Игорь Можейко - Тайны морей и островов
Но пока спасали женщин и детей, корабль погрузился еще глубже и нос ушел в воду. Огонь вырвался наружу и пожирал палубу. Поэтому, когда женщины были спасены и подошла очередь мужчин, им пришлось куда хуже. Да и шлюпки прохудились. Они были наполовину полны водой и чудом держались на плаву. Капитан и полковник приказали людям прыгать в воду, как можно ближе к шлюпкам, и плыть к спасению. Но волны были такими бешеными, а вода такой холодной, что чуть ли не половина мужчин не смогла добраться до спасительного брига.
Когда капитан Кобб одним из последних приготовился прыгнуть в воду, оказалось, что на борту осталось человек двадцать солдат, которые не умели плавать и думали, что у них больше шансов спастись, оставшись на «Кенте».
И как ни кричал на них капитан, как ни гнали их в воду офицеры, солдаты остались на борту. Они привязывали себя к мачтам, некоторые забирались чуть ли не на клотик, потому что вся палуба была в огне.
Наконец капитан и офицеры тоже перешли на борт брига. Там скопилось более четырехсот спасенных. Бриг был набит народом так, что повернуться было негде. Корабль погрузился в воду так опасно, что капитан Кук приказал выбросить в море груз металла. К счастью, на борту было много припасов – ведь «Кэмбрия» пробыла в море чуть больше суток. И это спасло многих промерзших и изголодавшихся людей с «Кента».
Через сорок минут после того, как на «Кэмбрию» вернулись последние лодки, громадные языки пламени взлетели до половины мачт, и корабль вспыхнул, как свеча.
Многие плакали – ведь там сгорели заживо их товарищи. И этот же столб пламени увидели на шедшем в нескольких милях дальше фрегате «Каролина». Капитан «Каролины» приказал немедленно идти на помощь.
Когда «Каролина» приблизилась к «Кенту», раздался ужасный взрыв и корабль разлетелся в клочья.
Ясно было, что никто спастись не мог.
Но капитан «Каролины» подумал о том, что со сгоревшего корабля могли спустить шлюпки, и положил корабль в дрейф в надежде кого-то спасти. «Кэмбрию» он, конечно, не видел, она уже покинула место трагедии.
Уже темнело, и вскоре стало ясно, что никого найти не удастся.
И вдруг в темноте раздался крик.
Вскоре увидели мачту.
К мачте было привязано шесть человек. Четверо из них оказались живы. А через несколько минут отыскали еще одну мачту. И к ней тоже были привязаны люди. Так что «Каролина» спасла десять человек, и они остались живы только чудом. Надо же было «Каролине» подойти к месту гибели «Кента» сразу после взрыва, пока люди не успели замерзнуть! И надо же было, чтобы взрывом порохового погреба мачты были вырваны из креплений и отлетели в сторону. А «Кэмбрия» шла на север, к Южной Англии.
На третий день на кораблике случилось чудо. Родилась девочка. Девочка была здоровой, ее назвали Кэмбрией, она прожила долгую, счастливую жизнь и родила пятерых детей.
На четвертый день «Кэмбрия» бросила якорь в бухте Фэлмоута на островах Скилли.
Трудно описать, что творилось в Англии, когда весть о гибели «Кента» достигла ее городов. А потом вернулся фрегат «Каролина» с десятью солдатами, которых все уже мысленно похоронили.
…В Фэлмоуте с «Кэмбрии» пассажиры сходили в «похоронном порядке».
Первой шла молодая женщина с махонькой девочкой на руках, потом остальные женщины с детьми, потом солдаты, потом матросы, потом офицеры и, наконец, капитан Кобб, который сошел с корабля последним.
Гибель «Кента» и спасение команды и пассажиров – это эпопея, в которой, к счастью, не оказалось ни одного мерзавца. Она осталась славной страницей в истории английского флота, а капитан Кобб стал одним из ее героев.
А теперь я хочу поведать вкратце историю, в которой действуют совершенно такие же люди, как на «Кенте», но ведут себя настолько иначе, что возникает неразрешимая загадка: почему так случилось?
В то же время я понимаю, что мой вопрос некорректен, то есть ответа на него нет, как нет ответа на вопрос, откуда в Германии в 1933 году появилось столько диких расистов и откуда Гитлер выкопал столько преступников и палачей? А за этим следует такой же вопрос из нашей истории. Ведь чтобы погубить в лагерях двадцать миллионов человек, Сталину потребовалась колоссальная армия следователей, надзирателей, палачей и охранников. А ведь нашел! И куда они сегодня делись?
