортильяФлэт» («Tortilla Flat», 1935) становится бестселлером. Это первое произведение писателя, имеющее точный географический адрес – побережье Калифорнии. В романе изображена группа колоритных персонажей – гуляк, пьяниц и философов, проживающих на холмах над заливом Монтерей. Состоящий из отдельных эпизодов, роман, по замыслу автора, должен был ассоциироваться с легендами о короле Артуре, которые писатель любил с детства, и, подобно роману «Золотая чаша», показать антигуманное влияние материализма. Вышедшая в мае 1935 года в издательство «КовичиФрид», замечательно иллюстрированная «Квартал Тортилья-Флэт», сразу же обратила на себя внимание считающей публики и литературных критиков.
Сцена из мюзикла по мотивам «Тортильи-флэт» Д.Стейнбека. Театр «Ильхом». Ташкент. Узбекистан. 2000 год
Стейнбек впервые получил за свои литературные труды весьма приличный гонорар. Кинофирма «Парамаунт» приобрела права на постановку кинофильма по повести. Этот наконец-то пришедший успех омрачился кончиной отца писателя буквально накануне выхода книги из печати.
Рассказанная с юмором, веселая и грустная история жизни четырех пайсано, людей без определенных занятий, бросивших вызов окружающей действительности, привлекала внимание, прежде всего, своей простотой и незамысловатостью.
Обложка первого издания книги Стейнбека «О мышах и людях». США
Обратившись к насущным социальным проблемам, Стейнбек в 1936 году пишет роман «И проиграли бой» («In Dubious Battle»), заглавие которого представляет собой скрытую цитату из мильтоновского «Потерянного рая» («Paradise Lost») и в котором рассказывается о двух организаторах забастовки сборщиков фруктов.
В 1937 году выходит повесть Стейнбека «О мышах и людях» («Of Mice and Men») – трагическая история о двух простых тружениках, Джордже и его слабоумном друге Ленни, которые лелеют несбыточную мечту о собственном доме и клочке земли. «Здесь больше чувства и естественности, чем в его ранних книгах, – напишет в 1980 году биограф писателя П. Маккарти, – эта повесть более всего реалистичная и точная». Американский исследователь Р. Астро назвал «О мышах и людях» «…пасторалью, в которой писатель отстаивает простые человеческие ценности, противопоставляя им стяжательство и власть».
Афиша к спектаклю «О мышах и людях» в театре Эдмонтона. США
По этой чрезвычайно популярной повести, благодаря которой Стейнбек становится заметной фигурой в американской литературе, Джордж С. Кауфман написал пьесу, которая в 1937 году впервые с успехом шла на Бродвее (и продолжает свое шествие по сценам всего мира до сих пор…).
В нескольких милях к югу от Соледада река Салинас подступает вплотную к горам. Вода здесь глубокая, зеленая и теплая, потому что река эта долго текла по желтым пескам, поблескивая на солнце, прежде чем образовать небольшую заводь. На одном берегу золотистые предгорья круто поднимаются к могучему скалистому хребту Габилан, а на другом, равнинном, берегу растут деревья – ивы, которые покрываются каждую весну молодой зеленью и сохраняют на нижних листьях следы зимнего разлива, и сикоморы с пятнистыми, беловатыми кривыми сучьями и ветвями, которые склоняются над заводью.
Земля под деревьями устлана толстым ковром листьев, таких хрустких, что даже ящерица пробежит – и то слышно. По вечерам из кустов вылезают зайцы и сидят на песке, а ночью по сырому и ровному берегу снуют еноты, да на песке остаются следы широких лап собак с окрестных ранчо и острых раздвоенных копыт оленей, которые приходят в темноте на водопой.
Меж ив и сикоморов вьется тропа, протоптанная местными мальчишками, прибегающими купаться в глубокой заводи, и бродягами, которые по вечерам, свернув с шоссе, плетутся сюда переночевать у воды. Под низким прямым суком огромного сикомора скопилась куча золы от костров, а сам сук гладко отшлифован многим множеством людей, сидевших на нем.
