Юрий Забелло - Планета для робинзонов
— Конечно, расскажу… Но хоть немного-то ты, наверное, знаешь? Ты же был в наших посёлках…
— Весьма поверхностно… Знаю, что вы с Земли. Знаю о Первых…
— Первые… Три мужчины и две женщины… От них пошли все наши люди…
— Сколько же вас всего?
— У меня нет под рукой Системы… Я бы сказал тебе точную цифру. Что-то около двухсот тысяч…
— От пяти человек?!
— Так прошло уже почти триста лет… — Он что-то подсчитал на песке. Триста восемьдесят четыре года Земли!
— Почти четыре века… — протянул Дюма.
— И люди у нас — не болеют. — Сказал Билл. Сейчас у нас много посёлков. И в каждом живёт несколько тысяч человек. Есть большие, Вудстаун, например, там живёт около тридцати тысяч, есть и маленькие совсем… Да это неважно… Везде люди живут одинаково…
— Как одинаково? Есть же, наверное, разница… На земле тоже есть и большие города-гиганты, есть и маленькие посёлки… Но город все-таки отличается от деревни… Не в смысле бытовых удобств… Здесь разницы у нас давно уже нет… А хотя бы в том, чем люди занимаются… — В городах сосредоточены заводы и фабрики, учебные заведения… В деревне люди занимаются только сельским хозяйством…
— У нас много заводов и фабрик… Полностью или частично автоматизированные. Да ты же видел нефтеперегонный завод, где нашли вашего Эндрю? — Дюма кивнул головой. — Вот, там не работает постоянно никто, ни одного человека. Только в случае поломки Система выдаст сигнал — туда явится ремонтная бригада, исправит, что надо, прогонят тест профилактики и — до следующего раза. Так же и машины всякие… Кстати, вот свежий пример — оружие. Переналадили автоматическую линию, она и нашлёпала заданное количество… А в основном, мы все работаем в небольших поселковых мастерских…
— А зачем? Ведь если есть полностью автоматизированные заводы…
— Во-первых, завод должен работать на поток. И, потом, человек должен трудиться. Если все отдать автоматике, а самому плевать в потолок, то недолго и обратно в обезьяну превратиться. Да и самому интересно повозиться, сделать что-то своими руками… И зачем я тебе все это говорю? Неужели на Земле есть люди, не испытывающие потребности в труде? У нас ещё Первые установили: самое тяжёлое наказание — запрет на участие в совместном труде! Только не было у нас ещё такого случая! Да и как бы, с какими глазами появился бы в Доме Питания, если я сегодня абсолютно здоров и не работал? Со мной же никто за столик не сядет! Жена в дом не пустит! Дети будут отворачиваться. Не хочешь делать одну работу — найди другую. Дай запрос машине: «Хочу делать такую работу». Она скажет: «В таком-то посёлке нужен специалист твоего профиля». Хочешь поехать — сообщи. Люди этого посёлка построят тебе дом, если там нет свободного. Не хочешь расставаться со своим посёлком, машина тебе сообщит, какую работу в твоём посёлке никто не выполняет, берись и делай.
— Интересно…
— Обычно переезжают… Расстояние небольшое. Самое большое — несколько часов полёта, захочешь увидится с друзьями и близкими — прилетишь…
— А нет, так и письмо напишешь…
— Какое письмо?
— Обычное. Жив — здоров, и так далее…
— Это такой листок бумаги? Я читал где-то, что люди на Земле когда-то писали друг другу письма.
— Ну да… А что, у вас нет писем?
— А зачем они? Если мне нужно кому-то что-то сказать, я потерплю до вечера, наберу его личный код… Система мне его отыщет, где бы он ни был.
Время за разговором тянулось незаметно. Дюма ещё долго расспрашивал Большого Билла. Костерок давно затух. Усталость от нервного напряжения такого бурного дня давала себя знать. Они устроились в выемке скалы и заснули.
Наконец, на востоке появились первые признаки рассвета. Ещё немного, и сверкающий диск Гелис появился над горизонтом. Большой Билл пошевелился, и в тот же момент проснулся Дюма:
— Ну что? Пойдём? Или будем ждать, пока ещё прилетят люди?
— Пойдём, наверное… Утро прохладное… Да и зачем время терять?
Они, не торопясь, двинулись по тропке, пробитой в скале многими поколениями Пендергастов. Наконец перед ними открылась обширная котловина.
— О-ля-ля! — воскликнул изумлённый Дюма: вся котловина буквально была забита техникой. Оба остановились поражённые этим зрелищем. Пять громад межпланетных кораблей высились в строгом порядке по вершинам огромного пятиугольника, между ними виднелись металлические сигары более мелких ракет.
