Валентина Алексеева - Лебединый крик (сборник)
У Федула шлем с острым выступом наверху – шишаком. У Авдула без шишака, просто обычный шлем.
Лупят бойцы друг друга. Не знает Авдул, что перед ним Федул.
Возможно, убили бы они друг друга. Да тут бойцов развела судьба.
Так и не узнал Федул, что был перед ним Авдул. Так и не узнал Авдул, что был перед ним Федул.
Федул и Авдул очень схожие имена.
«Что же медлишь, Засадный полк!»
День перешел за полдень. Добавилось к этому времени новое время. Полдня уже длится битва.
Потеснили монголо-татары наш левый фланг. Дрогнул полк Левой руки. Вот-вот прорвутся монголо-татары, выйдут в тыл Большому полку.
Помнят русские, что в резерве – конный Засадный полк.
– Что же медлишь, Засадный полк!
Все сильнее удар врагов.
– Иди на помощь, Засадный полк!
Возглавлял полк воевода Дмитрий Боброк.
Перед сражением на Куликовом поле князь Дмитрий Иванович наставлял Боброка:
– Стой до конца. Не торопись. Жди для боя момента главного.
Дмитрий Боброк воевода опытный. Он и сам понимает: выйдешь до срока – никому не поможешь. Тебя съедят. Чуть запоздаешь – и вовсе плохо. Ложка сладка к обеду.
– Не торопись, – вновь повторил князь Дмитрий Иванович.
– Слушаюсь, – ответил воевода Дмитрий Боброк.
Все тяжелее дела на Куликовом поле. Жмут с новой силой монголо-татары. Миг, еще миг – и победу схватят.
– Что же ты медлишь, Засадный полк!
Не устоял, побежал полк Левой руки.
– Что же ты медлишь, Засадный полк!
Заколебался, качнулся Большой полк.
– Ну где ты, где ты, Засадный полк?!
И вот.
– Готовься! – наконец прокричал Боброк.
Выждал, когда монголо-татары оказались к конным спиной:
– Отцы и братья! Сыны и други! Бог нас хранит. Вперед!
Сорвался с места Засадный полк. Выскочили всадники из дубравы.
Неслись Иваны. Неслись Степаны. Земля гудела. Земля дрожала. Неслись Николы. Неслись Егоры. Сама отвага вперед летела.
Ударил Засадный полк в спину монголо-татарам. Понимают те: прибыли свежие русские силы. Увидели помощь и отступившие было русские. Остановились, повернулись, сами набросились на врагов.
Рубились Иваны. Рубились Степаны, Николаи, Егоры, Федоты, Провы… Земля гудела. Земля дрожала.
Все изменилось на Куликовом поле. Не удержались, побежали монголо-татары.
– Победа! Победа! – кричало небо.
Слепой
С детства он был одноглазым.
– Слепой! – мальчишки его дразнили.
Ударили в детстве чем-то тяжелым его по голове – вот и прикрылся один глаз, сомкнулось у мальчика веко с веком.
Однако, хотя он и был одноглаз и прозвали его Слепой, на самом деле все прекрасно мальчишка видел.
И когда гусей в детстве пас. Только гусак отойдет от стада:
– Эй, не балуй! – И гусака хворостиной хлесть.
И когда отец вдруг за ремень хватался:
– Тять! В печи молоко сбежало.
А когда вырос Гришка, даже несмотря на свой единственный глаз, лучшую сельскую красавицу усмотрел. Усмотрел и женился.
В дни похода русских людей на монголо-татар Гришка пристал к одному из отрядов.
– Куда ты, – смеются люди. – Может, чтоб видом своим степняков пугать.
– Разве чтоб первым на поле пасть.
Насупился Гришка, однако сдержал обиду.
Отличился Гришка Слепой в Куликовской битве. И здесь в бою все он прекрасно видел.
Когда ханский воин занес над Гришкой свой грозный меч, не растерялся Гришка. Мечом по мечу ударил. Выбил он меч из рук врага, а затем и сразил монголо-татарского воина.
Когда один из неприятельских всадников направил на Гришку коня и приготовил пику к смертельному удару, увернулся Гришка, стремительно пырнул лошадь мечом под брюхо. Взвился от боли конь, сбросил седока прямо под ноги Гришки.
И даже тогда, когда набросились на русского сразу два ханских воина и слева, и справа, и одного, и другого заметил Гришка. Рубанул того, который был слева, стремительно повернулся и рубанул того, что был справа. Вновь в победителях ловкий Гришка.
Но самое удивительное случилось с Гришкой в самом конце сражения. Кто-то из неприятельских воинов снова, как кто-то в детстве, ударил чем-то тяжелым его по голове. Как раз были последние минуты Куликовской битвы. Мчался в атаку Засадный полк. И следом неслась Победа. Ударил ханский воин Гришку по голове. И вдруг открылся у Гришки незрячий глаз. В детстве закрылся, а тут открылся.
Торжествует Гришка. Ура! Двумя глазами победу видел.
