Саша Готти - День вампира
Он начал смеяться, а сердце у Молли отчаянно забилось. Она хотела было что-то сказать, но только открыла рот и закрыла его. Вид у парня с серьгой в ухе был настолько нагловатый и бесшабашный, что рассчитывать, будто здесь, в этом доме кто-то будет помогать ей и ее старому деду, было не просто глупо – это было полнейшим идиотизмом. Молли вдруг подумала, что приехала зря, и надо поскорее убираться восвояси из этого странного места.
– Ладно, извините, – пробормотала она с упавшим сердцем, делая шаг назад. – Я, наверное, ошиблась…
Вдруг где-то за деревьями снова раздались громовые шаги, верхушки сосен закачались им в такт, и лохматый парень, издав какое-то восклицание, схватил ее за рукав и втащил за порог, молниеносно захлопнув дверь.
– Ег-о-о-ор! – разнесся зычный рявк, и тяжелая дверь задребезжала.
– Это моя мама, она сегодня злая… тс-с-с-с… – приложив палец к губам, прошептал он. – Кто бы ты ни была, стихийное бедствие лучше переждать в доме…
Оказавшись внутри дома, Молли ожидала увидать толпу народа, но, к ее удивлению, там не оказалось никого. Огромный, устланный черными пушистыми коврами холл был пуст. Через высокие и узкие стрельчатые окна его освещало закатное солнце, отражаясь в потемневших от времени зеркалах, а на стенах из резного дерева были развешаны потемневшие от времени портреты и пейзажи.
Похожие дома Молли видела только на картинках или по телевизору, – обычно в них жили всякие старинные графские семьи, а на такой роскошной дубовой лестнице, которая, изгибаясь, спускалась со второго этажа, вот-вот должен был показаться какой-нибудь важный граф в камзоле или дама в кринолинах.
Но ни дам, ни графов не было – повсюду валялись совершенно не подходящие к этому интерьеру вещи: пол был усыпан фантиками от конфет и огрызками яблок, несколько китайских напольных ваз было опрокинуто и валялось на ковре, а в огромном камине в самом дальнем углу холла стоял мангал для шашлыков. Повсюду, на паркете и коврах валялись книги, ручки, тетради и какие-то развернутые старинные карты.
А посреди всего этого стоял лохматый раздолбай и жевал пирог, рассматривая Молли.
– В общем, Гильса дома нет, а его родители уехали, – сказал он. – А сам он поперся за какими-то материалами по реферату в библиотеку. А я – лучший друг Гильса, меня зовут Егор.
Он наконец-то доел пирог и вытер заляпанные ягодами руки о футболку.
– Мы тут все вместе с ребятами писали реферат… Кстати, а куда они все подевались? Я что – один теперь все дописывать буду?
Он озадаченно огляделся по сторонам и позвал, сложив руки рупором:
– Дрина! Марик! Ау-у… Я пошутил насчет своей мамы… где вы?
Тяжелая бархатная штора в дальнем углу всколыхнулась. Из-за нее в холл осторожно ступила девица, которая оказалась миниатюрной настолько, что едва доставала лохматому парню до плеча. У нее был курносый вздернутый носик и карие глазки с огромными ресницами, которыми она хлопала, как двумя веерами. На вид она была совсем ненамного старше Молли – от силы года на два. Она была одета в красный костюм с брюками, сверкающий блестящими камешками, а крашенные в зеленый цвет волосы до пояса были сплетены в сотню тоненьких косичек.
– Балбес ты, Егор, – напустилась на лохматого раздолбая девица. – У тебя шуточки, как у Гильса, я чуть не слилась по трубам, вслед за всеми… А вот Марик застрял в вентиляции, когда пытался удрать, и что теперь делать?
– Помогите! – раздался откуда-то сдавленный полузадушенный вопль. – Вытащите меня! Ай-ай-ай!
Наверху, там, где заканчивалась лестница, из стены торчали чьи-то толстые ноги в тренировочных штанах. Они дрыгали из стороны в сторону, и кто-то отчаянно вопил:
– Помогите же мне! Караул! Спасите!
– Хватайтесь, – скомандовал Егор. – Дергаем по команде три-четыре! А ты чего стоишь? – Он глянул на Молли. – Помогай, раз пришла… Хватайся за ногу и дергай… три-четыре…
Егор схватил за одну ногу, а Молли и девица с зелеными волосами – за другую, и они дружно рванули ноги на себя. Что-то крякнуло, раздался хлопок, и все они отлетели, взметнув тучу пыли, в другой конец холла вместе с чем-то большим и толстым.
