Сергей Смирнов - Тайна Спящей Охотницы
И вдруг Вольф как очнулся и очень внимательно посмотрел на Кита:
- Ты посмотри там про антихриста в ваших энциклопедиях, когда вернешься, разберись в вопросе… Чует мое сердце, тебе истина откроется раньше, чем мне… Твой рассказ о клинической смерти – еще один аргумент в пользу того, что я встал на верный путь… И не зря мучаюсь, расчищая во времени не историю человечества, а свою собственную биографию, свои собственные художества, исполненные по заказу Председателя… Граммофонные иглы из вольфита – самая, так сказать, невзрачная деталь большого механизма, что пришлось второпях создавать для этого.
- Из чего?! – не понял Кит.
- Да, нескромно, - согласился предок. – Но всё же я себе позволил…
Оказалось, иглы делались из материала, добытого в таинственном слое Вольфа.
Кит слушал и немного грустил: мало того, что его великий и ужасный прапрапрадед наладил лимитированный выпуск этих игл с помощью своего сына, не посвящая его в подробности своей жизни и являясь к нему загадочным пришельцем из иных миров, помог ему создать «разрушитель», он еще и к строительству защитного Царицынского комплекса руку приложил. Получалось, что вся команда юного князя Веледницкого всегда и всюду геройствовала под опекой тайного покровителя, с темной стороной личности которого они и воевали вместе с ним самим…
- Не печалься… - успокоил Вольф как в воду опущенного, а не под землю прапраправнука. – От правды, которую ты узнал, ваши подвиги ничуть не тускнеют. Справиться с моей злой ипостасью без вас мне было бы не под силу… И спешу тебя обрадовать: мир куда более сложен и загадочен, чем мы можем себе представить. Я вот в своей гордыне так же загрустил, как и ты сейчас, когда мне открылось, что мы – уникальный род сборщиков, или реконструкторов – всего лишь помощники куда более удивительного и могущественного рода… Догадываешься, о ком я?
- Ну да, - кивнул Кит и отчего-то вдруг вздохнул с облегчением. – Мы не самые крутые.
- Какие?! – поразился Вольф.
- …Ну, в нашем времени так говорят о самых… - Кит завис, не находя подходящего синонима. – В общем, о тех, с кем лучше дела не иметь… если ты не сам такой.
- Коротко и ясно, - многозначительно улыбнулся Вольф. – Такой Анна и была, пока оставалась Эн, Спящей Охотницей. Правда, в нашем неаполитанском доме она появилась просто странной девочкой, на совсем вид беспомощной, молчаливой. Таких детей, как я выяснил, в вашем времени называют аутистами.
Он снова посмотрел на часы и рассказал удивительную – сказочную или мистическую, уж с какой стороны посмотреть – историю Эн.
Хотя маркшейдер Максимилиан Вольф и успел основательно поработать на Председателя земного шара, он благоразумно скрыл от него «расписание» проходов во времени, открывавшихся, как он сам вычислил, в зависимости от определенного взаиморасположения Солнца и Луны… И вот когда Вольф стал подозревать, что играет роль Доктора Зло при Председателе Мирового Зла, он под предлогом разведки юркнул в свое время как раз в тот момент, когда мог позволить себе передышку в пару месяцев без опасения, что Председатель вдруг вздумает послать за ним своих людей именно в этот период. Он хотел основательно подумать о жизни, тихо поразмышлять в кругу семьи, почитать духовные и просто умные книги на тему последних времен… Для начала – вчитаться в Апокалипсис, Откровение апостола Иоанна Богослова…
И вот как-то теплым неаполитанским вечером сидел Максимилиан Вольф в плетеном креслице на терраске своего особнячка, поглядывал на Везувий, мирно отдыхавший со времен уничтожения Помпеи и Геркуланума, и вчитывался в книгу древнюю, таинственную, полную вселенских ужасов и катаклизмов… а главное – малопонятную даже для него, непревзойденного гения, которому были открыты тайны недр планеты, но, как оказалось, отнюдь не ее духовных недр. Даже в недрах собственной души он тогда беспомощно завис, как муха, угодившая ночью в паутину. Не было такого геоскафа, в котором можно было бы нырнуть до ее, души, центра и найти там истину.
Неаполитанский вечер с его лазоревым небом, Везувием, мирно дремавшим в обрамлении цветов, что украшали террасу дома, с веселым женским гомоном где-то в неопасном отдалении настраивал на негу, призывал расслабиться и не брать в голову… устроить себе отпуск – большую сиесту… и вообще, вздремнуть.
