Кир Булычев - Наездники
Если ты хотя бы во сне понимаешь, как можно сбежать, сразу становится легче. Ведь враги о выходе не знают!
Она пригрелась и подумала: «Как я устала! И здорово, что не поехала в Москву, я бы по дороге промокла до воспаления легких. И умерла бы от страха. А сейчас я дома, никто меня не хочет убить, и я сплю...»
Сколько она спала, неизвестно. Но когда проснулась, было темно.
Она была в доме не одна.
Темно. Дождь постукивает по стеклу, слышно, как капли легонько барабанят по крыше. Это постоянный шум, привычный, но звук шагов в большой комнате сразу напугал Верку.
Кто-то шел по комнате, стараясь ступать негромко. Потом заскрипел стул. Он вообще-то скрипучий, но если вы думаете, что это Котяра на него вскочил, то ошибаетесь. От кота стул так не заскрипит.
Потом все стихло.
Сжавшись под одеялом, Верка пыталась успокоиться. Она себя уговаривала: ничего страшного, это дом скрипит, старый – вот и скрипит, это крысы бегают, они всегда по ночам бегают, на то они и крысы.
Но она знала, что это не крысы.
В доме люди.
А ведь она чуяла, что кто-то к ней заявится. Все события странного дня к этому вели.
Верка лежала, сжавшись котенком, коленки к животу.
И тут ее ударило по ногам!
Как электрическим током!
Почему она не закричала и даже не взвизгнула – невероятно! Верно, боялась тех, кто в соседней комнате, еще больше.
Что-то теплое пронеслось по ее боку, потом по плечу и полезло внутрь комочка, которым стала Верка.
Это был Котяра. Кот перетрусил больше Верки.
Он дышал мелко, быстро и горячо.
– Дурачишка, – беззвучно шептала ему Верка. – Ты чего испугался? – А самой ей стало полегче оттого, что другой был слабее ее и просил защиты.
Снова скрипнул стул в большой комнате.
Потом послышался другой звук – выдвигали ящик комода.
– Ну где ты ищешь? – спросил женский голос. Голос принадлежал женщине из коттеджа.
– Она всегда ключи прячет в верхнем ящике комода. В белье.
– Почему в белье?
– Потому что все женщины прячут ценности в белье, а мужчины в книгах. Об этом в «Криминалистике» написано.
«Какой еще ключ? – удивилась Верка. – При чем тут ключ?»
– Зряшное это дело, – сказал второй голос. Верка почти не сомневалась, что это детеныш. Голос был странный. Если не видеть этого ребеночка, а только слышать его голос, можно подумать, что говорит женщина.
Но голос все равно оставался каким-то странным, недоделанным. Объяснить это невозможно – самому нужно слышать.
– Почему зряшное?
Они разговаривали вполголоса, но было так тихо, что Верка слышала каждое слово.
– А если второго ключа не было?
– Тогда я тебе головку откручу, – засмеялась женщина.
– А я тебя ужалю!
Тут ночные гости стали тихо смеяться. И слушать этот смех было противно.
– Может, взломаем? – спросил детеныш. – И рванем к чертовой бабушке!
– Чтобы весь поселок сбежался?
– Кому здесь сбегаться?
– А этот, в шляпе! Он десятерых стоит по подлости.
– Я думал, что Оксана его уберет.
– Не вышло. Но он не должен оставаться здесь. Он что-то знает. И меня это тревожит.
– Тревошшшит, – повторил детеныш. И получилось как у змеи. – Смешное слово.
– Вбей в свою маленькую пустую головку, – произнесла женщина, – что процесс может начаться в любую минуту. И мы должны его контролировать! На нас ответственность перед нашим народом, перед будущим.
– Мамочка, не говорите красиво, – засмеялся детеныш.
– Или все пойдет прахом!
– Не дурак, знаю, – откликнулся детеныш.
Никакой он не детеныш, поняла Верка. Он взрослый, может быть, карлик, ему выгодно изображать малыша. Такого не боятся.
– И как ты проморгал, пока Оксана возле тебя шастала? – спросила женщина. Ответа она не ждала. – Где теперь второй ключ искать?
– Здесь. Должен быть здесь. И Верка должна знать. Ее можно...
И вдруг они перешли на шепот.
И заговорили так тихо, словно шептали прямо в ухо.
И Верка сразу поняла, что речь о ней.
Сейчас они к ней придут!
Когда человек, даже совсем легкий, старается идти беззвучно, получается наоборот. Все половицы отзываются на его шаги куда громче, чем обычно.
Скрип... скрип-скрип. Еще ближе к двери...
Что делать? Бежать? К окну?
В комнате раздался грохот. Конечно же, догадалась Верка, на табуретке стояла пустая трехлитровая банка!
Ей сразу стало легко. С нее сняли груз. А затем послышался вопль.
