Андрей Галадей - Город часов
Потом Васька, хитро улыбаясь, предложил Вовке «посмотреть картины». Тот смутился, хотел было отказаться. Но мне тоже стало интересно. В общем, через минуту Вовка сдался и вышел из комнаты, с напускной свирепостью живописуя, какие кары падут на непутёвую голову племянника.
Вовка вернулся быстро, неся под мышкой пухлый альбом, навевающий воспоминания об уроках рисования и школе вообще. Положил на стол, раскрыл.
Вот это да! Я всегда по-доброму завидовал художникам, потому что сам рисовал на уровне «палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек». Словами я мог нарисовать картину, а вот кистью или карандашами – увы.
На страницах альбома распахивался новый мир. Неземные пейзажи, поражая буйством красок и глубиной, соседствовали с карандашными портретами и видами древних городов. Туго надутые паруса каравелл сменялись необычной формы небоскрёбами, те – сооружениями звёздных пришельцев, изящно-обтекаемыми кораблями, могучими замками. Отдельно шли рисунки оружия. Выписанные с филигранной, почти фотографической точностью клинки поражали строгой красотой и игрой света. Казалось, ещё немного, и рука коснётся холодного металла, ощутит тяжесть оружия. Машинально я отметил, что в альбоме изображены только мечи. Лишь потом, обдумывая увиденное, я понял – меч это оружие справедливости. Символ честного боя один на один. Символ рыцарства в лучшем его проявлении.
Рука сама перевернула страницу.
А вот такого я не ожидал. На странице был Город.
Кажется, я застыл на несколько секунд. Вовка смотрел на меня с тревогой.
- Что?
- Где ты это видел? – я поразился собственном хриплому голосу. – Вовка, где ты видел этот город?
- Он мне снится иногда, - тихо сказал Вовка. – Только я ни разу не смог дойти до него. Видел издали. С холма…
Сердце прыгало, я не мог успокоиться.
- А на автобусной остановке в частном секторе не ты нарисовал город? – я вытащил мобильник, нашёл фотографии. – Вот этот.
Вовка кивнул. И спросил:
- А вы… Вам он тоже снится?
- Снится, - глухо произнёс я.
Мысли метались, будто пузырьки в стакане с газировкой. Я упустил момент, когда Вовка снова вышел из комнаты.
- Сколько вам лет? – его голос выдернул меня из водоворота мыслей.
Не задумываясь, и неожиданно для себя я ответил:
- Навсегда двенадцать.
- Тогда это вам пригодится.
Вовка протянул мне что-то длинное, завёрнутое в плотную бумагу. Я со странным нетерпением рванул обёртку. В пакете был меч.
Длиной порядка метра, выточенный из сосновой доски, гладко ошкуренный. Верный спутник ребячьих игр всех времён и народов. Оружие, против которого не устоит ни одно зло.
Я поднял на Вовку взгляд. В его глазах я не увидел и тени насмешки, лишь странное понимание.
Дождь прекратился, но туман продолжал висеть над городом. Я сунул свёрток с мечом под мышку, мысленно посетовав на отсутствие пакета или сумки, и зашагал было поближе к дому, но меня окликнули.
- Андрей Викторович, не будете ли Вы так любезны, чтобы уделить мне две минуты…
Я обернулся и похолодел. Ко мне приближался «серый». В руке он держал мышиного цвета зонтик. Другая рука в кармане.
- Позвольте мне задержать Вас немного, - произнес он. – Похоже, нам по пути.
- Кто вы? – резко спросил я. – И откуда меня знаете?
«Серый» приподнял шляпу, словно приветствуя меня.. или давая возможность рассмотреть своё лицо. А лицо было явно интересным. Высокий лоб, орлиный нос, светло-серые глаза. Завершал картину узкогубый рот и твёрдый подбородок. Такой себе воин без страха и упрёка, каких любят показывать во всяческих боевиках. Мечта всех поклонников арийской расы, слегка подпорченная, правда, цветом костюма. Таким людям надо носить только мундиры, обязательно чёрного цвета, с серебряной нитью и без украшений.
- Давайте прогуляемся, Андрей Викторович. Думаю, вам интересно узнать кое-что о Городе…
Я взглянул в его глаза.. и не увидел ничего. Если глаза – это зеркало души, то у «серого» таковая явно отсутствовала. Наша безмолвная дуэль продолжалась секунд пять, потом я отвёл взгляд и первым пошёл по улице. «Серый» догнал меня и пристроился рядом.
- Вы меня, похоже, знаете, – произнёс я. – А я вас – нет. Как прикажете именовать Вас, милостивый государь?
С чего я перешёл на такой возвышенный слог, я и сам не знал. Возможно, это была защитная реакция.
- Зовите меня Евсеем. Я, с позволения сказать, Игрок, Наблюдатель.
