Кир Булычев - Звездный пес
– А ну-ка, – сказал тот ученый, – я желаю еще разок посмотреть на пламя в вулкане, только пустите пленку помедленнее и увеличьте сами огоньки.
И когда это было сделано, ученый громко сказал:
– Так я и предполагал!
– Что? Что? – спрашивали его ученики и ученики его учеников, потому что этому ученому, Льву Христофоровичу Минцу, исполнилось уже сто пятьдесят или двести лет. Когда-то он изобрел не то чтобы бессмертие, но жизненное замедление. Другие люди проживут десять лет, а Лев Христофорович только год. А раз он с самого начала был очень талантливым и мудрым, то с годами стал еще мудрей и порой сам себя не очень понимал – слишком сложно работал его гениальный мозг. Он с утра собирал своих учеников и учеников своих учеников и говорил им:
– Сейчас я буду объяснять вам мое самое свежее открытие, которое я совершил сегодня под утро, а вы попытайтесь понять, что же я такого наоткрывал. И как бы от моего открытия не погибло все человечество.
Вот такой ученый велел еще раз показать ему пламя и искры в вулкане Новый Везувий и уверенно заявил:
– Это не совсем пламя и не совсем огоньки. Когда-то, лет сто назад, в лесочке возле моего города появился вулкан. А вырос он потому, что в его лаве жили существа...
Тут профессор замолчал и заснул. А ученики и ученики учеников стали приглядываться к огонькам в лаве и сообразили, что Лев Христофорович, как всегда, прав.
В лаве вулкана жили огневики!
Науке про них мало что известно. Ведь огневики не могут вылезти на поверхность – сразу замерзнут, превратятся в пар или в пепел. А к ним не спустишься – не только потому, что лава очень горячая и плавит любой металл, но она еще и густая, как кисель. К тому же выяснилось, что огневики в Новом Неаполе неразумные, это животные, подобные ящерицам. От них и пошли всякие сказки об огненных существах – драконах или саламандрах.
Неудивительно, что профессор Селезнев хотел обязательно заглянуть в вулкан, посмотреть на огневичков поближе и, если можно, понять, как они живут, передвигаются, дружат, любят и общаются между собой. Ведь до сих пор неизвестно даже, что они едят и как спят. А уж понять, сколько у них бывает детей, как они быстро растут и как долго живут, ученые и не мечтали.
Когда «Пегас» опустился неподалеку от Нового Неаполя, Алиса первым делом поглядела в сторону вулкана. Она знала, что над ним всегда поднимается столб сиреневого дыма высотой в десять километров.
Но оказалось, что в тот день дыма не было.
– Наверное, у них профилактика, – предположил капитан Полосков. – Ведь надо проверить системы, посмотреть на тоннели и котлы...
– Ты шутишь, Полосков? – спросила Алиса. – Или издеваешься надо мной?
– Я не люблю шутить и совсем не умею издеваться, – ответил капитан. – Я просто рассуждаю, что могло случиться с целым вулканом. И если он периодически не извергается, значит, он просто погас.
– Разве так бывает? – удивилась Алиса.
– Вулканы непредсказуемы, – сказал профессор Селезнев. – Они могут сто лет дымить, а в один прекрасный момент погаснуть.
– Сразу?
– Чаще – постепенно... Впрочем, это зависит от того, что происходит внутри вулкана.
– А мы посмотрим?
– Попытаемся, – ответил папа.
У корабля их ждала машина директора Изорского музея. Директор оказался бородачом небольшого роста в длинном пальто и в шляпе, надвинутой на глаза.
– Не вовремя вы приехали, – сказал он. – У нас беда.
– Расскажите, что у вас произошло, – попросил Селезнев.
Он первым соскочил на землю, за ним – Алиса. Полосков остался на «Пегасе», но внимательно следил за тем, что происходит снаружи. Так положено делать, если твой корабль опустился на чужую планету, где происходит что-то подозрительное.
Алиса поежилась. Дул пронизывающий, холодный ветер, он приносил с собой мокрые брызги то ли с неба, то ли с моря.
– Погас вулкан, – грустно сказал директор музея, кутаясь в пальто. – Наступили холода. Стало холодно.
Вдруг звездный пес, который сидел в открытом люке «Пегаса» и не спешил спрыгнуть вниз, что-то сказал.
Алиса посмотрела на него.
Он опять отозвался на слово «холодно». Открыл пасть, зевнул и тихо произнес:
– Холодно.
– Вот именно, – сказал директор музея, который, видно, подумал, что эти слова произнесла Алиса.
Алиса снова поежилась. Уж очень таинственная получается история. Куда ни попадешь, везде холодно. А тут еще этот пес с его единственным словом.
– Вчера днем, – сказал директор, – совершенно неожиданно вулкан погас.