Черная пантера, сидевшая раньше у Верки на груди, влетела в большую комнату, врезалась в непрошеных гостей и завизжала. В ответ завизжали детеныш с женщиной, полетели стулья, и гости кинулись прочь из дома!
Потом уж Верка сообразила, что все это время Котяра сидел, прижавшись к ней и чего-то ожидая... А тут звон!
Вот он и кинулся!
Впрочем, не исключено – разве с котами так не бывает? – не исключено, что он решил до последней капли кошачьей крови защищать домашнее добро.
Но Верка об этом уже не думала. Она сиганула через окно, врезалась в крапиву и понеслась по грядкам.
Неслась она сквозь крапивные джунгли босиком, в майке и трусиках, под проливным дождем, в темноте, как будто забыла, что мокрая крапива жалит куда сильнее.
Конечно же, она промахнулась мимо дыры в штакетнике или не смогла в нее протиснуться, стала перелезать через забор, забор начал под ее весом клониться, бухнулся на участок Папани, и Верка легла на него животом.
Она лежала ничком и делала руками и ногами судорожные движения, словно училась плавать.
А сверху струился низкий, вежливый, жидкий голос Олега Владиславовича:
– Заблудилась, Верочка? Или не спится?
Она узнала его голос и мгновенно успокоилась. Будто сосед был бетонной стенкой, которая могла защитить ее от врагов.
Олег наклонился, чтобы помочь ей подняться. Верке стало стыдно, и она сказала:
– Я починю вам забор, не беспокойтесь.
– Принадлежность забора – дело завтрашнее. Что тебя напугало?
– Они приходили.
Верка с трудом встала, босая нога тут же провалилась в щель между досками, и вытаскивать ее было больно. К тому же крапивное жжение наконец-то схватило ее в когти.
– Пошли в дом, – сказал Олег Владиславович.
Он был в халате, но в шляпе. Разглядела Верка это не сразу, потому что свет от единственного освещенного окна еле добирался до поваленного забора. Они заковыляли к дверям рука об руку.
– Иди, иди, – ворчал сосед. – Мне тебя не дотащить, ты ж кобыла!
– Я не кобыла, – вдруг обиделась Верка.
Над дверью горел фонарь.
На сухих, закрытых навесом ступеньках лежал плетеный половик.
Откуда-то из-под ног выскочил Котяра. Как он сообразил?
– Смелое животное, – похвалил Олег. – Побежал за тобой.
– Это все он, – улыбнулась Верка. – Он, можно сказать, меня спас.
Верка присела на корточки и погладила Котяру под скулой. Он ткнулся ей в коленку лбом. Лоб был мокрый, но и коленка тоже была мокрой.
Котяра громко мяукнул. Он был доволен и хотел, чтобы все об этом знали.
Верка взяла кота на руки и первой вошла в темную прихожую. За занавеской, заменяющей дверь, была жилая комната.
– Я тут ненадолго, – пояснил Олег Владиславович.
Под потолком горела голая лампочка. Комната была тесно заставлена мебелью.
– Садись, – сказал Олег и показал на продавленную тахту. – И раздевайся. В смысле майку снимай.
Он нагнулся и откуда-то снизу, видно из чемодана, стоявшего на полу, достал большой серый свитер, размера на четыре больше, чем нужно.
– Зачем раздеваться? – тупо спросила Верка.
– А затем, что от бронхита тебя лечить некому. Ты же вся мокрая.
Крапивные ожоги не проходили.
Свитер оказался теплым и немного колючим, но это было даже приятно.
– Чаю согреть? – спросил Олег.
– Вы что! Ночь на дворе!
– Чего побежала?
– А вы не знаете?
– Не знаю.
– А что же вышли мне навстречу?
– Ожидал чего-то.
– Чего?
– Не знаю чего. А что произошло?
Верка подобрала под себя ноги. Котяра забрался ей на колени.
– Я проснулась, а они уже там.
– Кто они?
– Думаю, что та женщина с детенышем. Я их, конечно, не видела, но голоса точно ихние.
– Что они делали?
– Я проснулась, а они шуршат и шепчутся.
– Испугалась?
– Еще как испугалась!
– Зачем они к тебе забрались?
– Ключ искали.
Вот тут Олег Владиславович на самом деле изумился.
Он даже шляпу снял и положил на крышку пианино. Оказалось, что он лысый. «Вот не думала!»
– Вот не думала! – сказала она вслух.
Олег догадался, взял шляпу и надвинул ее на самые уши.
Верка не стала смеяться.
– О чем они говорили? – спросил он сердито.
– Я же сказала – о ключе.
– Чепуха какая-то! Что за ключ им понадобился?
– Он должен был лежать у бабы Эллы. Они так и сказали. В белье искали, где-то еще... ну не знаю! Я не подглядывала.
– От чего ключ? Ну, думай, они должны были сказать!
