С. Гроув - Смертельный туман
Ветви деревьев закачались и засвистели: ветер усиливался. София почувствовала, как желудок свело от страха. Пугало все: и увиденное в зеркалоскопе, и возможное значение собиравшейся бури, и, главное, перспектива опоздать. Что, если по прибытии к роще они вживую увидят ужасы вроде тех, на которые мы насмотрелись через прибор?..
От страха и волнения мысли беспорядочно носились по кругу, пока наконец не собрались воедино. Воспоминания из березовой коры, видения, сохраненные гранатами, звуки и зрелища из прибрежных лесов и картины загубленной рощи, нарисованные воображением. София сидела зажмурившись и не могла заставить себя поднять веки. Ветер выл все пронзительней, в его завываниях девочке мерещились голоса. Кто плакал там, вдалеке? Люди или нет? Где и что там творилось?..
Бирке спрыгнула с небольшого водопада, пассажиров обдало ледяными брызгами. Все трое ахнули, София непроизвольно открыла глаза. В это время темные тучи вспорола вспышка молнии. Обрушился раскат грома, похоронивший даже плач ветра. Тяжелыми полотнищами повис дождь. Каноэ продолжало мчаться вперед, капли так и хлестали.
– Держите! – крикнул Казанова, вытаскивая прорезиненные дождевики, которыми снабдила их Дымка. – Лягте на дно и укройтесь!
Вновь раскатился гром. София и Тео прижались друг к другу, укрываясь плащами и тщетно силясь что-либо разглядеть в сплошной стене ливня. Теперь они даже не видели, куда, собственно, движутся. Однако Бирке неслась вперед с прежней уверенностью, одолевая бурные воды, огибая валуны, неожиданно выраставшие из серой пелены непогоды. Завывание колдовского вихря вроде бы отдалилось, сменившись другим непостоянным звуком, похожим на свист.
– Слышишь это? – приблизив губы к уху Тео, громко спросила София.
Он кивнул:
– Это люди Фена Карвера. Это их клич.
София мотнула под плащом головой, дескать, не понимаю!
– Так они свистят перед атакой, – сказал Тео.
София вновь прислушалась, наконец улавливая разницу между гулом вихря и пронзительным боевым кличем. Свист то затихал, то вновь начинал звучать, производя вполне потустороннее впечатление.
Дождь все не прекращался, путешественники мчались вперед, по сути вслепую. Наконец лес расступился, и в миг, когда сплошная стена воды сменилась обычным ливнем, сделалась видна Черепашья долина. София и Тео сбросили непромоканец. Первое, что оба увидели, – роща стояла нетронутая, лишь гнулись на ветру величественные деревья. Но позади нее, по берегам реки, склоны долины уродовали два больших пятна. С востока надвигалась бурая масса войск Фена Карвера, местами расцвеченная голубым, зеленым и желтым. Западнее ало-белым прямоугольником двигались войска Нового Запада. Вновь полыхнула молния. София увидела реку, разделявшую армии, – длинную, беспокойную серую змею.
Девочка улавливала страх древнего, сосредоточенный у рощи, столь же ясно, как и прежде, когда они с Горькосладом стояли на гребне холма. Только намерения клима обострились, в грохоте грома и завывании ветра чувствовалось отчаяние, впрочем еще не дошедшее до обреченности. В гудении вихря, качавшегося на западных холмах, слышалась решимость в любое мгновение обрушиться на склон впереди и смести все, что попадется. София опасливо присмотрелась к смерчу и при свете очередной молнии поняла: он необычный. Столь громадный, что вершина упиралась в самые тучи, он еще и сам в себе нес молнии! То есть все шло в точности так, как предрекала Бораго: «Поди постреляй из пистолета в запертой комнате, – думаешь, последствий не будет? Обязательно в кого-нибудь попадешь! И что, он на тебя не рассердится?..»
София с ужасающей ясностью поняла, чтó сейчас случится. Как только войска сойдутся и вступят в бой, колдовской вихрь обрушится на них, чтобы отстоять рощу. Людей просто сметет, уничтожит. Они все погибнут.
София даже привстала в каноэ, так что суденышко опасно закачалось. «Почему же они этого сами не видят? – спрашивала она себя. – Как они не понимают, что с ними произойдет?..»
Свист воинства Фена Карвера и вой вихря прервал новый раскат грома. Когда он затих, стало слышно, что свист прекратился.
– Мы опоздали? – закричала София.
– Они в переговоры вступили, – сказал Казанова. – Смотри!
На полпути между двумя армиями, на западном берегу реки, виднелась небольшая группа всадников.
– Какие переговоры? О сдаче?..
– Обсуждают условия битвы, – сказал Казанова и указал на восток, потом на запад. – Фен Карвер занял оборонительную позицию. Он с радостью уведет войско прочь, если будет такая возможность. Это генерал Григгс нападать собирается. Карвер, я так думаю, хочет выговорить безопасность тем, кто останется жив. Так что время у нас есть, – сделал он вывод. – Хотя и немного!
