Дмитрий ЕМЕЦ - СОКРОВИЩА МУТАНТИКОВ
– Диапазон распространения мыслеволн! – зевнул Отелло. – У каждого мозга собственный вектор направленности и интенсивность телепаточастот. Как сказал бы Вильям Шекспир, «сумма углов в квадрате не мотивируется таблицей умножения».
Пупырь не понял ни слова, но, не желая признаться в этом, глубокомысленно кивнул.
Прошло несколько минут, прежде чем дедушка Умник вновь открыл глаза. Его странствующее в заоблачной выси сознание вернулось в тело.
– Что, дедусик, нашарил думалки карлюсиков? – спросила Бубнилка.
– Нашарить-то нашарил, да что толку? Если бы ты знала, какие тупые мысли у этих карликов! Они думают о чем угодно, только не о том, что нам нужно! – с раздражением проворчал Умник.
– Ты ни фигасики не узнал, отец? – разочаровался Хорошист.
– Почему не узнал? Разве я начинающий телепат, чтобы вернуться ни с чем? Пошарив по пустым головам, в конце концов я проник в мысли начальника телохранителей! – хитро улыбнулся старый лобастик.
– Пупа?
– Его самого! И зол же он! Ругает королеву упрямой Карлухой, потому что она не взяла его на колесницу. По обрывкам его мыслей мне удалось выяснить, что карлики направятся к океану по высохшему затону, найдут корабль и поплывут на необитаемый остров, где зарыты сокровища.
– А где находится остров? – спросил спустившийся с сосны Бормоглот.
– Пуп не знает, потому что карта у королевы.
– А в ее сознание нельзя забраться? Дедусик, пожалуйста, попробуй! Ты же умеешь! – Бубнилка прижалась к старику.
Лобастик погладил ее по похожей на редиску голове:
– Не все так просто, внученька. Рыжая Карла умеет выставлять мыслеблоки. В ее сознание можно проникнуть, лишь когда она спит, но тогда мы не узнаем координат, потому что цифры не будут ей сниться.
– Так я и знал, что у нас ничего не получится. С каждым годом дела идут все хуже! «Ща копыта отбросим!» – как сказал бы Вильям Шекспир, – ворчал Отелло, помогая отцу перебраться на скейт, которым старый лобастик управлял с помощью телекинеза (способности передвигать предметы на расстояние силой мысли). Этот навык развился у лобастика под старость взамен ослабевших ног.
– Какие мы времятерялки! Изруковонвывалительство! Надо устроить торопишки и поспешалища, а то будут опоздалки! Пора делать бежалки! – крикнул Хорошист, приплясывая на месте.
Он хотел немедленно отправиться в путь, но остальные участники экспедиции не были склонны разделить его пыл.
– Так просто за карликами не угнаться. Реакторное войско делает переходы почти по сто километров в день, а среди нас девушка, старик и ребенок. Скоро они выбьются из сил, и мы безнадежно отстанем, – здраво возразил Пупырь.
– Что же делать? – спросила Трюша.
– Думать, дочка, думать! Иногда пять минут подумать полезнее, чем пробежать тысячу верст! Это дурные головы ногам покоя не дают. – Укоризненно посмотрев на Хорошиста, папа-мутантик сел на камень, сложил на животике ручки и, шевеля большими пальцами, на долгие полчаса погрузился в размышления.
Бормоглотик затруднился бы сказать, думал ли Пупырь на самом деле или глубокомысленно тер нос, морщил лоб и вздыхал, изредка издавая многозначительные «м-м-м», «хм», «мда» или «угу». Порой кошачьему мутантику казалось, что отец его невесты притворяется, а иногда что он действительно размышляет. Наконец Пупырь, будто бы для того чтобы сосредоточиться, опустил голову на грудь, закрыл глаза и начал тихонько похрапывать.
– Обдурительство, вредительство и заносоводительство! Сказал, что будет думать, а сам устроил храпелки и соподрыги! – возмутился Хорошист.
Когда все убедились, что шерстюш спит, и хотели его разбудить, он вдруг вздрогнул, вскочил с камня и сказал:
– Провел я вас, оболтусы? Поверили, что я спал?
– А кто храпел?
– Как храпел? Вот так: «хр-шш, хр-шш-пшш». Это я не храпел, а размышлял!
– Ну и как, наразмышлял что-нибудь? – с иронией спросила Трюша.
Пупырь укоризненно покосился на нее и погрозил пальцем:
– И ты, ты могла в этом усомниться?! О дочери, как вам недостает доверия к собственным отцам! Разумеется, я нашел выход из положения! Если б это была чья-то чужая идея, а не моя собственная, я не постыдился бы назвать ее гениальной!
Отелло воткнул в землю прямую палочку и, взглянув на тень, увидел, что его простейшие солнечные часы показывают то ли второй, то ли третий час.
– Как сказал бы Вильям Шекспир, «полный атас»! Мы уже полдня потеряли! – пробурчал он.
