Юрий Коринец - Заблудившийся робот
— А может, этого мало? — сказала Катя.
— Давайте включим! — сказал Юра. — И посмотрим!
— Попробуем, — согласился папа. — Принеси-ка, Юра, удлинитель — ты знаешь, он в шкафу, в туалете…
Через несколько минут удлинитель был растянут по комнате: один его конец включили в стенную розетку, а другой конец — в розетку на боку робота… Все уселись вокруг робота на корточках, внимательно на него глядя.
Юра приложил ухо к груди робота. Несколько минут все напряженно молчали.
— Слышно! — прошептал вдруг Юра.
— Что слышно? — хором спросили Катя, папа и мама.
— Дышит! — сказал Юра. — Он дышит…
Папа тоже приложил ухо к груди робота и тоже услышал это так называемое дыхание — странно, но оно скорее напоминало то возникающий, то затихающий гул магнитофона, когда в нем нет музыки.
— А вон и глаза засветились! — сказала Катя.
— И нога! Шевелится! — удивилась мама. — Одна из четырех!
Не успели они это сказать, как робот оперся руками о пол, подобрал ноги и сел. Его глаза опять светились ровным зеленоватым светом, стрелки в них качнулись и остановились вертикально в середине шкалы. Все смотрели на него, раскрыв рты.
— ВУОАП! — громко сказал робот, потом крякнул и после некоторого молчания произнес раздельно, по слогам, еще громче: — У-ЛИ! ВУ-О-АП!
— Не понял, — вежливо вмешался папа, глядя в глаза роботу. — Что вы изволили сказать?
Робот мигнул стрелками и уставился на папу.
— Ах! — воскликнул он. — Где я?
— Только не волнуйтесь! — ласково сказала мама. — Не хотите ли чашку чая?
— Ты у нас, Тарабамчик! — взволнованно крикнул Юра.
— В квартире-108! — сказала Катя.
— Вы на планете Земля, в квартире-108, — сказал папа. — Вчера с вами случилось что-то непонятное. Мы пили чай на потолке, и вы вдруг упали… в обморок. Надеюсь, вы не ушиблись?
— Вас понял, — прошептал Тарабам, а потом схватился за голову руками и запричитал, раскачиваясь из стороны в сторону: — О, бедный мальчик! Бедный мальчик!
Причитал он совсем по-детски, жалобным голоском.
— Это вы про Юру? — осторожно спросила мама.
— Я? — спросил Юра. — Почему я бедный?
— Это я бедный мальчик, — сказал Тарабам. — Ах, какой я бедный мальчик!
— Не понял, — сказал папа. — Почему вы бедный мальчик? И разве вы мальчик?
— Я мальчик! — ответил Тарабам и загадочно добавил: — По вашим расчетам, мне всего четырнадцать лет… О, я бедный мальчик!
— Постойте! — встал папа. — Тут без чая не обойдешься! Кстати, он давно уже остыл, сейчас я его разогрею. — Папа взял чайник, чтобы отнести его на кухню. — А вы пока садитесь за стол…
— А на потолке можно? — спросил Юра Тарабама. — Как вчера?
— Отчего же? Можно и на потолке, — откликнулся Тарабам. — Это вполне в наших силах…
Когда папа вернулся с горячим чайником, все уже сидели на потолке. Войдя в комнату, папа тоже плавно поднялся вверх и уютно уселся вниз головой возле люстры, поставив чайник рядом с собой.
— Как вам удается это сидение на потолке? — обратился он к Тарабаму.
— Очень просто: создаю микроклимат невесомости, — скромно ответил Тарабам. — С помощью Юриного кинескопа… Но не буду вдаваться в подробности, я и сам не могу всего толком объяснить. Просто заложена в меня такая способность…
— Прекрасная способность! — сказал папа. — Но расскажите-ка теперь о себе: что с вами вчера случилось? И как вы вообще к нам попали?
— Вы не выпьете чашечку? — улыбнулась мама Тарабаму.
— Спасибо, я не пью и не ем. Вы уже и так отлично насытили меня электрозарядами… Благодарю вас!
— Это вы должны Юру благодарить, — сказал папа.
— Спасибо, Юра! — слегка поклонился Тарабам Юре.
— Пожалуйста! — радостно откликнулся Юра.
— Все-таки утро вечера мудренее! — весело сказала мама. — Наш гость ожил! И не нужно думать ни о какой собаке!
— О чем? — спросил Тарабам.
— Да это так, — поспешно вмешался папа, укоризненно взглянув на маму. — Давайте к делу! Мы слушаем, Тарабам. — И папа разлил по чашкам чай.
Предыстория Тарабама, рассказанная им самим
— Дело в том, что я родился в звездолете, — начал Тарабам после некоторого молчания.
— Значит, у тебя есть папа и мама? — спросила Катя.
