Светлана Лаврова - Занимательная медицина

Светлана Лаврова

Занимательная медицина

Нечто вроде предисловия

Как один бык помог решить нейрохирургическую проблему

На арену вышел бык. Большой, красивый, черный — для корриды предпочитают черных быков. Имя его осталось в истории неизвестным.

«М у-у, — подумал бык. — Вот я щас… му-у-уноточку, а кого я щас? Где этот… с тряпочкой?»

Бык огляделся. Вместо красавца тореадора на арену вышел лысоватый, не очень молодой человек. На взгляд быка, просто недоразумение, а нетореадор. На взгляд публики — тоже. Зрители разочарованно затопала ногами — этот слабак против быка не продержится и минуты!

Странный тореадор стоял спокойно.

«М у-у, — подумал бык. — А почему-у-у ты не машешь тряпочкой и не прыгаешь? Ну-у-у и ладно, тебе же хуже».

Бык выставил рога и пошел в наступление. Человек все стоял, даже не пытаясь спастись. Когда до него оставалось совсем чуть-чуть, он достал из кармана коробочку и нажал на кнопку. Бык резко затормозил и замер. Будто он не животное, а игрушка с дистанционным управлением.

Трибуны взревели от восторга — такой корриды они еще не видели.

Тореадор был не тореадор, а замечательный нейрофизиолог и нейрохирург Хосе Дельгадо, прославившийся своими работами по электростимуляции нервной системы.

А бык тоже был не простой бык. В его мозг перед корридой вживили электроды. Дельгадо нажал на кнопку. Слабый ток подействовал на те структуры мозга, которые отвечают за движение. И бык замер. Ему не было больно — просто он мгновенно перестал двигаться.

Это делали не для забавы. Работы Дельгадо помогли решить проблему лечения многих тяжелых болезней. А бык этому по мере сил помог.

Вот, например, болезнь Паркинсона. Это очень неприятная штука — у человека все время дрожит рука (или нога, или голова, или всё вместе). Иногда останавливается, но чаще дрожит и дрожит. Трудно писать и рисовать, трудно начать движение, трудно двигаться быстро…

Таблетки при этом иногда помогают, а иногда нет. И нейрохирурги уже довольно давно разработали такую операцию: сначала при помощи магнитно-резонансной томографии разбираются, где какие структуры мозга находятся, потом компьютер строит модель мозга именно этого пациента. Затем хирург делает маленькую дырочку в голове пациента и вводит туда тоненький электрод — именно в ту точку, которую он рассчитал перед началом операции. И электрическим током или холодом «отключает» те «кусочки» мозга, которые вызывают это беспрестанное болезненное движение. При этом пациент в сознании — его обезболили только местно, но не усыпили. Потому что он помогает хирургу — сжимает и разжимает руку, поднимает ногу, рассказывает о своих ощущениях. Ему не больно, он только немного нервничает — страшновато присутствовать на собственной операции, да еще и помогать. Последние десять лет я работаю на этих стереотаксических операциях в качестве нейрофизиолога — контролирую на электромиографе, как сокращаются разные мышцы под хирургическим воздействием. Такое счастье, когда рука, которая тряслась и отравляла жизнь своему хозяину лет пять-десять, вдруг останавливается и начинает вести себя как здоровая!

Этим людям тоже помог неизвестный черный бык на той корриде 1960-х годов. Хотя вроде при чем тут бык? В истории медицины было много таких интересных и странных вопросов. Например, почему Давиду удалось так легко победить Голиафа? Чем болеют вампиры? Почему СПИД появился после того, как исчезла оспа? Ответы на некоторые вопросы ты найдешь в этой книге. Ответов на другие не знает никто. Может быть, на них ответишь ты — в своё время?

Глава 1

Медицина старше человека?

Давным-давно в Китае жил на дне моря дракон со своей женой. Правил он морской страной, и все шло хорошо, да вот беда — заболела жена дракона, лежит — не встает.

Лекарь-осьминог осмотрел больную и сказал:

— Только одно лекарство может спасти ее. Это печень живой обезьяны.

— Кошмар, — огорчился дракон. — Где ж я тебе возьму в море обезьяну, да еще и живую? Может, каракатицей заменим?

— К югу отсюда есть остров Саругасима, где живет много обезьян. Пошли кого-нибудь из подданных привезти одну.

