Коллин Хоук - В поисках тигра
– Буду.
Я нахмурилась. После этого двое мужчин в конце концов вышли из комнаты, хотя Кишан с порога бросил на меня выразительный взгляд, который я проигнорировала. Наконец мы с Реном остались одни. Мне нужно было столько всего сказать ему, но я вдруг растерялась, не зная, как себя вести. Его яркие темно-синие глаза с любопытством разглядывали меня, будто редкую птичку, неожиданно слетевшую ему на руку. Я тоже долго смотрела в его красивое лицо, прежде чем решилась заговорить.
– Если ты не слишком устал, мне бы хотелось поговорить с тобой немножко.
Он вежливо кивнул:
– Я к твоим услугам.
Я осторожно положила больную ногу на подушку, чтобы повернуться к нему.
– Я… я так скучала по тебе! – Он вскинул бровь. – Мне столько всего нужно тебе рассказать! Прости, просто не знаю, с чего начать. Я понимаю, ты очень устал и, наверное, еще страдаешь от боли, поэтому постараюсь не утомлять тебя. Я просто хотела сказать, что все понимаю! Тебе нужно время, чтобы полностью исцелиться, и я понимаю, что какое-то время ты захочешь побыть один. Не волнуйся, делай, как тебе лучше! Только знай, что если тебе что-то понадобится, то я всегда рядом. Я могу быть замечательной сиделкой, можешь капризничать со мной сколько хочешь! Я буду поить тебя куриным бульоном и кормить шоколадным печеньем с арахисовым маслом. Я буду читать тебе Шекспира или стихотворения, что пожелаешь! А можем начать с «Графа Монте-Кристо». – Я взяла его руку в свои ладони. – Пожалуйста, только скажи, чего ты хочешь! Я сделаю все, что угодно.
Он мягко высвободил руку и потер пальцем щеку.
– Ты очень добра ко мне.
– Добра? Да ты смеешься надо мной! – Я придвинулась ближе и взяла его лицо в свои руки. Он напрягся, стиснул зубы и со свистом втянул в себя воздух. – Ты – мой дом. Я люблю тебя.
Поймите, вначале у меня и в мыслях не было давить на него, да еще так энергично, но он был мне нужен! Мы так долго были в разлуке, но вот теперь он наконец-то сидел рядом со мной, и я могла дотронуться до него. Не удержавшись, я наклонилась и поцеловала его. Рен окаменел. Мои губы прильнули к его губам, я почувствовала влажные дорожки слез на своих щеках. Обвив руками его шею, я придвинулась ближе, пока не взгромоздилась ему на колени.
Одна рука Рена осталась лежать на диване за нашими спинами, вторая покоилась на его колене. Он остался отстраненным. Он не обнял меня и не поцеловал в ответ. Я чмокнула его в щеку, потом уткнулась лицом в его шею, вдыхая теплый сандаловый запах.
Наконец я оторвалась от него, выпрямилась и уронила руки на колени. На лице Рена сохранилось все то же растерянное выражение. Он медленно дотронулся до своих губ и улыбнулся.
– Вот о таком возвращении домой мечтает каждый мужчина.
Я расхохоталась, до безумия осчастливленная тем, что он все-таки вернулся. Все страхи и сомнения были забыты, мой Рен вновь был со мной, ему всего-навсего нужно было время, чтобы освоиться, вернуться к нормальной жизни и ко мне. Тут он застонал от боли, и я поспешно отодвинулась. Мне показалось, что после этого он вздохнул с облегчением.
– Могу я задать тебе один вопрос? – спросил он.
Я снова взяла его руку в свою, поцеловала в теплую ладонь. Рен с явным интересом проследил за моими действиями, но снова поспешил отнять свою руку.
– Разумеется, сколько хочешь! – ответила я.
Он протянул руку, легонько потянул меня за косу, потрогал пальцами ленту.
– Кто ты такая?
28
Самый ужасный день рождения
Потрясенная до глубины души, я с нервным смешком воскликнула:
– Это не смешно, Рен! Что значит – кто я такая?
– Поверь, я глубоко тронут твоими заверениями в большой любви, но боюсь, ты получила контузию во время схватки с Локешем. Дело в том, что ты явно путаешь меня с кем-то другим.
– Путаю тебя с кем-то другим? О нет, ни в коем случае! Ты ведь Рен, не так ли?
– Да. Меня зовут Рен.
– Правильно. Рен. Человек, в которого я по уши влюблена.
– Но как ты можешь любить меня, если я впервые тебя вижу?
Я дотронулась до его лба.
– У тебя жар? Что-то не так? Скажи, а ты не ударялся головой?
Я быстро ощупала его голову, ища шишку или рану. Рен все с той же вежливой настойчивостью убрал мои руки.
– Я совершенно здоров, хм… Келси, да? У меня нет провалов в памяти и жара тоже нет.
– Тогда почему ты меня не узнаешь?
– Вероятно, потому, что мы никогда не встречались.
«Нет. Нет. Нет-нет-нет. Нет! Нет! Этого не может быть!»
– Но мы знакомы почти год. И мы… мы вместе. Наверное, Локеш что-то сделал с тобой! Мистер Кадам! Кишан! – завизжала я.