- И во что же вы играете? Или за чем наблюдаете? – мне стало по-настоящему интересно.
- Постараюсь объяснить, - произнёс Евсей. – Для начала давайте примем за базовый факт то, что Вселенная имеет форму кристалла…
- Не нужно, - перебил я, - мне это отлично известно. Также не стоит на таком детсадовском уровне рассказывать о Дороге.
Евсей помигал.
- Да, вы правы. Вам действительно не стоит давать информацию на таком уровне. Что ж, тогда начнём с другого. Во Вселенной есть разные силы. Одни добрые, другие злые. Но при этом понятия добра и зла никоим образом не определяют объективную суть этих сил, они лишь выражают субъективное мнение тех, кто, так или иначе, имел контакты с самими силами или их представителями. Проще говоря – если кто-то не делал вам прямого и явного зла, он потенциально добр, и наоборот.
- И? – поинтересовался я. Мы свернули с Вокзальной в Спартаковский переулок. Не знаю, при чём тут Спартак, но переулок мне всегда нравился, особенно в солнечные летние дни. Высокие старые деревья смыкали ветви над ним, и зелёное сияние дрожало в воздухе, ложась на выщербленные стены старых домов, на бугристый от мощных корней тротуар. Даже сейчас, в туманном мареве, он был красиво-загадочным.
- И таким образом нет ни однозначного добра, ни однозначного зла. Всё решает цель.
- Цель оправдывает средства, так?
- Примерно так, - Евсей улыбнулся тонкими губами.
- А лично вы наблюдаете за достижением цели?
- И это тоже. А, кроме того, я делаю ставки.
- На кого?
- На апологетов и ниспровергателей той или иной цели. Поверьте, это интересно, смотреть, как люди поливают друг друга бранью за отличное от собственного отношение к литературному произведению, к трактовке религиозных догматов, к тому или иному политическому деятелю. А если восторжествует та или иная точка зрения – ещё интереснее. Проигравших линчуют, часто в прямом смысле. Очень интересно…
- А ещё вы являетесь своего рода Предтечей тех, кто достигает своей цели, любыми средствами, - я резко остановился, вперив взгляд в Евсея. – Так? Вы работаете на них.
- Вы очень умны, Андрей Викторович, но даже вы не можете осознать всю масштабность происходящего.
- Могу, - откликнулся я, чувствуя холодную, мобилизующую ярость. – Так или иначе то, что происходит, затрагивает и меня. Я предупреждаю, если что-то случится с Городом – вам не поздоровиться!
Евсей несколько секунд смотрел на меня, потом надвинул шляпу на глаза.
- Какой же вы всё-таки ещё ребёнок, Андрей Викторович. До свидания. Думаю, это не последняя наша встреча…
Он уходил, а я смотрел ему в спину. Он повернул направо, и лишь спустя несколько секунд я осознал, что Евсей не дошёл до конца Спартаковского переулка.
Когда-то здесь располагался детский сад, о котором нынче напоминали только ржавые останки каруселей. В начале двухтысячных этот садик выкупил бизнесмен Успенский, задавшийся целью расширить свой бизнес. Он развернул широкомасштабную стройку и ремонт сохранившейся конструкции, дабы впоследствии сдавать помещения в аренду, но мечтам не суждено было сбыться. Бизнесмен погорел на каких-то сомнительных делах, стройка была брошена и медленно ветшала.
Именно туда и свернул Евсей.
Логичнее всего было бы предположить, что он просто решил сократить путь. Я-взрослый так и решил бы. Но логика и рассудительность благоразумно отошли в сторонку, и я решительно двинулся за Евсеем.
Дверь была приоткрыта, и я мысленно поздравил себя с правильным выводом. Замер на несколько секунд, всматриваясь в темноту и вслушиваясь в тишину. Ничего. Если Евсей прошёл этим путём, его уже тут не было. Я потянул дверь (она противно заскрипела), в нос ударил запах застарелой пыли и запустения.
Потом пришло ощущение дежавю. Просторный захламленный холл, лестница, ведущая на второй этаж и в подвал, заколоченные двери. Собственно говоря, дальнейший путь был только один – в подвал. На площадке меду первым и вторым этажами стоял старый шкаф, не менее старый верстак, что-то ещё, перегораживая путь. Прибитые доски на дверях слева и справа тоже внушали уважение своей монументальностью. Я даже, дабы исключить ложные варианты, подёргал одну из досок – прибито намертво. В смысле – отодрать-то можно, но этим последние года три явно никто здесь не занимался.
Дальше всё было, как во сне (или в Фильме) – зал с колоннами, высокий шкаф, свет из двери. Но всё-таки неведомым создателям удалось меня удивить – белый свет сменился зелёным маревом, какое бывает, когда солнце светит сквозь поросль молодого березняка. Я сделал ещё шаг вперёд.