– Как же это случилось? – спросил Селезнев.
– Давайте я подвезу вас поближе к вулкану, а по дороге все расскажу.
Алиса с папой сели в машину директора. Директор сразу поднял стекла и включил обогреватель.
– Мы тут привыкли, – сказал он, – что у нас всегда тепло – от вулкана. У нас в домах нет ни печек, ни каминов. Даже теплых вещей – и то нет. И вдруг – нате вам...
Машина выехала на набережную.
Холодные волны разбивались о гранитные плиты, соленые брызги летели над пустынной набережной. Отдыхающих не было видно. Только полицейский стоял на посту и регулировал движение, которого, впрочем, тоже не было.
– Это катастрофа, – сказал директор. – Сто лет ничего не случалось, и вдруг – нате вам!
– И вы ни о чем не догадывались? – спросил Селезнев. – Разве у вас нет службы наблюдения за вулканом?
– Конечно, служба есть. На набережной каждый день вывешивали объявление, какой высоты сегодня столб дыма, от каких болезней он лучше всего помогает и прочие сведения...
– И служба не предсказала?
– Они клянутся, что все было как всегда.
Машина остановилась у подножия вулкана перед большим щитом, на котором было написано:
ПРОСЬБА ДАЛЬШЕ НЕ ХОДИТЬ,
НА ВУЛКАН НЕ ЗАБИРАТЬСЯ!
ОПАСНО!
– Пойдемте наверх, – предложил директор музея.
– Может быть, Алисе лучше остаться? – спросил папа.
Алиса готова была его убить!
Но, к счастью, директор музея только удивился.
– Ничего не может случиться! – воскликнул он. – Неужели бы я пустил гостей наверх, если бы не был уверен, что вулкан погас навсегда и окончательно? Это национальная катастрофа!
Они поднимались по тропинке. Вулкан был высокий, и Алиса даже подумала, не лучше ли было бы подлететь на флаере?
Но директор одновременно вел экскурсию для гостей. Он показывал Селезневу растения, растущие на склонах Нового Везувия, даже погнался за вулканическим кроликом, заметив его в кустах. Селезнев, который, как вы знаете, тоже совершенно сумасшедший космозоолог, вместе с директором бегал среди кустов, гонялся за кроликом и за какой-то маленькой синей черепашкой. Одна Алиса все время помнила о том, зачем они идут к жерлу вулкана, и только Алису беспокоило проклятое слово «холодно».
– Скажите, пожалуйста, – спросила она, – неужели перед тем, как вулкан погас, не произошло ничего особенного?
– Произошло, произошло! – отозвался директор.
Он поймал небольшую жемчужную ящерицу и посадил ее в шляпу. Селезнев тоже поймал такую ящерицу и тоже посадил ее в директорскую шляпу.
– Замечательный экземпляр! – воскликнул он. – Алиса, не отвлекай нас! Мы же работаем!
Они поднимались все выше. Навстречу им опустился туман, и стало еще холоднее. Директор музея повязал на голову носовой платок, потому что в его шляпе профессор Селезнев нес ящериц и черепашку.
– В шестнадцать двадцать мы увидели, как столб дыма, который всегда поднимался над вулканом, стал светиться. Он светился все ярче, и люди начали волноваться. Потом этот светящийся столб превратился в веретено, которое вращалось с бешеной скоростью. Оно оторвалось от вулкана и улетело к звездам.
– И что еще?
– Еще стоял страшный шум, даже уши закладывало.
– А потом?
– Потом стало темно. Люди успокоились и пошли по домам, но тут нам стали звонить дежурные со станции наблюдения на вершине вулкана. Они сообщали, что из вулкана перестал идти дым, а если заглянуть внутрь...
Они дошли до вершины вулкана, и директор музея закончил свой рассказ так:
– Вы сами можете заглянуть внутрь жерла и убедиться в том, что наш вулкан умер.
Пологий склон, по которому они поднимались, крутым обрывом скатился вниз, в глубокую пропасть. Именно оттуда, как поняла Алиса, всегда поднимался дым. Но сейчас можно было посмотреть вниз и увидеть черное дно вулкана.
– Вы не поверите, – раздался голос директора, – но термометры, которые мы опускали на дно, на глубину больше километра, показывают, что жерло совершенно холодное. И стены тоже. Лава застыла.
– Но ведь так быть не может. Раскаленная лава остывает много дней! – удивился Селезнев.
– Я знаю, – сказал директор музея, – но это факт. Нате вам!
– А как же огневики? – спросила Алиса.
– Надеюсь, что не все огневики погибли, – сказал директор. – Думаю, когда вулкан начал остывать, они успели спуститься внутрь планеты, в ее раскаленное ядро.