Кишан как угорелый ворвался в комнату. Отпихнув Рена, он бросился между нами. Потом сгреб меня в охапку, поднял и пересадил на стул напротив дивана.
– Что случилось, Келс? Он тебя обидел?
– Нет, нет! Ничего такого! Но он меня не узнает! Он меня не помнит!
Кишан отвел глаза.
– Ты знал! Ты знал об этом и ничего мне не сказал?
В комнату вошел мистер Кадам.
– Мы оба знали, мисс Келси.
– Что? Но почему вы не сказали мне?
– Мы не хотели вас тревожить. Мы думали, что это лишь временная проблема, которая пройдет, когда Рен немного поправится, – сдержанно ответил мистер Кадам.
Я вцепилась в руку Кишана.
– Значит, там, в джунглях, с женщинами байга…
– Он хотел взять их в жены, – ответил Кишан.
– Ну конечно! Теперь я все понимаю…
Мистер Кадам сел рядом с Реном.
– Ты так и не вспомнил ее?
Рен пожал плечами.
– Мне очень жаль, но я впервые увидел эту юную леди в тот момент, когда она вместе с Кишаном стояла перед моей клеткой, чтобы освободить меня.
– Ну конечно! Клетка! Ты помнишь клетку, в которой я впервые тебя увидела? Помнишь? Ты тогда жил в цирке. Участвовал в представлениях, а я рисовала тебя и читала тебе. А потом я помогла тебя освободить, помнишь?
– Да, я помню, как жил в цирке, но тебя там не было. Насколько мне помнится, я освободился самостоятельно.
– Нет. Ты не мог. Если бы ты мог освободиться сам, то почему ты этого не сделал раньше? Почему ты столько столетий провел в заключении?
Рен насупил свои красивые черные брови.
– Не знаю. Все, что я помню, это как выхожу из клетки, звоню мистеру Кадаму, а потом с его помощью возвращаюсь в Индию.
В этом месте мистер Кадам счел нужным вмешаться:
– Ты помнишь, как разговаривал с Пхетом? Помнишь, как мы с тобой спорили, стоит ли вести мисс Келси в джунгли?
– Я помню, как мы спорили, но совсем не о ней! Просто вы возражали против визита к Пхету. Вы считали, что это будет пустой тратой времени, но у меня было другое мнение.
Раздавленная, взволнованная до глубины души, я взмолилась:
– Но Кишкиндха, Рен! Ведь там я тоже была с тобой!
– Но я помню, что был один.
– Как это может быть? – пролепетала я. – Ты помнишь мистера Кадама? А Кишана? Нилиму?
– Да.
– Значит, ты забыл только меня?
– Выходит, что так.
– А как же День святого Валентина, наш танец, схватка с Ли, шоколадное печенье с арахисовым маслом, все наши фильмы, Орегон, попкорн в кастрюльке, университет, поездка в Тилламук? Это все… исчезло?
– Не вполне. Я помню наш поединок с Ли, помню печенье, Тилламук, фильмы и Орегон, но совсем не помню тебя.
– Значит, ты просто так очутился в Орегоне, без всякой причины?
– Нет, почему же. Я там учился в университете.
– А что ты делал в свободное время? Кто был с тобой?
Он сдвинул брови, глубоко задумавшись.
– Сначала никого, а потом приехал Кишан.
– Ты помнишь, как вы ссорились с Кишаном?
– Да.
– И по поводу чего была ссора?
– Вот этого я не помню. Хотя постойте, нет… Печенье! Мы поссорились из-за печенья.
Слезы хлынули у меня из глаз.
– Это очень злая, жестокая шутка! Как такое вообще возможно?
Мистер Кадам встал и потрепал меня по руке.
– Я пока не знаю. Возможно, мы имеем дело с временной потерей памяти.
– Вряд ли, – сердито огрызнулась я. – Это чересчур специфическая амнезия! Он помнит все, кроме меня. Нет, это работа Локеша.
– Полагаю, вы правы, но не теряйте надежды, мисс Келси. Прежде всего, не стоит торопить события, давайте дадим Рену время полностью оправиться от ран. Ему нужен отдых и покой, после чего мы постепенно постараемся пробиться к его запертым воспоминаниям. Я немедленно свяжусь с Пхетом и спрошу, не сможет ли он приготовить для нас какой-нибудь целебное травяное снадобье.
Рен протестующе поднял руку.
– Прежде чем вы подвергнете меня траволечению, гипнозу и прочим способам возвращения памяти, мне хотелось бы немного побыть одному. Простите.
С этими словами он встал и вышел из комнаты. Тут я разрыдалась в голос.
– Кажется, мне тоже нужно побыть одной, – выдавила я, бросаясь к двери. Припадая на больную ногу, я добралась до лестницы и остановилась, переводя дыхание. Перед глазами у меня все расплывалось от слез, я крепко вцепилась в перила, чтобы не упасть. Чья-то рука легла мне на плечо, обернувшись, я уткнулась мокрым лицом в грудь Кишану и захлебнулась плачем. Он подхватил меня под колени, поднял и молча понес наверх. Положив меня на кровать, он зашел в ванную, принес коробку бумажных салфеток и поставил ее на столик перед постелью. Потом что-то сказал на хинди, убрал волосы с моего лица, поцеловал меня в бровь и вышел.