«Где ты, княже?!»
Победа! Победа! А где же великий князь?!
– Тут был!
– Рядом сражались!
– Вместе стояли!
Не откликается князь.
– Княже!
– Князь!
– Дмитрий Иванович!
Не отвечает князь.
Великий князь Дмитрий Иванович всю битву провел, сражаясь в Большом полку. Отсюда и шли от него команды. Тут он и бился, как простой воин. Он на коне. Рубит мечом. Но и монголо-татары рубят.
Рухнул под князем конь.
Подвели нового.
Рубит великий князь. Но и монголо-татары рубят.
Рухнул под князем второй конь.
Подводят нового.
Бьется великий князь.
Рухнул под князем третий конь.
Подвели четвертого. Но и этот под ордынскими взмахами рухнул.
Перешел князь на пеший бой. Рубит мечом направо, рубит мечом налево. Но и монголо-татары рубят.
Обступили монголо-татары князя. Вот три человека на одного. Вот пять человек на одного. Вот семь человек на одного.
По высокому шлему, по латам, которыми прикрыта грудь князя, по кольчуге идут удары.
Удар. Снова удар. И еще удар. И опять удар.
Покидают силы великого князя. Глаза застелил туман…
Закончилась битва. Победили русские. Ходят по бранному полю воины. Ищут князя:
– Князь!
– Княже!
– Дмитрий Иванович!
Не отзывается князь.
Может, без сознания. Может, убит. Может, другими телами привален.
– Князь!
– Княже!
– Дмитрий Иванович!
И вдруг.
– Нашли! Нашли!
И верно, был разыскан великий князь. И правда, был он без памяти. И верно, другими телами придавлен.
Вынесли великого князя на открытое место. Дали воды. Открыл он глаза.
– Княже, победа! Победа, княже!
Разгромили русские монголо-татар в великой битве на Дону, на Куликовом поле. Получил за эту победу Великий московский князь Дмитрий Иванович прозвище Дмитрий Донской.
Гусиный брод
Подходя к Куликову полю, монголо-татары переходили речку Красивая Меча. Разведывали удобную переправу. Разыскали Гусиный брод.
Докладывают Мамаю:
– Разыскали Гусиный брод.
Гусиный брод – значит самое мелкое место на реке. Даже птице вода по пояс.
Понравился Мамаю Гусиный брод. Момент – и войска переправились на противоположный берег.
И вот разбит Мамай на Куликовом поле. Бежали с позором монголо-татары. Бросились русские за ними в погоню. Уходят монголо-татары степными дорогами, хлещут плетками лошадей.
Бежал поспешно и хан Мамай. То и дело переходил из седла в седло.
– Быстрей! Быстрей! – торопил приближенных. Вот и речка Красивая Меча. Вот и знакомый счастливый Гусиный брод. Спасла монголо-татар переправа. Перемахнули, как на крыльях, Гусиный брод. Перелетел через Красивую Мечу, словно стрела из лука, и сам хан Мамай.
Спасся Мамай от погони, позора и плена.
– Уберег нас Гусиный брод, – шепчут ему приближенные.
Спасся тогда Мамай. И все же печально закончилась жизнь Мамая. Не простили ему в Золотой Орде поражения на Куликовом поле. Изгнали. Бежал хан Мамай еще дальше, на полуостров Крым.
Но и здесь не нашел он покоя. Убили злые люди в Крыму Мамая.
Не пришла к Мамаю в Крыму удача. Не попался хану Гусиный брод.
Набег на Москву Тохтамыша
Прошло два года. Лето. Жара. Москва. – Тревожные слухи ползут по городу:
– Монголо-татары снова идут на Русь!
– Тысячи!
– За ордой – орда!
К этому времени к власти в Золотой Орде пришел хан Тохтамыш. Смыть позор за Куликово поле поклялся монголо-татарский князь.
Быстро шел хан Тохтамыш. Все жег и уничтожал на своем пути. Вот перешел реку Оку. Вот разорил город Серпухов. Вот и рядом с Москвой монголо-татары.
Князя Дмитрия Донского не было тогда в Москве. Он в Костроме и других приволжских городах собирал для отпора врагам дружины.
Хоть и большим было монгольско-татарское войско, но отбили москвичи первый штурм Тохтамыша.
На другой день враги начали новый штурм. Но и второй штурм был тоже отбит.
Выждав три дня, монголо-татары в Москву послали своих послов. Послы стали уверять, что нет против москвичей у них злого умысла. Просили открыть городские ворота.
Поверили москвичи. Открыли ворота города.
Ворвались монголо-татары в Москву. Стали убивать и грабить жителей. Затем подожгли город со всех сторон. Запылала Москва, как факел.
Вскоре по всей Руси вновь установилось монголо-татарское иго.
Встретились как-то два москвича, два соседа, два погорельца Иван Большой и Иван Меньшой. Заговорили они о жизни.
– Выходит, как было, так все и осталось, – произнес Иван Меньшой.
