Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы
— Была применена внутривенная гидратация и введение питательных растворов, но все это не дало эффекта. Ее организм отторгает пищу и воду.
Невозможно. Элиот понимал, что речь идет о химии на клеточном уровне, а не о сознательном решении Фионы.
— Тут не просто медицина, — прошептал он, — верно?
Си наклонилась к нему и утешающе погладила его руку.
— Лучше постарайся сосредоточиться на хороших мыслях о сестре, мой милый.
Бабушка посмотрела на дверь палаты, бросила историю болезни на кровать — и в ее руке появился скальпель.
Дверь открылась. Вошли тетя Лючия и дядя Генри. Они резко остановились, увидев скальпель в руке бабушки.
Элиот тоже испугался. Вид у бабушки был (если такое вообще возможно) еще более угрожающим, чем он мог предположить.
Несколько мгновений никто не двигался, и все молчали.
— Успокойся, Одри. На этот раз мы пришли, чтобы помочь, — наконец прошептал дядя Генри.
— Как это на тебя похоже, — прищурившись, проговорила Лючия. — Убивать всех, кто тебя любит.
Бабушка вздохнула. Скальпель исчез.
А Элиот и глазом моргнуть не успел. Куда же девался скальпель?
Лючия подошла к Одри и обняла ее. Бабушка не слишком радостно обняла ее в ответ.
Дядя Генри кивком поприветствовал Роберта, подошел к Элиоту и положил руки ему на плечи.
— Мы поняли, что случилось, — сказал он, обращаясь ко всем, кто находился в палате, — и приехали так быстро, как только смогли.
— Удушила бы Даллас, — пробормотала Лючия, — за то, что она так рано показала им нити судьбы.
— У Фионы не было выбора, — сказала бабушка. — Имело место внешнее воздействие. Если бы девочка не перерезала нить, она бы и столько не протянула.
— Может быть, кто-нибудь мне все-таки объяснит, что тут происходит? — требовательно спросил Элиот.
Бабушка сердито посмотрела на него, но Элиот набрался мужества и ответил ей храбрым взглядом.
— Все произошло у тебя на глазах, — сказала бабушка. — В тот вечер, когда Даллас показала вам нити судьбы, мы увидели конец жизни Фионы. Ей осталось жить несколько часов, и никто не может это предотвратить.
Элиот окаменел. Он не мог представить себе жизни без сестры.
— Возможно, это не совсем так. — Лючия отодвинула в сторону историю болезни и заставила бабушку встретиться с ней взглядом. — Мы думаем, что есть способ спасти ее.
Бабушка вопросительно подняла брови. Впервые с момента появления в палате Лючии и Генри она проявила хоть какой-то интерес.
— Да, — кивнул Генри. — Помочь сможет третье героическое испытание.
60
По яблоку в день
Фиона была воздухом. Она была пылью и светом, она стала такой тонкой, что ее мысли расплывались.
А потом ее сознание сосредоточилось на тяжести, давившей на нее с такой силой, что каждый вдох давался с трудом.
Фиона открыла глаза.
Она лежала на незнакомой кровати. По одну сторону в темноте стояла бабушка. По другую — тетя Лючия, озаренная лунным светом, струившимся в открытое окно.
Руки бабушки и тети Лючии двигались над одеялом. Посреди смятых простыней Фиона увидела хитросплетение разноцветных хлопковых волокон, пластиковых нитей, кожаных шнурков, блестящих шелковых лент и золотой тесьмы. Увидела она и нечто еще более странное: полосы дыма и теней, а также острую колючую проволоку.
Фиона попыталась приподняться и осознала, что все это как бы вынуто из нее.
Бабушка и Лючия вскрыли ее, и все, что находилось у нее внутри, лежало грудами на простынях. Две женщины вытягивали из этой спутанной массы одну нить за другой и завязывали на них узелки. Каждое их движение приносило Фионе боль.
Тошнота накатывала волнами. Она сделала глубокий вдох, чтобы вскрикнуть.
А потом хитросплетение нитей исчезло, остались только бабушка и Лючия. Они поправляли простыни, умело разглаживали складки на одеяле.
Страшный сон?
Она так не думала. Именно такой клубок нитей она видела в стеклянном лабиринте. Это была та самая ткань жизни, которую она уже рассматривала перед тем, как… лишиться чувств?
Она помнила, что не ожидала, что очнется.
Фиона прижала руку ко лбу.
— Я упала? — спросила она, с трудом обводя взглядом палату.
Рядом с бабушкой стоял взволнованный Элиот. Он попытался подойти ближе к Фионе.
Фиона была сердита на брата за то, что он появился так поздно. И все же она потянулась к нему, и он взял ее за руку.
