С. Гроув - Стеклянная карта

– А она догадается. – Глядя в воду, Тео на пробу согнул пальцы раненой руки. – Он говорил тебе, где его магазин?

София покачала головой:

– Он мне его описывал, но места не называл. Мы можем поспрашивать…

Тео с видимой неохотой покинул относительно безопасное убежище. Вскарабкавшись на набережную, ребята оказались на залитой солнцем улице, запруженной пешеходами, конными экипажами и болдевелами. Косясь по сторонам в поисках стражи, они направились к центру города. Заметив старушку, продающую фиалки, Тео остановился и спросил, не знает ли она, где лавка шоколадника Мазапана. Старушка без малейшего колебания назвала им переулок, расположенный в нескольких кварталах. Посмотрев в ту сторону, София тотчас узнала тенты и вывеску – точно такие, какими их описывал Мазапан.

Подойдя ближе, они с Тео увидели, что опоздали. У магазинчика толпились стражники в длинных плащах и пернатых масках самого грозного вида. София услышала, как Тео зашипел сквозь зубы.

– Они уже здесь, – прошептал он с некоторым удивлением.

– Но ведь Мазапан в этом не замешан! – возмутилась София.

– Барра и Каликсту наверняка схватили. А кто их в Нохтланд привез?.. Значит, и к Мазапану будут вопросы, – мрачно проговорил Тео.

– Бедный Мазапан! – София покачала головой и боком-боком подалась назад в переулок. – Пошли-ка отсюда…

28. Под парусами на юг

28 июня 1891 года: Шадрак в плену (день 8-й)

Дай услышать хоть словечко,Хоть биение сердечка,И лакримы жуткий стонНавсегда прогонит сон.

Маленькая каюта, где Шадрак провел почти сутки, была во многих отношениях похожа на корабельную. Две узкие койки, привинченные к стенам, напротив – круглый иллюминатор, а за ним – дорога, по которой двигалась болдевела. Вот только в отличие от кораблей она повторяла форму толстого дерева, из которого ее сделали. Каюты были устроены среди корней, стены перемежались пластами почвы, эти корни питавшей. Соответственно, в комнатах пахло землей, а в щели между досками время от времени проникали корешки… На самом деле Шадраку мало что удалось рассмотреть, поскольку нигилизмийцы притащили его сюда связанным по рукам и ногам и просто закинули, как тюк, на верхнюю полку. Когда болдевела кренилась от сильного ветра, пленник изворачивался как только мог, чтобы не скатиться.

Даже при обычных обстоятельствах время тянулось бы мучительно медленно, но Шадрак пребывал в таком расположении духа, что каждое мгновение было пыткой. Побег стал казаться ему нереальным. Он-то надеялся завоевать доверие Плача, а в дальнейшем заручиться его помощью… В итоге Плач из-за него потерял память, а сам он лишился единственного возможного союзника. Он снова был совершенно один среди врагов, неспособный освободиться, засунутый в тесную каюту древесного корабля, который с невероятной скоростью несся на юг.

Он себя-то спасти не мог, не то что Софию…

Шадрак то и дело шевелил запястьями, пытаясь ослабить веревки. Ученый думал о том, что Южные Снега распространяются на север, сметая все на своем пути. Чего доброго, они уже достигли Нохтланда. Надвинутся ледники и погребут город, и на земной тверди останется разве что отпечаток прудов и каналов. А София затеряется безвозвратно.

Некоторое время Шадрак лежал неподвижно. Нет, самое скверное предполагать было нельзя. Толку от этого никакого, только почувствуешь себя более слабым и бесполезным, чем на самом деле. Надо верить – еще не поздно! И надеяться, что возможность сбежать обязательно подвернется.

Болдевела тронулась в путь сразу, как только пассажиры взошли на борт и, по предположениям Шадрака, успела порядочно углубиться на территорию Пустошей. Привалов, скорее всего, не будет до самого Веракруса. Вот там и нужно ловить удобный случай. Когда судно достигнет побережья, необходимо любой ценой вырваться на свободу.

К полудню болдевела неожиданно остановилась. Издалека долетел звук, напоминавший раскат грома. Почти сразу по палубе простучали торопливые шаги. Дверь распахнулась, бухнув о стену. К немалому удивлению Шадрака, ввалившийся голем сдернул его с койки и одним яростным движением рассек путы.

– Не стой столбом! – зарычал он. – Сейчас все должны помогать, не то крышка!

Повернулся и кинулся вон, даже не посмотрев, следует ли за ним пленник. Шадрак выскочил из каюты и помчался за ним по узкому коридору.

