Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Наследство Колдуна
«Какое из меня изобилие? — мрачно думала Лиза, пока Фифи почтительно рассматривала ее со всех сторон и жаловалась Циннамону на дряхлость и подслеповатость гардеробного Зеркала. — С моей фигурой только изобилие и изображать! И улыбаться по заказу я не умею, у меня от этого щеки болят!»
Напоследок Циннамон заикнулся про праздничное меню. Поскольку министр двора был еще и главным кондитером, разговор грозил затянуться. Лиза промямлила «жареного мяса побольше и маринованных огурчиков», а в животе у нее предательски заурчало от голода. Циннамон сжалился, ретировался и прислал Лизе прямо в покои целое блюдо горячих пирожков с разными начинками, а к ним — горячего чаю. К счастью, на этот раз Циннамон благополучно забыл про волшебство, так что пирожки и чай были обыкновенные, без фокусов — радужного сияния не источали, музыку не играли и бабочки из них не вылетали. Лиза робко отослала престарелую Фифи и впилась зубами в ближайший пирожок, не заботясь ни о каких церемониях.
Спятить можно от этих королевских дел!
Радингленские праздники еще не утратили для Лизы своей прелести, но они неизбежно сводились к дворцовым церемониям, а те наводили тоску. Какое, спрашивается, удовольствие от подарков, если вручение растягивается на долгие часы и приходится сидеть зашнурованной в корсет, милостиво кивать и бояться ляпнуть не то? Тут даже гномским украшениям не обрадуешься. Ох уж эти обязанности перед народом… Головой Лиза понимала, что народ состоит из отдельных, хорошо и не очень знакомых лиц — например, Мелиссы, Гарамонда, гномов, сильфов, рыночных торговцев, мастеров, кумушек, старичков, стражников, мальчишек… но когда все эти люди собираются в толпу и ты им что-то должна и смотришь на них с балкона, уже никакого праздника не получается и любить их всех сразу — тоже не получается.
Как, интересно, с этим управлялись папа и мама? И как Бабушка управляется?
В дверь бесшумно вплыла Фифи с кувшином горячей воды в руках (водопровод в Радинглене пока еще существовал только в виде чертежей мастера Амальгамссена).
— Как себя чувствует Ее Величество? — поспешно спросила Лиза.
Бумс!
Бульк-бульк-бульк!
По ковру разлетелись белые черепки в синий цветочек и растеклась темная лужа. Фифи огорченно охнула и всплеснула сухонькими ручками.
Лиза вскочила. Еще не хватало, чтобы пожилой человек при ней становился на четвереньки! Фифи слабо запротестовала, но Лиза усадила ее в кресло и ринулась наводить порядок.
— Ваше Высочество, кликните домовых! — посоветовала умудренная дворцовой жизнью Фифи, которая не могла допустить, чтобы наследная принцесса скатывала ковер и сметала осколки.
Домовые набежали сразу же, — стоило Лизе позвонить в колокольчик, который ей подсунула Фифи. Когда рьяные уборщики удалились, в наступившей тишине Лиза услышала отчетливые всхлипывание.
Фифи утирала слезы, норовившие закатиться в каждую морщинку. Лиза тут же перестала бояться старушку и неуклюже попыталась ее утешить, — мол, с кем не бывает.
— Первый раз я так оскандалилась! — горестно посетовала Фифи, промокнув глаза накрахмаленным платочком. — А я во дворце восьмой десяток служу, с шестнадцати лет! — старушка стиснула сухонькие ручки и выпрямилась, судорожно глотая и пытаясь совладать с собой. — Извините, извините… От расстройства это…
Лиза налила Фифи попить из графина, приговаривая «сидите-сидите».
— Ведь ее величество… ваша бабушка… никогда раньше ничем не болела! Наоборот — ежели кто захворал, ночь напролет у постели сама сидеть будет… Вот, помню, когда ее высочество Уна еще совсем малюткой слегла с жаром и бредила, так королева Таль всех нас, камеристок, прочь услала и сама с ней нянчилась, слезы ей утирала.
Лиза мгновенно насторожилась.
— Бредила?
— О каком-то домике в саду, о какой-то калитке и ключе… Захворала она сразу после того, как они потерялись, — пояснила Фифи.
Сердце у Лизы заколотилось. Она подалась вперед.
— Ее величество не рассказывала вам эту историю? — Фифи явно смутилась. — Тогда мне и подавно не следует… — Она снова рванулась встать.
— Нет уж, — твердо возразила Лиза. — Говорите. Я… повелеваю.
Слово «повелеваю» на старенькую Фифи подействовало, и она послушно продолжала рассказ:
— Их высочества однажды отправились на прогулку. Его высочеству Инго-старшему было лет тринадцать. Они ушли рано утром, а вернулись лишь к вечеру, и ее величество Таль очень беспокоилась. Поговорив с детьми, она сочла, что виноватой была Уна, и наказала ее. После этого Уна и заболела. Королева Таль воспитывала детей в строгости, — добавила Фифи с явным одобрением.
