Патрик Несс - Война хаоса
— В самом деле, — кивает он.
И швыряет в меня сгусток Шума…
Я прыгаю в сторону, и он со свистом проносится мимо…
Я падаю, качусь по снегу, поднимаю глаза…
ВИОЛА! — бросаю я в мэра…
И наша последняя схватка началась.
[Небо]
Ты поступил правильно, — показывает Источник по дороге к океану.
Небо не нуждается в твоем одобрении, — показываю я в ответ.
Мы едем с хорошей скоростью. Бэттлморы быстрее животных Бездны, привычнее к лесам и бездорожью. Река понемногу устраивается в долине под нами, возможно, даже меняет курс. Вокруг все еще стоит густой туман, с неба густо сыпет лед, а за нашими спинами кое-где еще полыхают пожары. Но мы мчимся вперед, навстречу врагу, и вдруг вылетаем на открытое плато, полное напуганных зверей…
Подожди, — окликает меня Источник, и только тут я замечаю, что оставил его и воинов далеко позади. — Стой, я что-то слышу!
Я не останавливаюсь, но широко раскрываю голос…
И слышу впереди человека Бездны…
Брэдли, — зовет его Источник, и вот мы видим его среди деревьев: он быстро пятится, а мы резко осаживаем бэттлморов.
¾ Бен? — тревожно косясь на меня, вслух спрашивает человек по имени Брэдли.
Все хорошо. Война кончилась, — говорит ему Бен.
Это мы еще посмотрим, — показываю я. — Где любовь Ножа?
Человек по имени Брэдли озадаченно смотрит на Бена, а тот поясняет: «Виола».
И тут мы замечаем в кустах мертвого зверя, засыпанного листьями, ветками и уже немного заметенного снегом.
— Это ее конь, — говорит человек. — Я прикрыл его и хотел развести костер…
Но где Виола? — спрашивает Бен.
— Едет к океану. Спасать Тодда.
В голосе Источника поднимается волна чувств, захлестывающая и мой голос, — волна любви к Ножу, волна страха за его жизнь…
Но я уже мчусь дальше, все сильнее разгоняя бэттлмора, оставляя Источника и воинов далеко позади…
Постой! — слышу я зов Источника…
Ну нет, я первым доберусь до океана…
И если Нож там…
Что ж, тогда и посмотрим.
[Тодд]
Я попадаю в мэра первым же мысленным криком: он пошатывается, не успев увернуться…
Но почти сразу швыряет в меня очередную Шумовую пулю. Я быстро приседаю, но все равно мне как бутто начисто сносит макушку: я спрыгиваю с небольшого пригорка из бетона и песка и качусь по снегу к волнам на секунду скрываясь от глаз мэра…
— Мне вовсе необязательно тебя видеть, Тодд!
Бах — очередная вспышка белого Шума, орущего ТЫ НИЧТОЖЕСТВО НИЧТОЖЕСТВО НИЧТОЖЕСТВО…
Я качусь дальше, хватаясь за голову, усилием воли открываю глаза…
Прямо передо мной река с ревом входит в океан, неся в своих бурных водах стволы деревьев, куски домов и наверняка людей…
Людей, которых я знаю…
Может, там даже Виола…
В моем Шуме вздымается ярость…
Я встаю на ноги…
ВИОЛА!
Внезапно я тоже понимаю, что мне необязательно видеть мэра, я просто чувствую его и направляю мысль точно в цель… Оборачиваюсь: мэр падает на бетонную площадь, пытаясь смягчить удар рукой…
С приятным хрустом она ломается.
Он хмыкает.
— Впечатляет! — сдавленным от боли голосом произносит он. — Молодец, Тодд! Ты уже гораздо лучше владеешь своим Шумом. — Он пытается встать, помогая себе здоровой рукой. — Однако за все нужно платить. Ты уже начал слышать голос этого мира, Тодд?
ВИОЛА! — опять бросаю я в него.
И снова мэр пошатывается…
Но на этот раз не падает…
— Я вот слышу. Слышу все до последнего звука.
Его глаза вспыхивают, и я замираю на месте…
Он у меня в голове, опять этот гул, соединяющий нас.
¾ А ты слышишь? — повторяет он…
И…
Да, я слышу…
Я слышу…
За ревом волн реки — совсем другой рев…
Рев всего живого на этой планете…
Оно говорит невозможно громким голосом…
На секунду меня переполняет этот звук…
А больше мэру и не надо…
У меня в голове вспыхивает такая боль, что я сразу отключаюсь…
Падаю на колени…
Но лишь на секунду…
Потомушто в этом реве голосов…
Хоть это и невозможно…
Хоть у нее и нет Шума…
Клянусь, я слышал ее…
Я слышал, что она рядом…
И поэтому, не открывая глаза…
Я думаю:
ВИОЛА!
Опять слышится сдавленный стон…
И я поднимаюсь на ноги.
[Виола]
Земля начинает круто спускаться к океану, который те- Перь все время стоит перед нами…
¾ Мы почти на месте! — охаю я. — Почти добрались!
