Василий Акулов - Новые Бермуды
Пока Вешаев пыхтел у доски, разбирая длиннющее предложение, успели «отметиться» и Тополева, сидевшая перед Диной, и Фомичев — тот самый, чья спина до сих пор белела от удара тряпки. Тополева шлепнула своего соседа по спине учебником, за что и получила замечание, а Фомичев так пихнул соседа по парте, что тот с грохотом свалился со стула, и в результате обоих выставили из класса.
К концу урока Дина более или менее «познакомилась» с классом, наблюдая за поведением ребят и делая соответствующие выводы.
Артем Фомичев — задира и драчун, наверняка всеми в классе верховодит. Марина Тополева — тот же Фомичев, только в девичьем обличии. Катя Макарова из соседнего с Дининым ряда весь урок постреливала в сторону новенькой своими маленькими, как пуговки, темными глазками, шепталась с соседкой и рассылала по всему классу записки. Дина сделала единственно возможный вывод: законченная сплетница, и появление в классе новенькой для нее — счастливый случай перемыть ей косточки.
Да, что ни говори, а умение анализировать, которое Дина старательно в себе развивала, желая походить на свою героиню — Дану Скалли, давало свои результаты.
К концу урока у Дины уже сложилось общее впечатление о некоторых одноклассниках, успевших «проявить» себя за эти сорок пять минут.
Прозвенел звонок, возвестивший об окончании урока, и класс оживился. Любовь Андреевна ушла в учительскую, и ученики, стараясь израсходовать накопившуюся за время неподвижного сидения на уроке энергию, стал носиться, гоняться, скакать. Правда, нашлись отдельные сторонники неподвижного образа жизни, для которых со звонком на перемену не менялось ничего. Таких оказалось двое: сидевшие за одной партой мальчик и девочка. С постными лицами они смотрели в окно, уставясь в одну точку.
Был, правда, и еще один любитель пассивного отдыха — уже знакомый Дине Вешаев. Но тот кроссворд отгадывал — хоть какое-то занятие. Занятая своими мыслями, Дина не заметила, как сзади к ней подкрался Фомичев и над самым ее ухом неожиданно крикнул:
— У!
Дина вздрогнула от неожиданности и уронила карандаш, который вертела в руках. Она спокойно достала его из-под парты, встала перед закатывающимся со смеху Фомичевым и сказала:
— А по репе?
— Чего? — сквозь смех спросил Фомичев.
— Ага, — услышала Дина у себя за спиной чей-то голос, — по репе, по репе. А я добавлю.
Дина обернулась и увидела, что к ним подошла невысокая девочка. Хоть ростом она и не вышла, глядя на нее, было ясно, что она в случае чего и по репе даст. И если надо — ногой.
Обе девочки без тени усмешки уставились на Фомичева. Тот продолжал хихикать, но уже не так уверенно. Дина и ее сторонница молча на него смотрели. Фомичеву надоело смеяться, и он, прервав смех, спросил:
— Ну вы что? Пошутить нельзя, что ли?
— В другом месте шути, — веско заметила невысокая девочка.
— Да ладно, — неуверенно хмыкнул Фомичев, но отошел от Дининой парты. «Что ж, — подумала Дина, — первая победа одержана».
Дина, которая никак не ожидала, что ее, новенькую, так сразу поддержат, не знала, благодарить ей соратницу или подождать, что будет дальше. Одноклассница заговорила первой:
— Ты не обращай внимания. Он у нас всегда такой, — и, не делая паузы, продолжила: — Меня Женей зовут.
— А я Диана. Дина, в общем.
— А ты откуда? — спросила Женя, присаживаясь рядом с Диной за парту.
— Из Новосибирска, — ответила Дина.
— А я во Владивостоке родилась.
— Да нет. Родилась я в Уфе. Просто папа военный…
— А-а, — протянула Женя, — все ясно. У меня тоже военный. Переезды эти, переселения. Плавали, знаем. Их разговор прервал зычный голос Максима:
— Дина!
Дина обернулась и увидела брата, стоявшего на пороге класса и воинственно оглядывавшего всех присутствующих. Дина подошла к нему.
— Все в порядке? — тихо спросил Максим.
— В полном, — ответила Дина так же тихо.
— Ладно, — Максим постоял, покачиваясь с пятки на носок, — тогда я пойду. Прозвенел звонок, и Максим выбежал из класса. Дина вернулась к своей парте. «Что ж, — подумала она, — первый день на редкость продуктивен».
Остальные уроки прошли без особых происшествий. Парочка, которая на перемене неотрывно смотрела в окно, во время уроков так же неотрывно и с таким же отсутствующим взглядом смотрела куда-то поверх доски. Фомичева на третьем уроке опять выгнали из класса.
В общем, Дина стала привыкать к одноклассникам, в душе надеясь, что этот класс станет последним, в котором она будет новенькой.