— Почему же Таль решила, что виновата именно Уна? — спросила Лиза, не надеясь на ответ: просто ей стало обидно за маму.
— Не знаю, — ответила Фифи. — Но после этого ее величество Таль велела мне строго следить за тем, чтобы ее высочество… не пользовалась магией.
— Почему?
Фифи снова замялась.
— Это ведь было давно, теперь можно и рассказать, — Лиза постаралась придать голосу побольше убедительности.
— Мне кажется, Уна что-то принесла с этой прогулки и спрятала, возможно, с помощью волшебства. А до этого за ней волшебных способностей не замечалось. Так вот, ее величество велела мне искать в покоях принцессы какой-то ключ… вроде золотой… или серебряный? Или с драгоценными камнями? Запамятовала, уж простите… Так я его тогда и не сыскала.
— А… а мама после этого когда-нибудь колдовала?
— Нет-нет! Я ни разу не замечала, а ведь меня к ее высочеству Уне с тех пор камеристкой приставили. Даже если она и умела колдовать, но все равно была послушной девочкой, — назидательно добавила Фифи.
Лиза почему-то ей не поверила. Гораздо охотнее верилось в то, что мама всегда поступала по-своему, даже когда была маленькой, просто умудрялась скрыть это от взрослых…
— Идите прилягте, Фифи, — стараясь, чтобы голос звучал похоже на Бабушкин, сказала Лиза. — Вы мне пока не понадобитесь.
* * *Сгущались сумерки, тонко и сильно пахло сиренью и жасмином, уже выпала роса, и трава была мокрой, так что семилетняя Уна промочила не только ноги в легких туфельках, но и подол платья. Тринадцатилетний Инго, которому в крепких сапогах никакая роса была не страшна, предлагал понести названую сестренку на руках — отказалась. Всю дорогу от реки она сосредоточенно смотрела перед собой, тихонько сопела конопатым носом и напряженно о чем-то думала. Принцу тоже было о чем подумать, поэтому шли молча.
Королевская воспитанница и наследный принц карабкались в гору по отвесной тропке, которая выводила прямиком к неприметной калитке в один из самых глухих уголков дворцового сада.
— Погоди-ка! — Принц замер и вслушался. — Никак, сторожа перекликаются? — Он приподнялся на цыпочки, вытянул шею. — И фонарики мелькают. И в городе то же самое было, хорошо еще, что мы огородами пробрались.
Уна не ответила.
— Наверно, нас ищут, — упавшим голосом сказал Инго. — Шуму будет! Пойдем быстрее!
— Ой! — Уна остановилась на бегу, как вкопанная. Но вовсе не потому, что испугалась. Она ничего не боялась, зато, если ей что-то приходило в голову, она, как все маленькие дети, сразу жаждала об этом поговорить. — А зачем нам этот ключ, а, Инго? Почему Садовник нам его дал? Он ведь говорил, всегда впущу, ждать буду…
— Про ключ я тебе потом все объясню! Не стой, пойдем! — Инго даже дернул ее за руку. — Мы же неизвестно сколько там пробыли, мама, наверное, с ума сходит! — На ходу он заглянул Уне в лицо и настойчиво сказал: — И давай договоримся, про Сад — держи рот на замке! Поняла? Я придумаю, как не рассказать про него маме.
— А это не получится вранье? — малышка напряженно наморщила лоб.
— Нет! Садовник ведь взял с нас слово до поры до времени молчать… Ты быстрее не можешь? — Инго заметно нервничал, а когда он нервничал, то всегда забывал, что он старше Уны на шесть лет и выше на две головы.
— Не могу! — обиделась Уна. Она-то совсем не нервничала. — Я устала! А тебя вон ноги какие дли-и-инные!
— Потерпи, мы уже почти пришли. — Инго распахнул калитку. Голоса впереди зазвучали громче. По всему парку и впрямь бегала дворцовая челядь с фонарями, перекрикиваясь охрипшими голосами, заглядывая в гроты, в беседки, в закоулки зеленого лабиринта. Особенно усердные смотрели даже под кустами и в чашечках цветов.
— Вон, смотри, мама! — тихо сказал принц. — Ты запомнила? Про Сад — ни звука!
Королева Таль, шумя пышными юбками, неслась прямо на них, как корабль на всех парусах.
— Где вы были? — надломленным голосом крикнула она.
Инго в ужасе увидел, что у нее слезы на глазах. А королева Таль никогда не плакала и другим говорила «побереги свои слезы для более серьезного случая». Видимо, сегодня был серьезный случай.