К вечеру, после жаркого дня, поднялся ветерок и тихо шелестел в листве. Вверх по склонам гор поползли тени. Кролики сидели на песке неподвижно, словно серые изваяния. А потом со стороны шоссе раздались шаги – кто-то шел по хрустким палым листьям сикоморов. Зайцы бесшумно попрятались. Горделивая цапля тяжело поднялась в воздух и полетела над водой к низовьям. На миг все замерло, а потом по тропе на поляну с заводи вышли двое мужчин, один – позади другого, и здесь, на поляне, он тоже держался позади. Оба были в холщовых штанах и таких же куртках с медными пуговицами. На обоих – черные измятые шляпы, а через плечо перекинуты туго свернутые одеяла. Первый – маленький, живой, смуглолицый, с беспокойными глазами и строгим решительным лицом. Все в нем было выразительно: маленькие сильные руки, узкие плечи, тонкий прямой нос. А второй, шедший позади, – большой, рослый, с плоским лицом и пустыми глазами; шагал он косолапо, как медведь, тяжело волоча ноги. Руками на ходу не размахивал, они висели вдоль тела. Первый так резко остановился на поляне, что второй чуть не наскочил на него. Первый снял шляпу, указательным пальцем вытер кожаную ленту внутри и стряхнул капельки пота. Его дюжий спутник сбросил свернутые одеяла, опустился на землю, припал к зеленоватой воде и стал пить; он пил большими глотками, фыркая в воду, как лошадь. Маленький забеспокоился и подошел к нему сзади.
Ленни – герой спектакля «О мышах и людях» студенческого театра «Мирада». США.2005 год
– Ленни! – сказал он. – Ленни, бога ради, не пей столько. Ленни продолжал фыркать. Маленький нагнулся и тряхнул его за плечо.
– Ленни, тебе же опять будет плохо, как вчера вечером.
Ленни окунул голову в реку, уселся на берегу, и струйки воды, стекая со шляпы на голубую куртку, бежали у него по спине. – Эх, славно, – сказал он. – Попей и ты, Джордж. Вволю попей. И он блаженно улыбнулся.
Джордж снял одеяла с плеча и осторожно положил их на землю.
– Вода, небось, грязная, – сказал он. – Больно много пены. Ленни шлепнул по воде огромной ручищей и пошевелил пальцами, так что вода пошла мелкой рябью; круги, расширяясь, побежали по заводи к другому берегу и снова назад. Ленни смотрел на них не отрываясь.
– Гляди, Джордж. Гляди, как я умею!
Джордж встал на колени и быстро напился, черпая воду горстями.
– На вкус вроде бы ничего, – сказал он. – Только, кажись, непроточная. Всегда пей только проточную воду, Ленни, – сказал он со вздохом. – А ведь ты, ежели пить захочешь, хоть из вонючей канавы напьешься.
Плеснул пригоршню воды в лицо, вытер рукой лоб и шею. Потом снова надел шляпу, отошел от воды и сел, обхватив колени руками. Ленни, не сводивший с него глаз, в точности последовал его примеру. Он отошел от воды, обхватил руками колени и поглядел на Джорджа, желая убедиться, что все сделал правильно. После этого он поправил шляпу, слегка надвинув ее на лоб, как у Джорджа.
Джордж, насупившись, глядел на реку. От яркого солнца у него покраснели глаза. Он сказал сердито:
– Могли бы доехать до самого ранчо, если б этот сукин сын, шофер автобуса, не сбил нас с толку. Это, говорит, в двух шагах по шоссе, всего в двух шагах. Куда там к черту, ведь получилось добрых четыре мили, не меньше! Просто ему неохота было останавливаться у ранчо, вот и все. Лень ему, видите ли, притормозить. Небось ему и в Соледаде остановиться неохота. Высадил нас и говорит: «Тут в двух шагах по шоссе». Наверняка мы прошли даже больше четырех миль. Да еще по такой адской жарище!
Ленни робко посмотрел на него. – Слышь, Джордж? – Чего тебе?
– А куда мы идем?
Джордж рывком надвинул шляпу еще ниже на лоб и злобно уставился на Ленни.
– Стало быть, уже все позабыл? Стало быть, начинай все сначала втолковывать? Господи боже, что за дубина!
– Я позабыл, – тихо сказал Ленни. – Но я старался не позабыть. Ей-богу, старался, Джордж.