За спиной Элиота стояла Си. Заламывая руки, она проговорила:
— Мы уже думали, что потеряли тебя, моя голубка.
Бабушка свирепо глянула на нее, и Си попятилась назад. Сердце Фионы забилось чаще, когда она заметила в углу палаты Роберта.
Он явно чувствовал себя неловко. Стоял, сложив руки на груди. Он помахал ей, будто все было нормально и в больнице она оказалась из-за заусеницы. Но Роберта выдавали красные глаза и то, как нервно он посматривал на дядю Генри.
Дядя Генри сидел у изножья кровати, положив ногу на ногу, и чувствовал себя, похоже, совершенно непринужденно.
Оттого, что в палате находились и дядя Генри, и тетя Лючия, у Фионы мурашки побежали по коже. Означало ли это, что Сенат что-то собрался сделать с ней и Элиотом?
— Что происходит? — спросила Фиона.
— Если девочка в состоянии задать такой вопрос, — проговорил дядя Генри, — я полагаю, можно ей ответить.
— Мы восстановили твои силы, — осторожно ответила Лючия.
— Я… Кажется, я видела это. Сплетение нитей.
Лючия с бабушкой переглянулись.
— Очень хорошо, — сказала бабушка. — Значит, ты понимаешь, что когда ты кое-что разрезала внутри себя, то повредила ткань своей жизни.
Фиона кивнула.
— Ты лишила себя аппетита, — добавила Лючия, — освободившись от… внешнего воздействия.
Конфеты. Вот о чем они говорили. Рука Фионы потянулась к шее.
— Я должна была это сделать, — прошептала она.
— Конечно должна, — согласилась бабушка. — Никто не оспаривает твоего решения. Но у него были последствия.
— Повышенный аппетит — это катастрофа, — вздохнула Лючия. — Но его полное отсутствие — это…
— …смертельно опасно, — бесстрастно завершила начатую Лючией фразу бабушка. — И теперь твое тело отказывается принимать пищу и воду.
Элиот крепче сжал руку сестры. Фиона заметила, что он напуган.
— Все будет хорошо, — сказала она ему.
Хотя положение дел явно было неутешительным, Фиона решила не показывать, как ей страшно. Она инстинктивно догадывалась, что не стоит выглядеть слабой перед родственниками.
— Вот что мне на днях пыталась показать Даллас, — сказала она. — Нить моей жизни. Та, которая вела в будущее, была очень короткой. Мне осталось меньше дня.
Фиона обвела палату взглядом в поисках Даллас — той женщины, которая была ее теткой, но весьма возможно — матерью. Ее ждало разочарование. Даллас в палате не было.
— Еще меньше, — сказала бабушка. — Не более шести часов.
— По крайней мере, мы вернули тебе силы, — добавила Лючия, — и в оставшееся время ты сможешь держаться на ногах.
— Не так уж весело, — вздохнула Фиона.
— Очень верно сказано, — кивнул дядя Генри и улыбнулся. — Но ты не бойся. У нас есть план.
Генри сложил ладони так, словно держал невидимый шарик внутри их. Он повел руками вперед и назад, делая вид, будто сосредотачивается. А потом разыграл изумление. Разжав ладони, он протянул Фионе яблоко сорта Грэнни Смит.
— Спасибо, дядя Генри, но я совсем не хочу есть.
— Честное слово, Генри, — укоризненно проворчала Лючия. — Хоть бы раз воздержался от бестактности.
Генри вздохнул и откусил кусочек яблока.
— Они пришли помочь нам, — прошептал Элиот. — А поможет нам третье испытание.
Голос Элиота звучал встревоженно. Он словно пытался предупредить ее о том, что предстоит нечто гораздо более сложное, чем поедание яблока, появившегося в результате фокуса.
— Тебе нужно не обычное яблоко, — объяснила Лючия. — Тебе нужно Золотое яблоко.
Фиона вопросительно посмотрела на брата, но тот только пожал плечами. Поэтому она перевела взгляд на Лючию.
— Золотое? Вроде сорта голден?
— Ты и вправду держала их в полном неведении, Одри? — вздохнула Лючия.
Бабушка запрокинула голову. Создалось такое впечатление, будто она смотрит на сестру сверху вниз.
— По всей видимости, неведение все же было не полным… иначе они бы так не вляпались.
— Дамы, прошу вас, оставьте ваши ссоры на потом. — Генри многозначительно постучал кончиком пальца по стеклышку наручных часов. — Песок времени сыпется.
— В кои-то веки ты прав, Генри. — Лючия одернула платье и повернулась к Фионе. — Золотые яблоки, которые тебе нужны, не найти на местном рынке. Эти яблоки наделены величайшей жизненной силой. Они так высоко ценились, что из-за них разгорались войны.[87]