– Буду совсем краток. Если мы не сможем догнать Карлуху на своих двоих, то должны изменить способ передвижения, – торжественно сказал папа-мутантик.
– Мы что, полетим, как курочки-рябы? Кудах-кудах? – Отелло насмешливо замахал руками, точно собирался оторваться от земли.
– Вот именно полетим! На воздушном шаре! – Пупырь победоносно взглянул на лобастика.
Тот хотел сказать, что у них нет воздушного шара, но вспомнил, что неподалеку от Старого города находится центр аэронавтики, или попросту воздухоплавания. Он уцелел после землетрясения, и, возможно, если поискать, шар там можно найти.
Опасаясь, как бы попутный ветер в сторону океана не переменился, мутантики помчались к центру аэронавтики и час спустя перелезали через бетонный забор. База воздухоплавания, которая когда-то использовалась для метеорологических исследований, располагалась в невысоком двухэтажном здании, со всех сторон окруженном сараями и пристройками.
В центре аэронавтики все осталось, как в день взрыва на АЭС. Правда, с тех пор здание кое-где обвалилось, окна зияли черными дырами выбитых стекол, а деревянные части сараев выглядели обветшавшими.
Вскоре Хорошист, обладавший талантом очень быстро находить необходимое, обнаружил в ангаре хорошо сохранившийся воздушный шар с корзиной.
Стоило Бормоглотику дотронуться до поверхности шара, как у него проснулась память вещей – уникальное умение, свойственное на Мутатерриториях ему одному. Благодаря этому качеству кошачий мутантик, прикоснувшись, мог уяснить предназначение любого предмета или механизма, определить, как им управлять и как его чинить. Однажды он сумел восстановить ржавый трактор и во время одного из сражений разогнал им карликов. Правда, трактор быстро сломался, но память об этом подвиге сохранилась на Мутатерриториях на долгие времена.
А сейчас, бегая вокруг шара, Бормоглотик грамотно распоряжался, куда поставить заплатку, сколько баллонов со сжатым газом подтащить и как правильно прикрепить корзину.
– А мешки с песком зачем? – отдуваясь, спросил Пупырь, которому вместе с Отелло было поручено привязывать их к бортам корзины.
– Это балласт! Если шар начнет падать, мешки можно сбросить и набрать высоту, – объяснил его будущий зять.
– Мы еще и падать начнем? Ай-ай-ай! Может, я лучше на скейтике прокачусь? – встревожился дедушка Умник, справедливо полагая, что в его возрасте чем меньше подобных потрясений, тем лучше.
– Не волнуйтесь! С балластом нам бояться нечего! – заверил старичка Бормоглотик.
– А если будет лопалка? Мне как-то папусик шаричек надувал, а он взял да и устроил бабахалку! Мы едва не оглохли! – забеспокоилась Бубнилка.
– Шар для воздухоплавания не может лопнуть! Сверху и снизу в аэростате есть широкие отверстия для циркуляции подогретого воздуха. Это гарантирует от излишнего давления. – Кошачий мутантик говорил авторитетно и толково, словно читал инструкцию, и Бубнилка, хотя ничего не поняла, успокоилась.
– А дно корзины не может отвалиться? По-моему, оно плохо закреплено! – испуганно спросила Трюша.
– На глупые вопросы не отвечаю! – рассердился Бормоглотик.
– Почему глупые? Совсем не глупые! Представляешь, мы летим, а дно – бац! – оторвалось! Мы падаем – шмяк! – и от нас одни кости! – Трюша с ее не в меру богатым воображением представила ужасную картину.
Ее жених осторожно отвернул на баллоне кран, включил горелку, отрегулировал пламя, и шар стал быстро наполняться теплым воздухом. Вначале он пластом лежал на корзине, потом вздрогнул и, постепенно набухая, лениво приподнялся. Прошло минут двадцать, и вот, натянув канаты, которыми корзина была привязана к вбитым в бетон кольцам, огромный шар стал рваться в облака.
По веревочной лестнице мутантики забрались в корзину и помогли подняться в нее дедушке Умнику, который крепко вцепился в свой скейт.
– Ишь ты, всю жизнь не летал, а под старость угораздило! – ворчал лобастик, с опаской высунувшись из корзины и наблюдая, что земля с каждой минутой удаляется.
– Ты у меня бодрюсенький дедусик! На роликовой доске совсем старюсенький кататься научакался! – напомнила Бубнилка, всегда поражавшаяся тому, какие фокусы выделывает на ней дед.
– То доска, а то воздушный шар! Ты бы еще чайник с Дедом Морозом сравнила! – недовольно проворчал Умник.
Вскоре шерстюши и лобастики поднялись высоко, и Мутатерритории предстали перед ними как крупномасштабная географическая карта. Вот Странный лес, похожий на огромную подкову, вот вьется голубой ниткой ручей, вот плотина, а неподалеку разрушенный фундамент реактора. Бормоглотик даже сумел разглядеть свое болотце, казавшееся сверху не больше железного рубля.