Это большое и толстое, отплевываясь от пыли и сажи, поднялось и оказалось подростком-увальнем, с рыжими длинными волосами и крупными передними зубами, что делало его похожим на гигантскую говорящую белку. У него были розовые, как яблоки, щеки, а за толстыми стеклами очков блестели поросячьи глазки.
Он недовольно отряхивал от пыли свою майку цвета «взрыв в тропиках» и тренировочные штаны, при этом яростно фыркая и чихая.
– Я с тобой больше не разговариваю, дурак, – начал он наскакивать на Егора. – Набрался от Муранова его шуточек, скоро будешь таким же невыносимым! Я тебе этого никогда не прощу!
– Знаешь, Марик, я все-таки друг Гильса, с кем поведешься, – развел руками Егор. – Я не знал, что ты настолько боишься моей матери. В следующий раз вытолкну тебя в ту сторону, а не обратно.
Тут Егор кивнул на Молли.
– Познакомьтесь – это подружка Гильса, Молли, и она… она человек. – Он многозначительно посмотрел на ребят и добавил: – Гильс покусал ее собаку, и она приехала, чтобы поколотить его…
– Нет, ничего подобного, я не… – начала протестовать Молли, но ребята уже окружили ее и принялись трясти ее руку в приветствии. Рыжий толстяк долго раскланивался, важно представляясь Марибором Уткиным, а попросту – Мариком, а девица с зелеными косичками назвалась Адрианой.
– Но Дрина – короче, – объяснила она и протянула Молли руку с очень длинными острыми ногтями, которую та осторожно пожала. – Очень рада с тобой познакомиться.
– А я – Егор Бертилов, но я уже это говорил, – улыбнулся лохматый паренек. – Пока родители Гильса в отъезде, он разрешил нам устроить в его доме штаб-квартиру для написания рефератов. А знаете что? Предлагаю нам всем поужинать. Заодно Молли расскажет нам эту историю с Гильсом и собакой.
Идея поужинать была очень кстати – Молли с утра ничего не ела, выбежав из квартиры без завтрака, поэтому, увидав огромный накрытый стол в просторной столовой, куда отвели ее ребята, очень обрадовалась.
Стол был уставлен чашками, тарелками с сыром и ветчиной, а посредине возвышалась огромная тарелка с пирогами. Поскольку за высокими, во всю стену, окнами начинало вечереть, Дрина нашла свечу и зажгла ее, водрузив на блюдечко посредине стола.
– Как мы вовремя выгнали гостей! Осталось чем поужинать. – Егор довольно потер руки. – Молли, не стесняйся. Не думаю, что наша еда сильно отличается от вашей… – Он осекся и быстро взглянул на нее. – Я хотел сказать, что это вполне съедобно.
Дрина разлила чай в большие фарфоровые чашки, и Молли с удовольствием принялась за пироги с ягодной начинкой, которые оказались необыкновенно вкусными. На вопрос Молли, что это такое, Дрина назвала эту ягоду упырикой и сказала, что она растет в окрестных лесах.
– Так ты говоришь, что из-за Гильса тебя с дедом собираются выселить из квартиры? – спросил Егор. – И ты приехала, чтобы он исправил то, что натворил. А как ты нашла его дом?
Молли рассказала историю с собакой, вплоть до утреннего прихода милиционеров.
– Поэтому я и приехала, хоть Гильс меня и не приглашал… – Молли смутилась. – Если собака нашего соседа, Льва Михайловича, снова не залает, нас с дедом могут выселить из квартиры.
– Какой ужас, – тряхнув косичками, громко возмутилась Дрина. – А разве так можно – взять и выселить из квартиры?
– Некоторые люди могут. Лев Михайлович – просто монстр, он очень страшный, и весь наш двор его боится.
– Мне уже интересно посмотреть на этого монстра, – фыркнул Егор. – Я вот, например, ничего страшнее своей мамаши в гневе не видел. Если этот собаковод приедет сюда, в Пестроглазово, надо будет познакомить его с моей мамой, и это будет настоящий ремейк фильма «Чужой против хищника»!
– Нет, Егор. – Дрина замотала головой. – Не надо вмешивать в это ничьих родителей. Мы должны сами поехать туда, на Садовую улицу, и все уладить. Это так похоже на Гильса – заварить кашу, чтобы потом ее расхлебывало побольше народу… – Дрина запнулась и быстро взглянула на Молли. – Ты не думай – надо помочь, и мы поможем. Так ведь, Егор?
– А что, – лохматый паренек закатил зеленые глаза к потолку, потрогав серьгу в ухе. – Я давно не был в городе, все МУН да Пестроглазово, учеба да каникулы… И правда, съездим все вместе завтра утром, и я сниму с собаки… это… болезнь.
– Правда? – У Молли от радости перехватило дыхание. – Вы ее вылечите, она снова будет лаять?