Выбравшись на палубу, он тотчас понял – положение опасное. Болдевелу вот-вот должен был накрыть зловещего вида шквал. Всадив свои крючья в дерево корпуса, големы из последних сил удерживали корабль: если вихри закрутят его, то разнесут в щепы. Мачта, увенчанная широкими зелеными листьями-парусами, клонилась в сторону смерчей, точно молодое деревце в бурю. Ветер выл и стонал, словно алчущий добычи зверь, и дюйм за дюймом втягивал болдевелу в погибельные объятия…

Шадрак внезапно сообразил: если Бланка лишится корабля, она не сможет больше гнаться за ним.

«Вот он, мой шанс!» – сказал себе ученый и бросился к веревочной лестнице на борту.

Нижние ступеньки болтались футах в десяти над землей. Шадрак спрыгнул, в момент приземления ноги у него подогнулись, и он полетел кувырком. Вскочил, споткнулся, едва не упал, но выправился и побежал во всю прыть. Он мчался на запад, стараясь держать курс параллельно ветровой стене, но не слишком приближаться, чтобы не оказаться подхваченным. Это было все равно что состязаться с приливом. Всякий раз, когда он готов был радоваться спасению, выяснялось, что смертоносный шквал гораздо ближе, чем хотелось бы. Шадрак заворачивал к северу, но легкие уже горели от усилия и сухости воздуха. В какой-то момент картолог повернулся и потрусил задом наперед, желая посмотреть, цел ли еще корабль. Болдевела покачивалась, словно балансируя над обрывом, в сотне метров.

Здесь была плоская высохшая равнина, однообразие которой местами нарушали скальные выходы. Шадрак не знал, как далеко простирался вихрь и что вообще делать, даже если он сумеет его обогнуть. Ясно было одно: надо бежать, причем как можно быстрее. Где-то на юге его ждала София…

Еще раз оглянувшись через плечо, он увидел болдевелу – неясное пятно вдалеке. Вероятно, разгулявшееся воображение сыграло с ним шутку: за минувшее мгновение она словно выросла.

Картолог отвернулся и снова припустил во всю прыть.

29. Дерево без листвы

29 июня 1891 года, 13 часов 51 минута

Меднолобый – уничижительное прозвище, употребляемое в Пустошах, особенно среди жителей Нохтланда, для описания личности с «металлическими» мозгами. Поскольку из металла, по мнению науки, у человека может состоять только скелет, термин следует понимать не буквально, но лишь как фигуру речи. Говоря «меднолобый», подразумевают тупую, грубую, бестолковую персону, зачастую склонную к насилию.

София и Тео бродили не менее двух нохтландских часов, прежде чем девочка заметила обреченное дерево. Если бы они не были так измотаны бесконечными маневрами при виде стражи, им бы, может, захотелось остановиться и посмотреть на него. Однако подростки слишком устали, а укромных местечек, где могли бы спрятаться двое беглецов, в городе оказалось крайне мало.

Дерево стояло далеко от дворца и в целом от центра. У подножия красовалась деревянная табличка с надписью: «ОБРЕЧЕНО. КОРНЕВАЯ ГНИЛЬ. УКАЗ ПО ГОРОДУ 437. БУДЕТ УНИЧТОЖЕНО 1 АВГУСТА».

Действительно, гниль распространялась вверх от корней, но могучий ствол еще держал на весу широкую крону голых ветвей, нависавших над соседними зданиями. На деревянной лестнице, опоясывавшей ствол, кое-где недоставало ступеней, другие были расшатаны. Домишко на ветвях выглядел заброшенным – выбитые окна, щербатая дранка на крыше. Было очевидно, что там с некоторых пор никто не жил.

София и Тео переглянулись…

– Как по-твоему, там безопасно? – спросила она.

– Если сможем залезть, значит безопасно, – рассудил Тео и осторожно поставил ногу на ступеньку. – Чур, я первый. Было бы неплохо, если бы еще и полы сохранились…

София встревоженно следила за тем, как он карабкается вверх. Она все оглядывалась: не видит ли кто? По счастью, они находились в довольно глухом районе, звуки города слышались на расстоянии в несколько кварталов. Потом лесенка увела Тео на другую сторону обширного ствола, и София потеряла его из виду.

– Порядок пока, – прокричал он оттуда, ободряюще помахал ей рукой, одолел последние ступеньки и скрылся в домишке.

София смотрела вверх, понимая, что не может судить, долго ли он пробыл внутри. Наконец Тео высунулся из развороченного окна.