Виталий Мелентьев - Черный свет (сборник)
– Теперь мне понятно, что произошло, – сказал Ану. – На них вначале напали мелкие ядовитые змеи, и они разбежались. Теперь их в лесу ловят анаконды. Да-а… Я им не завидую. Никак не завидую…
– Послушайте! – вдруг опять словно осенило Юрия. – А почему мы не используем радио? Биотоки используем, а самое обыкновенное радио забыли!
– При чем здесь радио? – удивился Вася. – Тебе что, концерта не хватает?
– Чудак, это же солдаты! И у них обязательно есть командиры. А все командиры обязательно поддерживают связь со своими начальниками, доносят им, как идет бой или там сражение… И если мы подслушаем…
– Правильно, парень! Абсолютно правильно! Просто удивительно, как мы не додумались до такой простейшей вещи. Сейчас же включаем!
– Опыта военного у нас нет – вот что, – почему-то печально сказал Вася, словно всю свою жизнь мечтал повоевать.
– Ну мне такого опыта, – кивнув на экран, презрительно скривился Юрий, – век бы не иметь. А вот следить за ними нужно.
Ану уже включил приемник и стал настраивать его на ближние воинские коротковолновые рации. Обнаружить их не составляло особого труда. Потом их подключили к лингвистическим блокам-переводчикам, и чужие голоса стали понятными. А послушав переговоры парашютистов со своими начальниками, понял, что парашютисты не только потерпели поражение от воинства Ану, но и пострадали от огня своих же солдат – те палили во все стороны, преследуя невидимого, но опасного врага.
Сейчас командиры собирали остатки своих растерявшихся в джунглях подразделений и требовали подкреплений и, главное, вертолетов.
– Вот это уже хуже, на вертолете нас могут заметить. Нужно начинать отступление, – сказал Юрий.
IV
И они двинулись в путь. Женщины и дети разместились в огромных, выдолбленных из дерева пирогах, а взрослые и подростки пошли вдоль реки, то обгоняя их, то отставая, чтобы в случае нужды помочь им.
Отступление проходило спокойно еще и потому, что впереди все время находился Шарик и крокодил, благодаря которым экипаж вездеплава знал о том, что творилось в джунглях.
Но чем дальше отходила колонна, тем тревожней становилось Юрию. Зона, где разведка была действительно необходима, уже, в сущности, кончилась.
– Как Шарику дать знать, чтобы он возвращался? – спросил Юрий у Ану.
– Ты думаешь, уже время?
– Конечно… Дело к вечеру, он может заблудиться.
– Ну этого не случится – ведь с ним крокодил. Но вы в самом деле хотите его взять в машину?
– Ну а как же! – искренне воскликнул Юра. – Неужели мы его бросим?
Над рекой опять прокатился слитный гул моторов.
Индейские пироги прижались к самому берегу, под кроны свисающих над водой деревьев, а вездеплав юркнул в ближайшую протоку и затаился – над ними шли тяжелые военные вертолеты. В лучах заходящего солнца ослепительно и сурово сверкали лопасти винтов. Летели они сравнительно низко, и взбитый этими винтами ветер поднял на реке легкую рябь.
Глядя на эту рябь, все заметили, что вода в этой протоке была значительно чище, чем там, где находилась деревня и куда полетели вертолеты.
Когда вездеплав осторожно вышел из протоки, послышался заливистый лай Шарика. Он стоял на противоположном берегу и звонко, радостно лаял, как будто докладывал, что задание им выполнено и он готов вернуться в состав экипажа. В воду медленно и как будто опасливо спускался крокодил. Шарик уже привычно вскочил к нему на спину, и они двинулись к вездеплаву.
Юрию не терпелось поскорее встретиться со своим другом, и он тронул машину с места.
– Не стоит, доплывут и так, – заворчал было Ану, но Юрий все-таки поступил по-своему.
Почти на самой середине протоки крокодил вдруг неестественно дернулся, так, что Шарик едва-едва удержался на его шее. Что-то в поведении крокодила испугало Юрия. Он резко прибавил ход и стрелой помчался навстречу.
Он успел вовремя. Крокодил стал дергаться и колотить по воде своим грозным хвостом. А Шарик, как акробат, еле удерживался от того, чтобы не свалиться в воду.
Когда вездеплав подошел к ним, крокодил бросился к машине как к спасательному кругу. И тут все поняли, что произошло. Едва он взобрался на крышу вездеплава, как она покрылась кровью, а машину окружила стая кругленьких, как кубышки, крепеньких, серебристо-красных рыб, с огромными, усеянными острыми зубами пастями. Именно эти зубы и оставили свои насечки на хвосте, на брюхе и даже лапах крокодила.
– Это страшная рыба пирайя, – сказал Ану. – И наше счастье, что мы успели помочь Шарику, а то и от крокодила и от него не осталось бы и костей.
– Но откуда они тут взялись?