Будто услышав эти слова, Бирке наддала ходу, лихо прыгая по перекатам. Вода хлестала через борта. София пристально вглядывалась в представителей обеих армий, до боли сжимая пальцами лодочный борт…
Наконец Бирке достигла дна долины. Пока она петляла извивами реки, София успела потерять из виду парламентеров, но за очередным поворотом они показались вновь.
А впереди, на правом берегу, была роща. Отсюда она выглядела гораздо больше, чем издали. Красные стволы уходили в вышину, длинные ветви метались на ветру, словно воздетые в отчаянии руки. София вновь вспомнила Древоеда. На миг даже показалось, будто чудовище стояло на краю рощи, предвкушая разрушение, которое сейчас учинит. Только его челюсти и рога больше не были каменными – теперь они состояли из людей, а в золотых глазах бушевало пламя пожаров. Призрак заколебался и рассеялся в штормовых облаках…
Бирке продолжала движение. Роща осталась позади, сделалось видно поле предполагаемой битвы. Огромные валуны образовывали естественный мост через реку, вода бешено неслась под его неровными арками. Поток, вздувшийся от дождя, на глазах разливался, подтапливая берега.
Туда каноэ, впрочем, не добралось. Воды, покорные трем сестрам, плавно подвели Бирке к западному берегу. Тео и София выбрались на топкую землю. Казанова оттащил лодочку подальше от реки, на прочные камни.
Сперва София устремилась вперед с зеркалоскопом наперевес, но потом умерила шаг и оглянулась. Всего в нескольких сотнях футов по обе стороны долины в ожидании замерли войска. Первые ряды стояли неподвижно, ливень не давал различить лица солдат… Но куда подевались парламентеры? Ни людей, ни лошадей, которых она видела сверху. На их месте виднелось что-то другое. Большое, прямоугольное, величиной примерно в человеческий рост.
Щурясь, девочка двинулась в ту сторону. «Что там такое? Домик? Повозка?..» Она подошла ближе…
Казанова схватил ее за руку:
– София! Стой!
– Что это? – спросила она, приглядываясь к странному ящику.
– Не знаю, – нахмурился он. – Дай лучше я первым пойду.
Тео присоединился к товарищам.
– Я знаю, что это, – сказал он с легким удивлением. – Оно не опасно.
Чуть помедлив, Казанова пошел вперед, Тео и София – за ним. Лишь подобравшись вплотную, София поняла, чтó перед нею. Она увидела железную клетку с двумя длинными, как у паланкина, ручками для переноски. Сейчас клетка стояла на берегу возле реки.
И она не пустовала. Подойдя, София увидела внутри девочку. Лет десяти или одиннадцати, не больше. Длинные черные волосы растрепались, девочка плакала. За ревом бури не слышались всхлипы, только видно было, как содрогалась согнутая спина. Девочка хваталась за железные прутья и медленно, словно утратив последние силы, клонилась вперед. Мокрые юбки стелились по полу клетки…
Их края висели обгорелыми клочьями.
Подоспевший Казанова уже сражался с замком. Понаблюдав за его тщетными усилиями, Тео шепнул на ухо Софии:
– Она тоже тучегонитель. Я ее в карте памяти видел!
И София наконец все поняла. Перед нею была Дурман, сестра Горькослада, которую тот так долго и отчаянно разыскивал. «Да она же совсем дитя», – с ужасом осознала София. Кто бы мог подумать, что это маленькое, измученное создание и есть причина катастроф, загубивших столько людей!
– Дурман! – окликнула она сквозь рев бури, касаясь детских пальчиков, сжимавших ржавые прутья.
Всхлипывание прекратилось. Девочка подняла голову. Лицо, зеленоватое вдоль края волос, было грязным и очень бледным. Впалые щеки, костлявые пальцы… Ее, похоже, еще и голодом морили. На искусанных губах – полоски шрамов и свежая кровь. Глаза отчаянные, одичалые. Девочка не знала, на кого смотреть: на Софию, на Тео или на Казанову.
София наклонилась поближе, чтобы не приходилось кричать. Накрыла руку девочки своей.
– Дурман! – повторила она. – Я друг твоего брата! Горькослад повсюду ищет тебя! Он так обрадуется, узнав, что мы тебя отыскали!
Глаза девочки вновь наполнились слезами, она отняла руку:
– И вовсе не обрадуется… я такого натворила!
Дрожащий голос звучал совсем не по-детски. Софии показалось, что перед ней – взрослая женщина, сожалеющая о долгих десятилетиях скверно прожитой жизни. Женщина, в полной мере изведавшая усталость и горечь. Уронив голову, Дурман закрыла руками лицо и вновь зарыдала.
