Кеннет Оппель - Серебряное крыло
— Фрида водила меня в эхо-хранилище, — сообщил он. Теперь казалось, это было очень давно.
После короткого молчания Ариэль спросила:
— И что ты там слышал?
— Старые истории. Про Великую Битву Птиц и Зверей. И еще про Обещание.
— Сейчас многие не придают значения этим историям.
— Папа в них верил, и может, не только он.
— Фрида рассказала тебе, — с досадой поморщилась Ариэль, но потом примирительно добавила: — Наверное, у нее были на то причины. Но я знаю, что желание посмотреть на солнце приводит летучих мышей к гибели. Может быть, все эти истории — правда. Может, когда-то мы действительно летали днем и не боялись других животных. Но сейчас мы живем в ночи. Разве это так уж плохо? Во всяком случае это помогает нам выжить.
— Но это неправильно, — упрямо сказал он. — Мы не должны быть изгнаны. Мы не сделали ничего плохого. А что сделали совы…
— Шейд, таков порядок вещей.
— А как же Обещание? Отец считал, что оно как-то связано с кольцами.
— Ну, у Кассела всегда были сумасшедшие идеи. Получив кольцо, он решил, что Обещание в самом деле сбудется. Он думал, это знак.
— Что он искал, когда его убили?
— Он не говорил мне. Он был очень возбужден и сказал, что ему нужно кое-что проверить. Но обещал вернуться через две ночи. Может, он собирался встретиться с летучими мышами из других колоний. Или пытался найти людей, которые окольцевали его, я не знаю. Через две ночи вся колония покинула Гибернакулум. Я осталась там одна и ждала его целую ночь, потом еще одну — на всякий случай. А потом поняла, что он погиб. Тогда я тоже улетела оттуда и догнала остальных.
Шейд молчал. Впервые он понял, какой ужас она пережила. Одной ждать мужа, а потом понять, что никогда больше не увидишь его.
— Фрида сказала, что были и другие окольцованные.
Ариэль кивнула.
— Почти все они пропали, еще до Кассела. Остались лишь несколько самцов.
— Может, они знают, куда он полетел той ночью?
Она сердито посмотрела на него:
— Не в этом дело, Шейд. Послушай меня. Я хочу, чтобы ты жил! Когда мне сказали, что ты умрешь — ведь ты был слишком слабенький, — я выходила тебя. Это чудо, что ты выжил. Тебе и так слишком часто грозила смерть.
Ариэль устало посмотрела на него, и Шейд ласково прижался к ней. Он не хотел, чтобы она тревожилась.
— Прости, — пробормотал он.
— Тебя беспокоит путешествие на юг?
— Немножко.
— Все будет хорошо. Я буду рядом. И Фрида не допустит, чтобы кто-нибудь отстал.
— А если я все-таки отстану?
— Хочешь, я расскажу тебе о дороге, которой мы полетим?
Шейд кивнул. Это хорошая мысль, так, на всякий случай.
— Я опишу только главные метки, иначе рассказ получится слишком долгий. Закрой глаза и сосредоточься.
Ариэль прижалась лбом ко лбу сына и запела. В темноте возник сверкающий серебристый ландшафт, лес, огромная поляна, высокий дуб с мощными ветвями — Древесный Приют.
— Ты тоже умеешь это делать! — изумленно воскликнул Шейд. — Точь-в-точь как в эхо-хранилище!
— Когда-нибудь я и тебя научу. Слушай.
Она снова запела, и Шейд увидел родной Древесный Приют, он становился все меньше и меньше, как будто Шейд удалялся от него.
Потом ландшафт изменился, и Шейд уже парил высоко над деревьями, увидел внизу пустую конюшню, ту самую, в которой они сейчас укрылись.
Он пролетел мимо так быстро, словно делал в секунду тысячи взмахов крыльями, пока не увидел впереди огромную Человеческую башню, возвышающуюся над деревьями. Что это? Когда он приблизился к ней, вершина огромной башни на мгновение вспыхнула.
Шейд хотел спросить маму, что это значит, но уже миновал башню и увидел, что она вздымается вверх с большой каменной площадки у самой кромки воды. Но эта вода была совсем непохожа на ручей, из которого он привык пить. Черная водная гладь простиралась дальше и дальше от земли, пока не сливалась с ночным небом.
— Мам, что это за место?
— Потом, Шейд. Сейчас слушай.
Удивительные картины одна за другой разворачивались перед ним: скопления каких-то звезд внизу, металлический крест, другие звезды вокруг него, и глухой звон — бом, бом, бом, — который болезненно отозвался в ушах.
И еще: одна звезда в небе, сиявшая ярче других.
Затем уши гигантского белого волка, а вокруг снег и лед, насколько хватает глаз.
И наконец широкий водный поток — бурный, ревущий, сверкающий миллионами брызг.