— А ведь это — боевые ракеты! — воскликнул Дюма. — Наверное, они и должны выполнить пророчество, — он связался с «Пасионарией». — Найдите, мне, пожалуйста, данные о ракетном оружии двадцать первого века прошлой эры. Поражающая способность, дальность действия и т. д.
Вдвоём они пересчитали ракеты, прикинули, что и как. Получалось, что даже при нейтронных боеголовках, ракет хватает только на половину плантаций.
— А в пророчестве-то сказано — все! Ну да ладно, разберёмся…
Они медленно и осторожно стали спускаться по скользкой от росы тропинке. Она уверенно привела их к ближайшему кораблю. Узкая лесенка вилась вдоль корпуса вверх к невидимому снизу люку. Они поднялись по ней. Лесенка окончилась площадкой. На металле корпуса чётко обозначались контуры двери. Дюма постоял несколько мгновений, потом набрал в себя воздух и громко произнёс:
— Пендергаст!
Внутри что-то скрипнуло. Приоткрылся глазок, посмотрел на них изучающе.
— Все! — подумал Дюма. — Сейчас этот датчик не признает в нас Пендергастов и выстрелит. Наверное же, здесь вмонтирована какая-нибудь защита!
Дверь открылась, пропустила их обоих. Как только Большой Билл, шедший сзади, пересёк линию входа, впереди вспыхнул свет, а дверь захлопнулась. Дюма оглянулся. Губы Большого Билла шевельнулись, но он не произнёс ни слова: кто его знает, как прореагируют аппараты корабля на человеческие слова. Он протянул руку я показал жестом:
— Вперёд!
17
Вибролеты, вертолёты и прочая летающая техника прибывала беспрерывно. Покружившись некоторое время над котлоеиной и тщетно попытавшись связаться с Дюма и Большим Биллом, пилоты выбирали место для посадки и усаживали свои машины. Здесь были и Ежи Ковальский, и Тойво Маттикайнен, и Нью, большая группа терриан.
На смоченных росой ступеньках лесенки, ведущей к люку ракеты, явственно отпечатались следы ботинок Дюма и Большого Билла. Однако вход был закрыт. На вызовы рации они не отвечали. Оставалось только одно — набраться терпения и ждать.
Люди рассыпались по котловине, осматривая это кладбище техники. За долгие годы металл проржавел, покрылся потёками. Ни один из этих механизмов уже нельзя было использовать. И только ракеты, видимо, выполненные из каких-то особых сплавов, сохранили первоначальный металлический блеск.
Неожиданно из башни, стоящей в углу котловины, послышались какие-то звуки. Что-то внутри неё заскрежетало, застучало, заработали какие-то механизмы. Петом в наружной части открылся проем и из него стала выползать какая-то масса. Люди бросились ближе к ней. Уже стало видно, что из отверстия выползает часть стены здания с окном. В этот момент внутри башни что-то завизжало, стена прекратила движение, и все смолкло.
Потом вдруг пришла в движение громадная машина, стоящая неподалёку от башни. Из передней её части высунулись мощные когтистые лапы и стали рыть землю, подгребая её куда-то под брюхо машины. Внутри что-то зашумело, из трубы ударили клубы дыма. Машина дёрнулась и поползла вперёд, оставляя за собой ровную стенку.
— Смотрите! — закричал кто-то из терриан. — Она же строит фундамент из обожжённого грунта. Такая и нам нужна будет!
Так же внезапно, как заработала, машина остановилась. Теперь настала очередь вертолёта в другом конце котловины. Его лопасти вдруг пришли в движение, он даже приподнялся над землёй, а затем рухнул, заваливаясь на бок. Ежи Ковальский, осматривавший вертолёт, стоявший рядом, чудом успел отскочить в сторону. Кусок вырвавшейся плоскости винта буквально в нескольких сантиметрах от его головы пропорол обшивку фюзеляжа.
И тогда Тойво закричал:
— Всем срочно покинуть котловину!
Люди кинулись к своим машинам. В этот момент люк ракеты широко открылся, и на площадке появились Дюма и Большой Билл. Они призывно махали руками:
— Давайте же сюда! Уже больше ничего включать не будем!
Один за другим люди взбежали по лесенке.
— Что вы здесь делали?
— Разбирались с машиной. С электронной. Надо было найти программу запуска боевых ракет.
— Нашли?
— Нашли и удалили из памяти. Теперь они уже никогда взлететь не смогут.
— А что в ракетах? — послышались голоса. — Ядерные боеголовки? Или нейтронные?