– Видишь, здесь впадает чистая, незаиленная река, а пирайя водится в чистой воде, там, где хорошая видимость. Кто-то из стаи заметил крокодила и бросился за добычей – эта рыбка нападает на все живое.
– Ну сейчас не до этой милой рыбки! – буркнул Вася и стал отрывать подол рубашки.
– Ты что? – округлил глаза Юрий. – Тебе плохо?
– Мне-то ничего… себе… А ты подумал, что крокодилу плохо? Видишь – он истекает кровью?
Юрий посмотрел на крокодила и вдруг вспомнил: где-то в машине он видел аптечку. Он направился вниз, но его остановил Ану:
– Послушайте, ребята, неужели вы собираетесь лечить крокодила?
– Но он же ранен, – ответил Вася.
– Может быть, вы еще захотите взять и его с собой?
– А как же иначе? Ведь он ваш друг.
– Но у нас мало места!
– Ничего, найдем… наверное.
Ану смотрел на ребят с недоумением и даже не пытался их понять.
– Ох и трудно с ним будет, – тоскливо протянул Юрий.
– С кем? – не сразу понял его Вася.
– С человеком, который ничего не хочет понять, – сказал Юрий и начал копаться в шкафчике, отыскивая бинт, чтобы помочь Васе перевязать кровоточащий хвост крокодила.
– Подождите, я сам, – сказал Ану.
Он вышел на крышу вездеплава, удивленно, как будто в первый раз, осмотрел крокодила, вернулся и достал из своего багажа какой-то флакончик. Потом снова подошел к пострадавшему и небрежно носком своих мокасин ткнул его в бок. Крокодил покорно перевернулся на спину. Ану открыл флакончик и стал капать бурой, сильно и резко пахнущей жидкостью на сочащиеся кровью раны крокодила. Тот вздрагивал и дергался, но терпел.
V
Солнце уже садилось за кроны деревьев, взметнувшихся над бескрайним вечнозеленым разливом джунглей, как гористые островки, река меняла свою окраску.
Лес снова наполнился шумом, верещанием и стрекотанием его обитателей. Но ни гула моторов, ни автоматных очередей уже не слышалось.
– Правьте к берегу, – хмуро сказал Ану. – Я все-таки скажу им прощальные слова и дам… несколько ценных указаний.
Вездеплав приблизился к берегу, остановился перед собравшимся племенем. Индейцы казались утомленными и грустными: они понимали, что их ждет впереди, и уже готовились к этому трудному испытанию.
Их татуировка – особенно черные и желтые пятна на лбах – стала как будто ярче, издали она напоминала необыкновенные сказочные цветы.
– Они уже выполнили свой обычай, – задумчиво сказал Ану, – и дорисовали на лбах цветок черной орхидеи до боевой точности и красоты.
– Как это – до боевой красоты? – осторожно спросил Вася.
– Так. Ведь племя называется племенем Черной орхидеи. А черная орхидея – это очень редкий цветок. Его символ они и рисуют, татуируют у себя на лбах. А когда им предстоит большая охота, или война, или вообще какие-то чрезвычайные события, они его дополняют.
– А эта орхидея и в самом деле существует? И почему она черная?
Вездеплав ткнулся в пологий берег, и все племя уже подошло к самой воде. Вот почему Ану не ответил Васе и стал держать последнюю речь. Он говорил недолго, но, видно, убедительно, потому что лица индейцев просветлели и воины стали отделяться от своих семей, которые рассаживались по пирогам.
– Я им сказал, – вздохнул Ану, – что мы еще вернемся. И они поверили. Может быть, их не следовало обманывать?
Пироги медленно и осторожно скользили против течения светлой протоки с кровожадными рыбами пирайя, постепенно скрываясь под нависшими над водой лианами.
Воины тоже один за другим исчезали за зеленой расписной стеной тропического леса. Он словно поглощал их – красиво неприступный, гордый и жестокий. Всем было грустно. Даже Шарик и крокодил присмирели, печально глядя вслед последнему воину, который скрылся в лесу.
– Скажите, Ану, вон там, у самой протоки, это не черная орхидея? – осторожно спросил Вася.
Ану долго всматривался в лесную стену, но ничего не увидел.
– Давайте подплывем поближе. Вообще черная орхидея встречается довольно редко.
Вездеплав бесшумно двинулся к протоке, и только тогда Ану тоже увидел цветок.
Он висел низко над водой и словно светился изнутри своей желтой чашечкой.
– У тебя великолепное зрение, – сказал Ану. – Это действительно черная орхидея.
На самом деле она была не черной, а скорее темно-темно-фиолетовой или темно-бордовой. Такой темной, что казалась черной. Когда на ее лепестки падал свет, они казались бархатистыми и отливали мягким красновато-фиолетовым светом. Казалось, что свет не отражается от цветка и идет как бы из его глубины. Этот ровный, мягкий и добрый свет оттенял покойную и веселую красоту золотисто-желтой чашечки и разноцветных пестиков.