Вот маркшейдер Вольф и задремал. Строки Апокалипсиса стали расплываться, страница показалась Вольфу древней, рыхлой поверхностью Земли, в которую он и стал погружаться на своем геоскафе… Куда он погружался – в тайные смыслы книги, в собственную ли душу – кто знает… Но только вдруг увидел он мощный поток вулканической магмы – и этот поток, этот фонтан густого, ослепительного, раскалённого киселя стал выталкивать его вверх. Он очень удивился во сне: ведь геоскаф всегда легко входил в магму, как в подсолнечное масло, а тут вдруг его стало выталкивать! И вытолкнуло же! Прямо из кратера Везувия.
И видит маркшейдер Вольф, что вулкан, уже погубивший когда-то два прекрасных города вместе с их жителями, вновь извергается в полную силу. Геоскаф повис в фонтане огня, пепла и дыма… И сквозь эту бурлящую мглу маркшейдер Вольф прозревает, как потоки лавы устремляются по склону адовой горы двумя рукавами, двумя ручищами вниз – но не к городу, а в сторону, к прекрасному саду, раскинувшемуся посреди равнины, между двух рек…
Да, там внизу сиял зеленью и поблескивал плодами поистине райский сад. С огромной высоты раскалённого фонтана Вольф чудесным образом мог разглядеть и плоды на деревьях, и даже бабочек, перелетавших с цветка на цветок… и каждую черепичину на крыше красивого дома, окруженного летней, урожайной радостью, праздником жизни. Вольф ужаснулся: тот дом был копией усадьбы, где он познакомился с Настей… Копией?! Нет, не копией! Это был тот самый дом! И сейчас там, тихим вечером, Настя пьет чай в столовой… или задумчиво, с наслаждением ест яблоко, а она так любила яблоки и так умела грациозно держать плод в руке, что засмотришься… или музицирует… и ничего не знает о грозящей опасности!
Вольф попытался направить туда свой геоскаф, чтобы спасти ее, но – тщетно: его детище, его машина неуправляема, болтается в адском фонтане, как бесполезный поплавок!
И вдруг Вольф увидел, как на крыльцо дома вышла девочка-подросток в белом платьице-волане.
Вольф присмотрелся к ней: то, конечно же, не юная Настя, отрочество которой он не застал. Это - странная белокурая девочка с кожей такой же белой, как и ее платьице, но отнюдь не пугающей своей белизною.
Это была живая, совершенная белизна античной статуи… И глаза! В ее глазах горели вишневые огоньки… но эти огоньки не были отражением несущейся к усадьбе раскаленной лавы! Ее глаза были как завораживающие звезды-вишни с какого-то запредельного, недоступного небосвода.
Девочка беззаботно смотрела на вулкан, на страшные текуче-огненные ручищи, тянувшиеся к саду и дому. И она протянула им навстречу свои нежные руки…
И вдруг маркшейдер Вольф почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Кто-то стоял позади, за правым плечом – совсем не чужой. Кто-то теплый и добрый, кому можно полностью довериться в первый же миг встречи.
Вольф решился повернуть голову. Он только осторожно поглядел через правое плечо, боясь, что тот, на кого можно положиться и кто сейчас откроет ему главную тайну, исчезнет от любого его неосторожного движения. Он увидел только широкий радужный ореол, повторявший силуэт человеческой фигуры.
И в следующий миг он всё узнал. Тот, кто появился рядом, рассказал ему всё, что он должен был узнать в тот день, когда в глубине души уже принял верное решение, сделал сердцем тот выбор, который еще не сделал его разум.
Рассказ был на неизвестном, но совершенно понятном языке, напоминавшем скорее девятую симфонию Бетховена, чем человеческую речь. Рассказ мог показаться долгим, но как бы уместился в одно всеобъемлющее слово, как вся сила света умещается в удар молнии.
Ему оставалось только смотреть.
Девочка подняла руки – и сад наполнился мерцающим сиянием, как будто весь до самого маленького листочка и самой крохотной травинки покрылся бриллиантовой росой… И роса вдруг превратилась в ослепительный снежно-белый фонтан-гейзер. Фонтан охватил, поглотил собою весь сад и устремился в небеса.
И небеса раскрылись навстречу этому чудесному фонтану, как огромный, голубой, тысячелистный цветок. И в сердцевине раскинувшегося над всею землею, обращенного к ней цветка сиял купол золотистого, запредельного небосвода.
Голубой тысячелистный цветок небес принял в себя поток света, вобрал его в себя, и все бесчисленные лепестки заискрились чудесной алмазной росою…
И вдруг всё исчезло. Раскаленные вулканические ручищи лавы обхватили пустоту – каменистую пустошь и небольшую скалу, своей формой удивительно напоминавшей усадьбу. И небо над рокочущим впустую, разъяренным своей неудачей вулканом, стало вновь обычным, голубым и красивым, но - равнодушным к земной стихии пространством.