Выбрали послом медузу и велели хитростью заманить обезьяну в море и привезти к дракону. В те времена медузы были сильные, с четырьмя могучими лапами… но интеллектом, как и сейчас, не отличались. Вот подплыла медуза к острову Саругасима и давай приглашать сидевшую на берегу обезьяну: поехали да поехали в гости к дракону! Там и дворец золотой, и каштанов много, и хурма горами лежит… Обезьяна и соблазнилась. Села на медузу верхом, и та поплыла в середину моря. Плывет, могучими лапами подгребает… да взяло вдруг ее сомнение:

— Обезьяна, а обезьяна! А печень-то у тебя живая есть?

— Есть, как не быть! — удивляется обезьяна. — Я и сама живая, и печень у меня того… не дохлая. А что?

— Так в печени и суть, — проговорилась медуза. — Ой… только это тайна.

Обезьяна заподозрила неладное и пристала с расспросами.

Медуза и рассказала:

— Твоя печень нужна, чтобы вылечить жену дракона. Тебя убьют, печень съедят… За этим я тебя и везу. Ты уж меня не выдавай, что я проболталась.

Испугалась обезьяна — кругом море, никуда с медузы не сбежишь. Но виду не подает:

— Так что ж ты раньше не сказала, что все дело в печени! Я же ее с собой в гости не взяла! На острове оставила!

— Как?! — поразилась медуза.

— Я ее повесила на ветки сосны на берегу, где я сидела. Печень — такой орган, что его надо время от времени вытаскивать из себя и просушивать на солнышке. А не то цирроз будет или этот… гепатит.

— Ну вот, — расстроилась медуза. — И зачем ты дракону нужна без печени?

— Да и мне неудобно — ехать в гости без подарка — кивает обезьяна. — Давай-ка разворачивайся и вези меня обратно на остров Саругасима. Заберу печень — и снова поедем к дракону.

Медуза и повезла ее обратно.

Только обезьяна выскочила на берег, как тут же забралась на сосну и кричит:

— Не высохла печень, однако! Не поеду к дракону — что позориться перед народом своей мокрой печенью!

И хохочет-заливается — радуется, что спаслась.

Медуза поняла, что ее обманули, и ни с чем вернулась в морское царство. Там ее сильно побили за то, что приказ не исполнила, — и с тех пор стала медуза как отбитый бифштекс, и костей у нее нет, и лап тоже. А насчет исхода болезни у жены дракона история умалчивает, и чем ее лечил врач-осьминог при отсутствии нужного лекарства из печени — также неизвестно.

Вот какие трудности со снабжением медицинскими препаратами испытывали врачи во все времена, даже в самые древние. А кстати, когда это — «древние времена»? Когда возникла медицина? Если считать, что медицина — это прежде всего умение лечить болезни, то получается: медицина старше человека! Потому что человека еще не было на планете — а животные уже худо-бедно умели лечиться. Конечно, мы не знаем, как лечили насморк динозавры, даже если он у них и был. Но современные животные вполне профессионально пользуются лекарствами.

Слонихи Восточной Африки незадолго до родов ищут небольшое дерево из семейства бурачниковых и жуют его листья. Одна слониха прошагала аж 28 километров в поисках лекарства. Потому что благодаря веществам, содержащимся в листьях этого дерева, слоненок рождается легче и быстрее. Местные женщины подглядели это у слоних и тоже вовсю жуют листья перед родами. Зоологи видели, как шимпанзе лечатся от кишечной инфекции. Одна обезьяна, замученная жестоким поносом, принялась отдирать от дерева куски коры, пережевывать и выплевывать жесткие волокна. Около получаса она так лечилась — и на следующий день была здорова. Медведи умеют лечиться от паразитов, живущих в их шерсти, — пережевывают листья лигустикума и втирают получившуюся кашицу в шерсть. Но больше всего поразили меня воробьи, занимающиеся профилактикой малярии! Птаха мелкая, головенка у нее маленькая, и сколько там мозгов поместится? Ага, вот именно! Но когда в Калькутте (Индия) началась эпидемия малярии, воробьи принялись выстилать гнезда листьями дерева кришнашура, или делоникса королевского. Да еще и стали клевать листья деревьев, содержащие хинин — вещество, убивающее возбудителей малярии.

Так что же, животные занимаются медициной? Увы, нет. Животные лечатся. Так же можно сказать, будто птицы, летящие на юг зимовать, разбираются в навигации… И термиты, возводящие свои грандиозные постройки, в которых может поместиться слон, не являются первыми архитекторами — а какой соблазн сказать, что архитектура тоже возникла раньше человека!