Кеннет Оппель - Тёмное крыло
— Мы-шиа говорит, что мы должны гордиться тем, кто мы такие, — сказала ему Химера. — Это было нелегко. Нас всех избегали и изгоняли. Но у нас есть все эти удивительные способности, которых нет больше ни у одного из зверей. Если бы ты жил с нами, ты бы никогда не ощущал себя уродливым, не стыдился бы своей внешности и не чувствовал себя чужим. Ты — один из нас, Сумрак. Ты принадлежишь нам.
Когда она произнесла это, он почувствовал прилив волнения. Он не был уверен в том, что у него когда-либо было это — ощущение принадлежности. Его терпели. Возможно, теперь его даже принимали, но разве это то же самое, что принадлежать?
— Похоже, тебе придётся трудновато, — любезно сказала Химера. — Что касается меня и всех остальных в нашей колонии, наши решения были приняты за нас. Нас изгнали. Нам сказали, что мы не были рукокрылами. Но тебе придётся решать самому за себя. Кто ты — рукокрыл, или летучая мышь?
— Я пока не знаю, — сказал он.
— Помнишь дорогу к нам? — спросила она.
Он кивнул.
— Надеюсь, что ты придёшь.
Сумрак смотрел, как она улетает прочь, и чувствовал, как его грудь сковывает паника. Вдруг он никогда больше её не увидит? А что, если он не сумеет найти дороги к другим летучим мышам? Весь его мир перевернулся. Он тяжело вздохнул и слетел к Сильфиде.
— Они хотят, чтобы я присоединился к ним, — сказал он.
— И что ты намерен делать?
— Я не пойду, — ответил он. — Мой дом здесь, верно?
— Ты знаешь, что да. Ты нашёл его для нас.
— Она продолжила говорить, что я был одним из них, но я ничего о них не знаю. Ведь только то, что я похож на них, ещё не означает того, что я принадлежу им?
Сильфида промолчала.
— Они никогда не станут моими родителями или сестрой.
— Нет, конечно, — согласилась Сильфида.
— Возможно, они даже думают об окружающем мире не так, как мы.
Сильфида фыркнула:
— Да вряд ли и все рукокрылы думают одинаково. Взгляни хотя бы на Нову и Папу. Взгляни на себя и на меня.
Ему стало грустно, когда она это сказала, но она была права. Они много раз говорили о том, что случилось в гнездилище ящеров, но Сильфида по-прежнему думала, что уничтожение яиц было бы правильным делом. Она даже надеялась, что Хищнозуб выжил, чтобы закончить это дело.
— Ладно, мы думаем по-разному, — признал Сумрак, — но это не имеет значения. Мы — по-прежнему брат и сестра, и мы заключили договор — заботиться друг о друге. Я никуда не ухожу.
— Ты хочешь уйти, — просто ответила Сильфида.
— Нет.
— Ты хочешь уйти.
— Ты хочешь, чтобы я ушёл? — с раздражением переспросил он.
Она молча покачала головой.
— Я хочу уйти, — выдохнул он. Неистовый зов был вне его понимания, он струился по его венам.
— Слетай и посмотри, — сказала Сильфида. — Слетай и выясни, на что они похожи.
— Я просто должен увидеть, как это — жить с ними.
— И если ты не уверен, ты всегда можешь вернуться.
— Я вернусь, — сказал он ей.
— Хорошо, — ответила она и обнюхала его.
Он балансировал на краю ветки, готовый к полёту, но ещё колебался.
А что, если, оказавшись там, он изменится и забудет всё, кем он был прежде? Что, если он станет произносить слово «рукокрыл» и думать «они» вместо «я»? Что, если он никогда не вернётся?
— Я боюсь уходить, — сказал он, а потом Сильфида резко спихнула его с ветки.
Сумрак был так удивлён, что камнем падал несколько секунд, прежде чем раскрыл свои крылья и взлетел. Он сделал крутой вираж.
— Ты меня столкнула! — негодующе выкрикнул он.
— Поверь мне, — сказала она, — никто не хочет совершать первый прыжок. Разве не так говорил Папа?
На мгновение он завис в воздухе, глядя на неё.
— Спасибо, Сильфида.
Затем он сильнее замахал крыльями, взлетая среди ветвей в темнеющее небо.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Написав три книги о летучих мышах, всё действие которых происходит примерно в наше время, я заинтересовался древним происхождением этих интереснейших существ. Мне стало интересно, насколько давно они парят в небесах нашего мира. Как и когда они обрели крылья и научились летать?
Самый древний образец ископаемой летучей мыши, который есть в нашем распоряжении, имеет возраст примерно 50 миллионов лет, и показывает нам существо, которое выглядит почти идентичным современной летучей мыши. Так что возможно, что самые ранние летучие мыши летали ещё во времена господства динозавров, более чем за 15 миллионов лет до того момента. Некоторые учёные полагают, что летучие мыши произошли от мелких землеройкоподобных млекопитающих, которые жили на деревьях и планировали при помощи перепонок, натянутых между их удлинёнными передними и задними лапами.