Жеребенок! — ржет Ангаррад…
Последний прыжок — и вот мы уже на открытом по-бережье, копыта Ангаррад взметают снег и песок, когда она резко сворачивает и устремляется к заброшенной деревне на берегу реки…
К Тодду и мэру…
— Вон они! — кричу я. Ангаррад тоже их видит и наддает еще…
ЖЕРЕБЁНОК! ¾ вопит она…
— ТОДД! — воплю я…
Но океанские волны грохочут так, что ничего не разобрать…
И клянусь, я что-то слышу, от океана идет какой-то Шум, а в бушующих волнах шевелятся черные тени…
Но я смотрю только вперед, снова и снова выкрикивая его имя…
¾ ТОДД! ТОДД!
Он сражается с мэром — на заметенной песком площади перед разрушенной часовней…
Сердце уходит в пятки: сколько ужасов мы с Тоддом пережили в церквях…
¾ ТОДД!!!
Один из них пошатывается, словно его ударили Шумом…
А другой прыгает в сторону и хватается за голову…
Но издалека я не могу понять, кто из них кто…
На них одинаковые формы…
И я снова замечаю, каким высоким стал Тодд…
По росту его теперь не отличить от мэра…
От страха и тревоги все в груди сжимается…
Ангаррад тоже это чувствует…
Жеребенок! — зовет она…
И мы бросаемся вперед еще быстрей…
[Тодд]
Назад, думаю я и вижу, как мэр невольно пятится — всего на шаг, и в меня уже летит новая порция Шума. Я охаю от боли, пошатываюсь, замечаю в песке кусок бетона, хватаю его и замахиваюсь…
¾ Брось, — гудит он.
И я бросаю.
¾ Никакого оружия, Тодд. Разве ты не видишь, что я безоружен?
Я замечаю это только сейчас. Винтовки у него нет, а корабль слишком далеко. Мэр хочет, чтобы мы сражались исключительно Шумом…
— Именно! И пусть победит сильнейший.
Он бьет меня снова…
Охнув, я швыряю в него ВИОЛА! и, поскальзываясь на снегу, бросаюсь через площадь к одному из разрушенных деревянных домишек…
— Ну уж нет, — гудит мэр…
И мои ноги врастают в землю.
Но я с трудом поднимаю сначала одну…
Потом другую…
И снова бросаюсь бежать…
Сзади раздается смех мэра.
— Молодец! — кричит он.
Я падаю за груду досок и прижимаюсь к земле, чтобы мэр меня не видел, — да, толку от этого никакого, но мне нужно подумать, хотя бы одну секунду…
— Ты достойный соперник, — говорит мэр. Я слышу его несмотря на грохот волн, несмотря на рев реки, несмотря на все, что должно было заглушать его голос. Он вещает прямо у меня в голове.
Как всегда.
¾ Ты был моим лучшим учеником, Тодд.
— Да ЗАТКНИСЬ уже! — кричу я в ответ, озираясь по сторонам в поисках какого-нибудь, ну хоть какого, нибудь подспорья…
— Ты управляешь своим Шумом лучше, чем кто-либо другой на этой планете. После меня, разумеется. Ты научился управлять другими. Ты используешь свой как оружие. Я всегда говорил, что когда-нибудь ты обскачешь даже меня.
Мэр снова бьет — сильнее, чем прежде, — и весь мир заливает белой краской, но я без конца твержу про себя: «Виола, Виола», хватаюсь руками за доски, встаю и изо всех сил швыряю в него: «НАЗАД!»
Он отходит:
— Ну надо же!
— Я не займу твоего места, — говорю я, выходя из-за укрытия. — Даже не мечтай.
Мэр делает еще шаг назад, хотя я ему и приказывал.
— Но кто-то ведь должен, — говорит он. — Кто-то должен контролировать Шум и втолковывать людям, что правильно, а что нет.
— Никто никому не должен ничего втолковывать! — Я шагаю вперед.
— Ты никогда не был поэтом, правда, Тодд?
Мэр снова пятится. Он стоит на самом краю заметенной песком площади, все еще придерживая сломанную руку: из кожи торчит обломок кости, но мэр даже не морщится. За его спиной ничего нет, только пологий склон, ведущий к воде и черным теням под ней…
Глаза мэра стали еще чернее, а голос — еще больше похож на эхо…
— Этот мир сжирает меня живьем, Тодд, — говори он. — Этот мир и его бесконечный поток информации, Ее слишком много. Я не могу с ней совладать.
¾ Так брось пытаться, — говорю я и снова швыряю в него ВИОЛА!
Он морщится, но не падает.
¾ Не могу, — с улыбкой отвечает он. — Это не в моей привычке. Но ты… ты сильнее меня. Ты сможешь совладать с этим миром, Тодд, ты сможешь им править.
¾ Этому миру не нужен правитель, — говорю я. — Последний раз повторяю: я — не ты.
Мэр окидывает взглядом мою форму:
— Точно?
Я чувствую прилив ярости и вновь бью его Шумом.
Он морщится, но даже не пятится и тоже швыряет в меня сгусток боли. Я стискиваю зубы и готовлю новый заряд, чтобы бросить в эту подлую улыбчивую рожу…
