Александр Шалимов - ПЛАНЕТА ТУМАНОВ. Сборник НФ.

— Скорость около сорока километров в секунду. Расстояние от Солнца около ста восьмидесяти миллионов километров.

Петерсен потер небритый подбородок:

— Мы мчимся к Солнцу. Скорость еще увеличится. Мы пройдем вскоре мимо Земли. Неужели нас не заметят?.. Я хочу сказать, неужели наша комета не попалась на глаза ни одному астроному?

Штурман встал и начал вытаскивать из ящика консервы, пачки концентратов и тубы с питательной пастой — традиционной «аварийной» пищей космонавтов.

— Вот и все, — сказал старик, — мало.

— Но вы же говорили, что пищи хватит на месяц? — удивился Алеша.

— Это я так, чтобы ободрить тебя. Пищи хватит дней на пятнадцать. Разделим ее на пайки. Сперва будем есть консервы. Тубы — на конец.

У Алеши сжалось сердце. Страх и горькое чувство беззащитности охватило его. Но он заставил себя выговорить побелевшими губами:

— Нас найдут через несколько дней.

Ответ как будто обманул Петерсена. Он поглядел на Алешу грустными выцветшими глазами и подумал: «Мне бы твою уверенность». А вслух заворчал:

— Вот наша молодежь: всегда-то они спокойны, все им кажется обыкновенным. Как же! С детства привыкли слышать: десять миллиардов людей думают о тебе! Кругом автоматы. Захоти — и получишь…

…Однообразно тянулись часы. Самым тяжелым было не ограничение в еде, а вынужденное бездействие, невозможность активно бороться с несчастьем.

Они пересекли орбиту Земли, тщетно вызывая родную планету. В ответ, будто издеваясь над ними, гремела страшная какофония. Это возвращались к ним их же изуродованные передачи.

Несколько раз Алеша просил Петерсена пустить его «поплавать» в космосе, но штурман не позволил:

— Береги скафандр, Алеша. Если откажут наши автоматы и жить в каюте станет невозможно, скафандр спасет тебя.

— А вы? Ведь скафандр у нас один.

— Что я? Я — старик. Я прожил жизнь. А тебе еще только начинать ее.

…Измученный Алеша крепко спал и не слышал, как осторожно поднялся со своего диванчика Петерсен. Старик был бледен до синевы и долго стоял, покачиваясь, упираясь плечом в стену. Потом, тяжело передвигая ноги, он подошел к ящику с продуктами и несколько минут о чем-то думал, перебирая тубы и пакеты с концентратами. Наконец, видимо приняв решение, вытащил из-под дивана противорадиационный плащ, и, громко шурша шершавой тканью, надел его на себя. Подошел к спящему Алеше, постоял над ним и, что-то прошептав, открыл в стене дверцу с красной надписью:

«Без защиты не входить. Радиация».

Долго не возвращался штурман. Из-за дверцы слышались странные звуки: шипение, свист, отрывистые фразы. Прошло два часа…

Алеша открыл глаза. Перед ним в желтом, остро пахнущем плаще стоял Петерсен.

— Проснулся, мальчик?.. Я тебе должен сообщить дурную весть: автоматы надо перезарядить, иначе мы пропали. Нам придется на время расстаться… Что же ты испугался? На время, да и голос мой ты будешь слышать. Я пойду, — старик указал на дверцу с красной надписью, — их перезаряжать. Это дело долгое. Я взял с собой продукты и воду. За меня не беспокойся. Ты будешь по-прежнему в каюте, а я там, за дверцей. Эта работа требует нескольких дней. Я там буду и днем и ночью. До свиданья, мальчик.

— Подождите! — закричал Алеша. — Как же так? Я еще не понял: почему нельзя нам работать вместе? Я не хочу оставаться один! Я… я сойду с ума! Не уходите!..

Лицо Петерсена стало строгим и угрюмым:

— Замолчи и выполняй приказ! Ты обещал мне быть смелым, быть настоящим мужчиной, а скис при первом осложнении. Привыкай! Космонавт не должен бояться одиночества. А ты… Я же буду за дверцей, близко. — Петерсен резко отвернулся от Алеши. — Прощай!

Дверца со звоном захлопнулась. Алеша остался один. «Черствый, злой старик, — думал обиженный Алеша. — Я так к нему привязался, жалел его, а ему до меня и дела нет! Я ему, наверно, наскучил, вот он и заперся со своими автоматами. Назло ему не буду с ним разговаривать. Пусть сидит и работает».