— Есть, — кивнул Тарабам.
— А они люди? — спросил Юра.
— Минутку! — вмешался папа. — Прошу Тарабама не перебивать. Наберитесь терпения и слушайте.
— Мои папа и мама такие же роботы, как и я, — продолжал Тарабам. — Они очень хорошие. И добрые. И умные. Они собрали меня по всем правилам роботехники из готовых деталей, лежавших в ящике. Этот ящик вместе с другим оборудованием был погружен в звездолет перед вылетом с планеты УЛИ. Планета УЛИ, откуда родом мои папа и мама, плавает в космосе, как ваша Земля, но очень-очень далеко отсюда… в галактике ХУ2. Это все, что я знаю о своем происхождении. Со слов родителей. — Тарабам на минуту замолчал, и всем показалось, что он всхлипнул.
— Так вот, — продолжал он. — Папа и мама собрали меня на звездолете, когда мы летели в космосе, — так я появился на свет. Я открыл глаза, увидел папу и маму — звездолет — и как мы летим… Это было очень интересно! Правда, сначала мне почудилось, что мы не летим, а стоим на месте среди сверкающих звезд. Но это только так казалось. На самом деле мы летели со скоростью света! Это тоже объяснили мне папа и мама. Какое задание мы получили на планете УЛИ — я не знаю. Очевидно, это было важное задание. На звездолете нас было только трое. Папа и мама руководили полетом, а я, как только родился, сразу стал им помогать. Ведь мы, роботы, рождаемся с уже заложенной в нас довольно сложной программой знаний. Знания эти, конечно, весьма ограниченны: так я, например., только могу пока управлять кое-какими приборами, и все… Правда, мама сказала мне, что со временем я научусь и другим вещам, например., собирать таких же роботов, как я, и кое-чему еще… Но это в будущем. А сейчас я им просто помогал, и мне казалось, что я делал это уже тысячу лет…
В звездолете было очень красиво! — воскликнул Тарабам. — И аппараты в нем были замечательные! И столько в них было прекрасных колесиков, гаечек, ламп, транзисторов, проволочек — всего не перечислишь! Но дело не в этом… Дело в том, что иногда мы выходили гулять в открытый космос. Вот где красота, скажу я вам! Черное небо и миллиарды сверкающих звезд! Иногда в этой бархатной черноте появлялись разноцветные шары планет…
Тарабам помолчал, словно вспоминая эти прекрасные видения, потом продолжал:
— Иногда я гулял в космосе один. Папа говорил, что это для мальчика полезно: это развивает самостоятельность. Но каждый раз, когда я выходил из звездолета, мама предупреждала меня, чтобы я далеко не отлучался. Она говорила мне, что нам должны встретиться на пути так называемые «черные дыры»… Что это такое, я в точности не знаю, да я ведь и не теоретик! Я робот-практик, специально родившийся для управления звездолетами, и теория мироздания не моя область… Да и мои родители тоже не теоретики. Хотя они, конечно, знают намного больше, чем я. Так вот… мама объяснила мне, что «черные дыры» — это такие таинственные отверстия на краю галактик: космических миров. Еще их можно сравнить с черными тоннелями, — говорила мама, — с тоннелями перехода из одной галактики в другую. К этим черным дырам очень опасно приближаться: все предметы, к ним приближающиеся, будут неизменно в них скатываться… Уж почему это так, я не знаю! Но это так, и, на мое горе, я в этом сам убедился!
Тарабам опять замолчал, в его вспыхнувших глазах забегали по изогнутым шкалам черные стрелки, как вчера, и он схватился за голову руками, издав тяжелый стон. Все испугались.
— Не волнуйтесь! — крикнул папа. — Только не волнуйтесь! Ведь сейчас все хорошо!
— Включи-ка в меня, Юра, удлинитель, — попросил Тарабам слабым голосом.
Когда Юра подтащил удлинитель и включил его в боковой штепсель Тарабама, тот еще некоторое время молчал, заряжаясь электричеством и приходя в себя. Через минуту его глаза опять светились ровным светомсветом, и стрелки в них чуть колебались в середине.
— Вот так всегда, — сказал Тарабам. — Когда я волнуюсь, я сразу теряю огромное количество энергии… И вообще: может сердечник перегореть…
— Сердце? — спросил Юра. Тарабам кивнул.
— Должен вам сказать, что это было ужасно! — прохрипел Тарабам. — Самое печальное, что я не послушался папы и мамы. Сначала я играл с маленькими астероидами, потом просто кувыркался в пустоте… Так я отлетал все дальше и дальше. Не знаю, сколько это длилось. Я очень увлекся… Черную дыру на краю галактики я заметил слишком поздно: я заметил ее, когда она уже стала втягивать меня в себя, как… как… как…