В «Тёмном крыле» я попробовал представить себе, на кого могли бы быть похожими эти предковые летучие мыши. Доктор Брок Фентон, мировой эксперт по летучим мышам из Университета Западного Онтарио, терпеливо отвечал на множество моих вопросов и поделился со мной своей теорией о том, как летучие мыши могли бы приобрести способность к эхолокации.
Я очень благодарен ему за великодушие и опыт.
В конечном счёте, Сумрак и другие предки летучих мышей в моей истории — я называю их рукокрылами — это вымышленные создания, а не результат строго научных исследований.
Когда вымерли последние динозавры, млекопитающие стали наращивать свои численность и разнообразие — возможно, из-за того, что их основные враги исчезли. Поскольку в нашем распоряжении совсем нет летописи окаменелостей предковых форм летучих мышей, мы никак не можем точно узнать, когда именно они эволюционировали в современных летучих мышей. Ради своей истории, я выбрал эпоху раннего палеоцена, 65 миллионов лет назад.
Все персонажи и виды живых существ в моей книге основаны на реальных видах, большинство из которых жило в эту эпоху, плюс-минус несколько миллионов лет. Образ Хищнозуба был навеян ранним хищным млекопитающим под названием Miacis, который мог бы выглядеть несколько похожим на современную куницу. Миацис был проворным хищником, и в процессе эволюции он приобрёл зубы уникальной формы (называемые хищными зубами!), которые позволяли ему срезать мясо со своей добычи.
На протяжении этой же эпохи также жила гигантская птица под названием Gastornis (или Diatryma), которая достигала высоты семи футов. Хотя она не умела летать, она была быстроногим бегуном и страшным охотником.
Эквиды в моей книге были основаны на копытном животном под названием Phenacodus, которое учёные обычно считают предком лошади. А образ землероек, с которыми пришлось столкнуться Сумраку и его колонии, основан на мелком прожорливом виде землеройки с красноватыми зубами, который выделяет парализующий нейротоксин. Надеюсь, что никогда не столкнусь с ними ночью.
Палеоцен был интереснейшим периодом в истории Земли, полным драмы и перемен, и он выглядит идеальным местом действия для этой истории о самых первых летучих мышах — единственных млекопитающих, способных к активному полёту.
ПОСЛЕСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Необычная книга, необычная эпоха и необычные главные герои. Уже основная трилогия («Серебряное крыло», «Солнечное крыло» и «Огненное крыло») привлекает выбором персонажей. Обычно «звериное» фэнтези посвящается более привычным животным — кроликам, кошкам, мышам… А ведь рукокрылые — это вторые по разнообразию звери после грызунов! Поэтому тем более приятно читать книгу, посвящённую странным обитателям непростой эпохи в истории Земли. Палеоцен — это причудливое время, когда млекопитающие начали бурно эволюционировать, примеряя на себя новые экологические роли, но в некоторых местах ещё продолжали существовать последние динозавры — реликты мезозоя. Автору прекрасно удалось передать ощущение этого времени, когда фауна Земли оправлялась после мел-палеогенового вымирания.
Как переводчик книги, я всё же должен сделать несколько замечаний.
Во-первых, хочется немного сказать об облике рукокрылов, которых автор сделал основными героями книги. Находка так называемой «20-коготной летучей мыши» Onychonycteris finneyi указывает на то, что рукокрылые не спешили расставаться с когтями: у неё уже были развитые крылья, она умела летать, но когти ещё сохранялись на всех пальцах, в том числе на крыльях. А вот эхолокацией она ещё явно не обзавелась, судя по строению уха. Поэтому можно лишь предположить, что рукокрылы Оппеля — это представители некой боковой ветви примитивных рукокрылых, развивающиеся независимо от остальных представителей отряда. Впрочем, он и сам говорит о том, что это вымышленный вид.
Во-вторых, их враги-фелиды. При переводе мне пришлось, скрепя сердце, назвать их именно так. Я прекрасно знаю, что Felidae — это семейство кошачьих. Но сам автор пишет, что их образ основан на представителе рода Miacis, который относится к семейству миацид — примитивных настоящих хищников, предков современных семейств хищников. А миациды — это далеко не кошки, которые появятся лишь в олигоцене, более чем через 25 миллионов лет после описываемых событий. Поэтому пусть хищники из этой книги так и останутся «фелидами», но никак не «кошачьими» — их время тогда ещё не настало. То же самое относится к эквидам — пусть фенакодус и может быть предком архаичных лошадиных (Equidae), но он принадлежит не к этому семейству, а выделяется в своё собственное. И семейство лошадиных как таковое появляется на Земле не в палеоцене, а в следующую геологическую эпоху — в раннем эоцене. Из эоцена в книгу перекочевали и гиенодоны, хотя семейство гиенодонов уже существовало в палеоцене — просто оно было представлено иными видами.