Легко было так решить, но не легко выполнить. Прошло всего два дня, а Алеше уже стало невыносимо одиноко. Он много спал, ел и пил, не соблюдая строго установленной штурманом нормы, и валялся на диване, насвистывая любимые песни. Песен было много, но это занятие Алеше вскоре надоело. Он достал тетрадь и принялся за дневник. Но, чтобы писать, надо переживать какие-то события, а с того дня, как Петерсен скрылся в автоматной кабине, никаких происшествий не было. Из-за дверцы с красной надписью слышались вздохи, кряхтенье и хриплые восклицания. Иногда Алеша слышал надоевшие ему до жути советы Петерсена; они сводились к одному: надо сохранять спокойствие, а если станет невозможно жить в каюте, то следует надеть скафандр…

Алеша поймал себя на том, что пишет одну и ту же фразу: «Что делать? Что делать? Скорее бы штурман закончил ремонт…»

Так тянулись день за днем, день за днем…

— Мы приближаемся к Солнцу, — неожиданно громко проговорил из-за дверцы Петерсен, — не волнуйся, мальчик. Автоматы снизят температуру. Сейчас плюс двадцать пять. Я продолжаю работать. Еще много, много работы. Не скучай.

— Товарищ штурман! — завопил Алеша и, подскочив к дверце, забарабанил кулаками в холодную сталь. — Впустите меня!

— Не волнуйся, мальчик, — прохрипел в ответ Петерсен, открыть дверцу не могу. Радиация, У тебя нет плаща. Помни, мы приближаемся к Солнцу. Если станет очень жарко, невыносимо жарко, надевай скафандр.

Да, становилось жарко. Алеша взглянул на термометр. Плюс 32! Он снял верхнюю одежду, опустился на пол. Выпил стакан воды.

Вот этого делать не следовало. Пот залил глаза. Стало еще жарче.

— Спокойно, мальчик, — опять заговорил Петерсен, — если станет жарко, невыносимо жарко, надевай скафандр. Я продолжаю работать. Еще много работы.

А термометр уже показывал плюс 40! Алеша изнемогал. Ему казалось, что еще немного — и кровь в нем вскипит…

— Я больше не могу! — закричал он, подполз к дверце и прижался лицом к стальному листу.

Он ожидал, что почувствует прохладу, но стальная дверца уже нагрелась, как печь.

— Спокойно, мальчик, — захрипел из кабины штурман, — если станет жарко, невыносимо жарко, надевай скафандр. Я продолжаю работать. Еще много работы.

Мокрыми от пота, вялыми руками Алеша медленно натягивал на себя скафандр. Прорезиненная ткань выскальзывала из рук.

Термометр показывал плюс 55!..

Уф! Какое облегчение почувствовал Алеша! Превосходный костюм отлично регулировал температуру. Алеша ожил, с жадностью сделал несколько глотков питательной смеси.

Гермошлем не пропускал звуков. Связи с Петерсеном не было. Как он переносит такую температуру в тесной кабине автоматики!

Скорее наружу!

Алеша залез в тамбур, захлопнул за собой крышку. Некому было его катапультировать. Пришлось открывать наружный люк «вручную». С этой задачей он все-таки справился, и то, что Алеша увидел вокруг «Зари», на миг заставило забыть все: и уход Петерсена, и свое отчаянное положение.

Огромное, раз в пять больше привычного Солнце! Его бело-желтый диск оброс кроваво-красными деревьями протуберанцев, испещрен иссиня-черными пятнами. Смотреть на него было страшно, но и оторваться совершенно невозможно — великолепное зрелище!

Все тонуло в огне и свете. Сквозь скафандр Алеша, казалось, ощущал могучее жаркое давление лучей.

Алеша отвернулся от Солнца и вскрикнул: где же глыбы льда, совсем недавно бороздившие пространство вокруг «Зари»? Их нет!

Где зеленоватая дымка?

Зеленый свет стал еще интенсивнее, он заливал полнеба.

Но зато в светло-сером пространстве висел красновато-желтый диск, усеянный кольцами кратеров.

Луна? Но какая же может быть Луна рядом с Солнцем…

Меркурий! Ну конечно же, это Меркурий!

Но ведь если это Меркурий, то на нем (Алеша знал) есть люди.

Уже второй год работает на Северном полюсе планеты научная станция. Главная задача ее — изучение Солнца. У них есть небольшой планетолет на случай, если станцию придется срочно ликвидировать. Если бы Алеша мог дать о себе знать!..

Долго он смотрел на голый морщинистый лик Меркурия. Эта планета оказалась очень похожей на Луну. Не случайно начальником станции поставлен видный селенограф Жан Лекок…

Потом Алеша заметил, что если исчезли ледяные глыбы, то каменные метеориты продолжали кружится вокруг общего центра тяжести.

Да, комета существовала, хотя и растеряла часть своих сокровищ. Она огибала Солнце и, как знать, уйдя вновь далеко от жаркого светила, возможно, опять обзаведется запасами льда.

Было нестерпимо глядеть на огромное косматое Солнце. Даже сквозь сильный светофильтр Алеше приходилось то и дело закрывать глаза. Он переполз на «теневую» сторону «Зари», но обломок вращался, и очень скоро Алеше пришлось опять спасаться от губительного жара.