Картины кончились, теперь Шейд видел только темноту. Он открыл глаза и с изумлением посмотрел на мать.
— Ты все видел? — спросила она.
— Да, но не все понял. Эта высокая, огромная башня и…
— Я объясню тебе завтра ночью, — сказала Ариэль. — Самое главное — хорошенько запомни картины и звуки. Это самые важные вехи нашего путешествия. А теперь нам надо поспать. Завтра мы будем в Каменной Крепости. И ты встретишься со своими братьями.
Шейд насупился: наверное, они тоже будут дразнить его недомерком.
Он тесно прижался к матери, обхватил себя крыльями и спрятал под них голову, чтобы не замерзнуть, — здесь было холоднее, чем в Древесном Приюте. Вскоре дыхание матери стало тихим и ровным, но Шейд не мог уснуть, его мозг продолжал упорно работать.
Дело не только в том, что он чувствовал себя виноватым в случившемся. Все равно невозможно вернуть Древесный Приют, вернуть отца, запретить совам охотиться на летучих мышей. Нужно что-то сделать.
И перед тем как окончательно заснуть, он понял, что должен совершить. В Каменной Крепости он встретит носителей колец, которые знали его отца. Он поговорит с ними, попросит рассказать все, что они знают о том, что на самом деле случилось с Касселом. Он выяснит, что означают эти кольца. Может быть, это приведет его туда, где исчезают летучие мыши. Он раскроет тайну Обещания. И тогда он преподнесет колонии самый драгоценный дар.
Он вернет летучим мышам солнце.
Буря
Когда они проснулись, долину окутывал густой туман. Резкий ветер свистел в ушах, шерсть покрылась мелкими капельками влаги.
Несмотря на это, Шейд чувствовал необыкновенное воодушевление. На рассвете они уже будут в Каменной Твердыне и встретятся с другими сереброкрылами, а главное, с самцами — носителями колец, которые знали его отца.
У Шейда был план — простой, ясный и убедительный. Шейд решил ничего не говорить матери — это только встревожит ее, а ведь он и так доставил ей немало беспокойства. Но Фриде он позже расскажет обо всем, по секрету. Шейд знал, что она поможет ему.
Утром, перед тем как покинуть убежище, Фрида побеседовала с Шейдом и Ариэль. Причем на глазах у всех. Шейд испытывал одновременно неловкость и гордость. Из-за него, маленького детеныша, Фрида пожертвовала Древесным Приютом. Шейд был теперь важной персоной, и все-таки ему было не по себе. Все держались от него на расстоянии. Может, они не всегда будут так ненавидеть его. Батшеба следила за ним неприязненным взглядом, который наполнял его сердце чувством вины и гневом.
Сереброкрылы пролетали над кронами деревьев, и сквозь полосы тумана Шейд видел незнакомые леса, долины, луга и ручьи. Человеческие дороги прорезали холмы, и по одной из них быстро двигалась, выбрасывая перед собой луч света, грохочущая повозка. Позади себя она оставила едкий, неприятный запах, и Шейд чихнул. На открытых местах виднелись скопления домов, над крышами поднимался дым.
— Замерз? — спросила Ариэль.
— Нет, все хорошо.
Шейду хотелось, чтобы мама перестала все время тревожиться о нем. У него были основания гордиться собой. Хотя он и недомерок, но не слабак — в полете он доказал это всей колонии. Он не отставал и не терял высоту. Он летел даже лучше, чем ожидал, удержался в первых рядах, сразу за Фридой и другими старейшинами.
Пронзительный, свежий запах ударил ему в нос. Почти тотчас же он услышал новый звук — низкий, пульсирующий, похожий на глубокое дыхание какого-то могучего животного. Шейд оглянулся на мать.
— Сейчас я покажу тебе, — сказала она.
Она резко изогнула крылья и взмыла вверх. Шейд последовал за ней, посмотрел вниз и чуть не задохнулся от удивления. Сквозь клочья тумана он увидел кромку леса и известняковую гряду, которые вдруг сменились темной, покрытой рябью поверхностью, простиравшейся в бесконечность. Казалось, это край земли.
Он тотчас вспомнил звуковую карту, которую показывала ему мать.
— Это все вода? — прошептал он.
— Это океан. Вода здесь не такая, как в ручье. Она соленая.
У самого берега волны вздымались, как огромные черные лапы с белыми когтями, и разбивались о скалы.
— Мы ведь не полетим над ним?
— Нет.
Шейд облегченно вздохнул. При одном взгляде на океан он почувствовал себя ужасно маленьким и одиноким. Там не было деревьев, ветвей, скал, суши — ничего твердого, устойчивого, надежного. Что если вдруг придется приземлиться? Он еще не умел плавать и совсем не хотел учиться этому сейчас. Шейд слышал рассказы о том, что люди могут плавать по воде на так называемых кораблях. Но зачем они делают это? Что такого интересного за морем?