Первый школьный день подходил к концу. Прозвенел звонок, и весь пятый «Б», лихорадочно запихивая учебники и тетрадки в сумки, стремился покинуть стены школы, чтобы не возвращаться сюда аж до завтрашнего дня.
Дина вышла из школы и направилась домой. Максиму оставалось отучиться еще два урока, и дожидаться его не было смысла. Открывая дверь, Дине пришлось помучиться: новый замок никак не хотел ее пускать. Мамы не было дома — она ушла устраиваться на работу. Отец долго уговаривал ее взять на себя почетные обязанности домохозяйки, утверждая, что и профессия у нее подходящая, чтобы рассчитывать семейный бюджет, — бухгалтер. Но мама категорически заявила, что безвылазно сидя дома, она через неделю зачахнет, и ушла устраиваться по специальности на местный хлебозавод.
Дина разогрела обед и без особого аппетита поела. Делать было нечего. Вдруг из-за стенки — из квартиры Поляковых — раздались звуки музыки. «Полина ведь дома», — вспомнила Дина и, не мешкая, пошла навестить подругу. Увидев Дину, Полина очень обрадовалась.
— Привет! — покашливая, поздоровалась она. — Ну, как первый день в школе?
— Да нормально, — ответила Дина.
— С Фомичевым еще не сцепилась?
— Да так, слегка.
— Понятно, — протянула Полина. — С кем-нибудь познакомилась?
— С Женей Тумановой. Она мне и помогла с Фомичевым-то…
— Да, Женька такая. Она у нас восточными единоборствами занимается, у нее белый пояс по карате.
— Слушай, Полин, а кто это у вас на третьей парте среднего ряда сидит? Брат с сестрой, что ли?
— Это Леша Евсеев и Даша Тучинская. Они не родственники, хотя оба одинаковые зануды. С ними даже разговаривать страшно: как начнут зудеть, такую тоску нагонят, хоть вешайся. Любовь Андреевна у нас их парту сонным царством называет. А хочешь, я тебе про весь класс расскажу?
— Давай, — согласилась Дина. Полина подставила стул к шкафу и, открыв антресоли, достала фотоальбом.
— Я тебе буду рассказывать и одновременно показывать, ладно?
— Ой, как здорово! — воскликнула Дина. Полина вынула из альбома общую фотографию класса.
— Это нас перед летними каникулами фотографировали, — пояснила она. — Ну, слушай.
И Полина заочно познакомила Дину с ее одноклассниками, давая каждому краткую характеристику. Дина вспомнила сцену из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя», когда Шарапов, пользуясь картотекой, запоминал преступниц, и тоже решила потренировать свою память, повторяя про себя каждое слово Полины и одновременно внимательно глядя на фотографию того, о ком шел рассказ. Будущему сотруднику отдела по изучению паранормальных явлений необходимо иметь отличную память.
К концу Полининого рассказа Дина знала о своих одноклассниках почти все, что они могли ей рассказать, и даже немного больше.
ГЛАВА IV ТАИНСТВЕННЫЕ КОЛЬЦА
Странное место, — мелькнула мысль у Сан Саныча, когда он выбирался из оврага. — Сколько в треугольнике бывал, а с таким не сталкивался.
Поднявшись по склону, он обернулся и посмотрел вниз. Склоны оврага были покрыты чем-то сыпучим, похожим на песок, но странного серо-свинцового цвета.
«Надо осторожнее быть», — подумал Сан Саныч, вспомнив, как он свалился в этот овраг, засмотревшись на стоявшее неподалеку дерево с замысловато изогнутыми ветками.
Оправившись от падения, Сан Саныч на всякий случай ощупал себя и, не обнаружив травм, с облегчением вздохнул. Поначалу, когда, скатившись с десятиметрового склона, он оказался на самом дне, показалось, что свет померк в глазах: только что ярко светило солнце, как вдруг все погрузилось в странный полумрак. Бывшее секунду назад голубым с редкими островками белых облаков небо вдруг затянулось серой беспросветной мглой.
Полежав некоторое время на дне оврага и глядя на странные превращения, Сан Саныч вдруг почувствовал безотчетный страх. Появилось ощущение, что, если он проведет в этом овраге еще секунду, произойдет что-то страшное, чего уже нельзя будет исправить. Сан Саныч рванулся и, вздымая тучи свинцовой пыли, выбежал наверх.
Стоя на краю оврага и оглядывая по-прежнему синее небо, сияющее солнце, Сан Саныч отдышался, постепенно успокаиваясь. Странно, но солнце, казалось, слегка передвинулось на восток. Сан Саныч посмотрел на часы, но те, видимо, во время падения ударились о камень, и теперь их стрелки застыли в одном положении, не двигаясь ни на миллиметр.
