Варвара Еналь - Мы остаемся свободными
Это была самка, большеголовая, тонколапая и худющая.
Она мотнула головой, широко раскрыла пасть и ответила на зов – ее клич замер еле улавливаемой человеческим ухом нотой и заставил Эмму почувствовать радость предстоящей битвы. Самка желала сражаться.
Появились еще три зверя, огромных и таких же худых. Большие розовые уши по бокам их голов слабо двигались, маленькие черные глазки, лишенные белка, щурились, приплюснутые короткие носы подрагивали, втягивая воздух. Фрики недоверчиво косились на Эмму, но не нападали, лишь зевали и мотали головами, словно пытаясь стряхнуть сонливость.
Тот, что двигался справа, разинул пасть и тоже ответил на зов. Бока его покрывали длинные розовые шрамы, верхние клыки слегка заходили на нижнюю губу. Он выглядел опытным бойцом, и самка, которая была вожаком стаи, позволяла этому зверю держаться рядом. Зубастый огрызнулся на Эмму коротким рыком, но самка тут же слегка дернула его клыками, не повредив ни шерсть, ни кожу на его плече, и зверь нехотя отступил к стене, признавая права вожака.
А эти самые права самка сейчас охотно передавала Эмме, опускаясь перед ней на задние лапы, поднимая голову и отвечая коротким воем – ответным зовом. Призыв охотиться сработал, но фрики еще толком не проснулись: они медлили, зевали, показывая острые белые зубы. Еще одна парочка вылезла из распахнутых дверей ангара – лохматые, поджарые и страшно голодные. Они скалили зубы, огрызались друг на друга и были вовсе не прочь слопать кого-нибудь из стаи. Кого-то, кто не сможет за себя постоять.
Фрики есть фрики, что с них взять.
Эмма еще раз издала боевой клич – ее горло слегка вибрировало, и от этого становилось щекотно на самом корне языка. Но она не закашлялась, выдержала ноту до самого конца, и как только последний пронзительный звук замер, отражаясь от стен коридоров, самка поднялась и ткнулась носом в ладонь Эммы.
Пора.
Эмма повернулась и побежала, чувствуя, как стая движется следом. Сначала самка, после Зубастый, за ним остальные. Низкое ворчание фриков смешивалось с тихим шелестом гибких лап и коротким воем, которым самка созывала стаю на охоту. Теперь Эмме уже не надо было выть, фрики передавали друг другу призыв с каким-то диким удовольствием и нетерпеливым предвкушением.
Стая жаждала крови. Много крови и много мяса.
И Эмме это вовсе не казалось противным, наоборот. Жажда убивать и крушить, спрятанная глубоко внутри и сдерживаемая человеческой логикой, состраданием, сопереживанием и прочими чувствами, сейчас выбралась наружу, и ей уже ничто не мешало. Только направлена эта жажда была на роботов. На всех роботов, какие только встретятся на пути.
У раздвинутых дверей их встретили выстрелы подобравшихся совсем близко пауков. Яростные лучи не нанесли фрикам никакого урона – несколько прыжков, и роботы оказались смятыми, белые клыки вонзились в прозрачную плоть, когти заскрежетали о металлические стержни, и в стороны полетели ошметки того, что когда-то было послушным искусственному интеллекту телом.
Эмма успела только отпрыгнуть вбок и длинным лучом меча снять со стены нескольких каракатиц.
Два фрика прыгнули мимо нее и умчались вперед, самка, терзавшая то, что осталось от паука, зарычала вслед сквозь сомкнутые челюсти, мотнула башкой и принялась жевать. Им что, нравились роботы? Или плоть пауков на самом деле была органической, а значит – съедобной?
Эмма не стала во все это вникать. Какая разница, если результат достигнут? Теперь надо только направлять стаю. Первая задача – зачистить весь Нижний уровень, так чтобы ни одного паука и ни одной каракатицы не осталось.
Вперед!
Эмма прыгнула и повела за собой остальных. Ей не надо было оглядываться, чтобы понять: стая послушно следует сзади, признавая в ней вожака. Стая готова жрать без остановки, безжалостно уничтожая все вокруг.
Где-то глубоко и далеко, погребенная под могучими звуками охотничьего зова, промелькнула мысль о Кольке: его надо найти, он должен быть где-то здесь. Промелькнула и исчезла. Испарилась так, что Эмма больше и не вспоминала о друге.
Она сшибала мечом каракатиц, в то время как фрики расправлялись с пауками, и каждый удар все больше и больше раззадоривал вспыхнувшую ярость. Пауки стреляли и попадали во фриков. Но даже раненные, звери не теряли ни злости, ни аппетита. Истекающие кровью, они прыгали, рвали зубами, рвали когтями, рычали и уничтожали.