…«Медуза» была одним из трех французских фрегатов, которые в 1816 году отправились к устью реки Гамбия в Западной Африке, чтобы присоединить эти земли к французским колониям.
«Медуза», на борту которой находилось четыреста солдат и матросов, села на мель недалеко от берега. Два других фрегата ушли вперед, полагая, что «Медуза» сама сойдет с мели, благо берег рядом. Однако в дело вмешалась судьба в лице совершенно никуда не годного капитана фрегата. Два дня бестолково пытались стащить корабль с мели. Дождались шторма, который расколол плохо построенную «Медузу» пополам.
Шторм быстро прошел, и установилась сносная погода. Перепуганные офицеры во главе с капитаном погрузились в шлюпки, но так как всем мест не хватило, то решено было сделать большой плот для оставшихся ста шестидесяти человек.
Пока шло спешное сооружение плота, многие матросы напились, и на борту начались грабежи и бесчинства. В спешке и драках на плот погрузили несколько бочонков вина, но забыли снабдить его водой и продовольствием.
Итак, двести сорок человек разместились в шести шлюпках, а остальные погрузились на плот, где было так тесно, что лежать приходилось по очереди. К тому же плот сразу погрузился так, что верхние доски были вровень с поверхностью воды.
Договоренность была такая: раз до берега недалеко, то шесть шлюпок без труда дотащат до него плот. Так и сделали.
Плот проплыл на буксирах не более полумили. И тут со шлюпок стали доноситься голоса: «Что мы им, рабы, что ли? Пускай сами добираются! Вон их сколько!»
В одной из шлюпок сидел капитан, который благополучно делал вид, что ничего не слышит.
Не прошло и получаса, как кто-то перерезал ножом веревку, и первая лодка стала набирать скорость, уходя к берегу. Ее примеру последовали остальные.
– Если что, – крикнули с одной из шлюпок, – скажем, что конец сам порвался.
Вскоре ни одной из шести шлюпок поблизости не оказалось.
Правда, с последней крикнули, что как только доберутся до берега, пришлют помощь. Непонятно было, кто же этой помощью окажется.
Как ни звали, чем ни грозили оставшиеся на плоту, в шлюпках их никто не слушал.
И вскоре шлюпки исчезли у той туманной, темной полосы, в которой угадывался берег.
Командование плотом взял на себя корабельный офицер Гуден, человек разумный, жесткий и рассудочный. Его поступков я не одобряю, но понимаю, что, с его точки зрения, другого выхода не оставалось. Он приказал сделать из подсобных материалов мачту, к которой прикрепили кусок брезента. Правда, пользы от паруса было немного, хотя бы потому, что ни компаса, ни инструментов на плоту не оказалось и плыть можно было лишь по солнцу.
Вместо еды и питья разделили часть вина – каждому досталось по половине литра.
Никто не был доволен, но открытый бунт еще не начался.
К ночи поднялось волнение, и большие волны грозили разломать плот. Обитатели плота, кое-как скрепленного веревками, уже не чаяли дожить до рассвета.
И многие не дожили. Когда пересчитали пассажиров по головам, двадцати недосчитались.
К следующему вечеру снова поднялось волнение. Более ста человек сбились к центру плота. Офицеры держались за мачту и заставляли остальных переползать с конца на конец, чтобы плот не перевернулся от очередной волны.
К утру солдаты поняли, что больше терпеть не могут, и ими овладела безумная идея – напиться в стельку, а там будь что будет! Им удалось отобрать у офицеров бочонок и распить его. После этого было решено отобрать и другие бочонки. Так началось первое сражение. Между сотней солдат и двадцатью офицерами и штатскими, что окружали офицеров. Несмотря на неравенство сил, победили офицеры – у них были кортики и пистолеты, солдаты же были вооружены ножами, палками и досками – всем, что попало под руку.
Сохранились красочные, но не всегда достоверные описания этого боя, принадлежащие офицерам и пассажирам. И как писал один из них: «Многие заплатили за этот сумасшедший час своими жизнями».
Солдаты сдались и отступили на край плота, но, как только опустилась ночь, вновь кинулись на остальных. В новом бою также было немало убитых. «Те, кому не досталось оружия, пытались разорвать нас зубами, и некоторые из нас были жестоко искусаны».
Пошел третий день.
Офицеры разделили между оставшимися в живых бочонок вина. Из найденных гвоздей стали делать крюки, чтобы поймать акул, которые стаей преследовали плот, потому что время от времени им доставалась новая жертва. «Мы старались жевать ремни и патронташи, некоторые откусывали клочья от кожаных шляп, но это не могло нас насытить».