Зверей становилось все больше и больше – Эмма видела, как белый ручей растекается по коридорам, слышала, как грохочут вдалеке выстрелы, озаряя темноту яркими вспышками. Громче выстрелов звучало рычание и глухой лай. Стучали по железу лапы, царапали когти, и эти звуки заставляли сердце стучать все быстрее и быстрее.
Больше всего пауков оказалось у того самого ангара, где меняли двери. Часть коридоров успели оборудовать какими-то тонюсенькими кабелями, поверх которых накладывали пластик и внутрь, в промежуток между пластиком и стеной, помещали какие-то крохотные платы. Пауков там оказалось столько, что им приходилось двигаться по головам друг друга. Шквальный огонь выстрелов заставил стаю на какое-то время отступить – пара зверей так и осталась лежать в проходе, поджаренные заживо лучевыми выстрелами.
Запах паленого тела и шерсти заставил Эмму пару раз чихнуть, а боль в локте напомнила о том, что надо бы поберечь себя. Глянув мельком на руку, Эмма увидела широкий ожог – ее тоже слегка задели, но она не сразу заметила ранение.
Что ж, об этом беспокоиться не стоит, затянется за пару часиков, у фриков всегда все быстро заживает.
Казалось, что роботы одержали верх: они не подпускали стаю к себе, а многочисленные выстрелы наполнили коридоры слабым дымом и горячими искрами. Сейчас бы парочку бомбочек, какие были у Кольки! И где, интересно, Колька шляется?
И тут Эмма увидела прыжки, похожие на полет. Несколько длинных крупных зверей, взяв разгон, прыгнули на высокой скорости под самый потолок и тяжело опустились прямо на головы пауков (вернее, на их тела, потому что голов как таковых у этих роботов не наблюдалось). Тяжелые туши фриков поломали ровный и слаженный строй, яростное рычание подстегнуло стаю, и та ринулась живым белым потоком, и огонь ее уже не останавливал.
Трое зверей упали сразу, сраженные лучами, но сородичи не замедлились, они бежали по упавшим и вытягивали шеи, стараясь ухватить, порвать и сожрать врага. Эмма не полезла в свалку. Она стояла в отдалении и уничтожала тех роботов, что спешили на подмогу. Из соседних коридорчиков показались несколько мелких каракатиц – они торопливо ползли по стенам, и один из фриков принялся их слизывать прямо языком. Слизывать и жевать, а после выплевывать мелкие чипы, фыркать и дергать ушами.
Как Эмма поняла – маленькие роботы-каракатицы зверям не очень нравились. Видимо, в них мало что было съедобного, но зато большие пауки очень даже подходили для того, чтобы унять грызущий голод.
Эмма прошла чуть дальше, к раскрытому ангару, и заглянула в него. Здоровенный фрик – по длинным шрамам на боках она узнала в нем Зубастого – трепал останки большого паука, еще один что-то нюхал у странного вытянутого звездолета, время от времени мотал башкой и скалился.
Звездолет напоминал катер, но был раза в два больше и длиннее. От его блестящего обтекаемого тела отходили шесть крепких лап, заканчивающихся несколькими гибкими цепкими пальцами, которыми это средство передвижения крепко схватилось за пол. Бока звездолета покрывали странные выпуклые знаки, и по ним время от времени пробегали крохотные голубоватые искры, как будто обшивка светилась изнутри.
Невозможно было определить, где у этого звездолета дверь или хотя бы иллюминаторы. Сплошной черный блестящий металл с синеватыми искрами, еще теплый и совершенно гладкий. В нем, как в зеркале, можно было разглядеть свое отражение, и Эмма увидела там взволнованную злую девочку с прищуренными глазами и растрепавшимися волосами.
Фрик, круживший рядом со звездолетом, зло рыкнул и ударил лапой по его боку. Еще раз, еще и еще. Но ничего не поменялось, машина так и осталась стоять, возвышаясь над головой Эммы и нагло поблескивая новехонькими боками.
Теперь понятно, откуда взялись пауки: прилетели на таких вот звездолетах. Сейчас, когда станция лишена силового поля, к ним может проникнуть каждый, кто пожелает. Такие ангары, как тот, в котором находилась Эмма, имели открытые шлюзы, выходящие прямо в космос. Здоровенные шлюзы, которые на самом деле были посадочными площадками для мелких катеров, звездолетов и шаттлов. И взломать их ничего не стоило, особенно после того, как Моаг-Мартин оказался отключен.
Черный металл притягивал к себе, почему-то захотелось приложить к нему ладони, ощутить горячую готовность к бою, еще раз всмотреться в собственное отражение. Эмма оглянулась на рычащего Зубастого – тот успел раскидать по сторонам уцелевшие части робота и теперь стоял, разинув пасть и высунув узкий язык. Весь его облик говорил о том, что фрику нравится то, что он делает, и он собирается делать это и дальше. Значит, охота будет продолжаться и без Эммы, звери сами управятся.
